Те неловко переминались с ноги на ногу. Наконец главный из них козырнул и проговорил:
— Сэр, это же известный преступник. За его поимку назначено вознаграждение.
Мортон снова забарабанил пальцами по столу:
— Какое обвинение вы можете предъявить ему?
Полицейский офицер хмыкнул:
— Сэр, он ворвался в дом мистера Холтона и украл колье.
— Я отвергаю эти обвинения, — раздался чей-то голос.
Я повернулся и увидел Артура Холтона, который уже оделся и спустился вниз. Я даже не знаю, когда он вошел и что слышал. Рядом с ним с сияющими от радости глазами стояла Джин Эллери, на ее щеках крупными бриллиантами сверкали слезы.
Полицейский снова хмыкнул:
— Он похитил юную леди и несколько дней принудительно удерживал ее. Она ни за что не осталась бы с преступником по своей воле, не поставив в известность родственников.
Положение сделалось затруднительным. Я слышал, как Джин глубоко вздохнула перед тем, как произнести слова, которые дали бы мне свободу, но навсегда запятнали бы ее репутацию. Однако такая возможность ей так и не представилась.
Прежде чем я успел во всеуслышание сделать признание, благодаря которому ее имя было бы спасено, а я отправился бы в исправительную колонию, проницательный Х.Ф. Мортон, мгновенно оценив ситуацию, нашел выход из положения. Он опередил нас обоих:
— Вы ошибаетесь. Девушку никто не похищал. Дженкинс даже не знал ее до этого.
Полицейский недоверчиво оскалился в улыбке:
— Тогда вы, может быть, скажете, где она находилась, пока тут происходила вся эта кутерьма и все сбились с ног, разыскивая ее?
Мортон ответил ему изысканной, подчеркнуто вежливой улыбкой:
— Разумеется, скажу. Она гостила в нашем доме. Почувствовав, что ее интересы могут быть ущемлены, а жизни угрожает опасность, я пригласил ее пожить у нас инкогнито.
В комнате воцарилась напряженная тишина, нарушаемая лишь слабыми вздохами девушки, тиканьем часов и тяжелым дыханием полицейских.
«Тук-тук… тук-ту-тук…» — выстукивал адвокат.
— Офицер, отпустите наконец этого человека и снимите с него наручники. Я сказал, снимите… с него… наручники… У вас против него ничего нет… на территории Калифорнии.
Словно завороженный, офицер вставил ключ в замок наручников, полицейские, державшие меня, отступили, и я снова стал свободным человеком.
— Спокойной ночи, — отрезал адвокат, глядя своими серыми стальными глазами прямо в лицо офицеру.
Испытывая неловкость, с выражением смущения на лицах, полицейские удалились.
Джин бросилась мне в объятия:
— Эд! Ты вернулся из-за меня! Ты рисковал своей жизнью, чтобы наказать зло и вернуть меня отцу! Эд, милый, ты настоящий мужчина! Ты самый, самый, самый!..
Я легонько похлопал ее по плечу:
Ты была настоящим другом, Джин. Я это сразу понял. Только теперь ты должна забыть об этом. Дочь известного миллионера не может иметь ничего общего с мошенником.
Вперед вышел Артур Холтон и протянул мне руку:
— Должен признаться, я был загипнотизирован, одурачен этой… авантюристкой… этой шлюхой. Я не отдавал себе отчёта в том, что происходит. Я перед вами в неоплатном долгу, Эд Дженкинс… За все, что вы сделали… Я позабочусь, чтобы во всех штатах с вас были сняты обвинения, чтобы вы были восстановлены в правах и могли жить полноценной жизнью. — Он посмотрел на Джин. — Вы погостите у нас?
Я покачал головой, понимая, что сейчас они испытывают чувство благодарности, быть может, даже с примесью сентиментальности. Но что они почувствуют завтра утром?
— Думаю, мне лучше уйти, — сказал я, направляясь к двери.
— Эд! — закричала девушка, словно в приступе сердечной боли. — Эд, не уходи!
Вот черт! Какой-то непонятный туман застлал мне глаза, я не мог найти выхода. Неужели Эд Дженкинс, Неуловимый Мошенник, которого знает и боится вся полиция, стал слезливой старухой?
Две мягкие руки обвили мою шею, и я почувствовал на щеке быстрый поцелуй. Теплые губы что-то шепнули мне на ухо.
Встряхнувшись, я освободился и, слегка пошатываясь, вышел в темноту ночи. Она — всего лишь девочка, дочь миллионера, нефтяного магната, а я самый обыкновенный мошенник. Все это зашло уже слишком далеко и ничем хорошим кончиться не могло.
Прыгнув в кусты, я обогнул дом и, стараясь держаться подальше от уличных огней, быстро зашагал вдоль стены.
Через полуоткрытое окно из комнаты доносился монотонный барабанный перестук: «Тук-тук… тук-ту-тук… Тук-тук… тук-ту-ту-тук…»
Х.Ф. Мортон пребывал в раздумье.
