– Мистер Нейл Гибсон рассказал вам, что между нами произошло? – тихо спросила она с тревогой в голосе.
– Да, – ответил Холмс. – Вам не придется касаться этой горькой для вас части истории. Увидев вас, я готов принять заявление мистера Гибсона о том, какое благотворное влияние вы на него имели, и о невинности ваших отношений. Но почему вы этого не объяснили во время следствия?
– Мне казалось невероятным, что кто-то может поверить подобному обвинению. Я думала, если мы подождем, все это дело само разрешится, и нам не придется вторгаться в подробности семейной жизни. Но теперь я вижу: вместо того чтобы проясниться, дело только усложняется.
– Моя дорогая юная леди, – взволнованно воскликнул Холмс, – прошу вас, отнеситесь к этому делу очень и очень серьезно. Мистер Каммингс подтвердит, что сейчас все улики против вас, и нам придется сделать все возможное, чтобы добиться успеха. С моей стороны было бы нечестно делать вид, что вам не угрожает страшная опасность. Только ваше полное содействие может помочь установить истину.
– Я не стану ничего скрывать.
– Тогда расскажите о ваших истинных отношениях с супругой мистера Гибсона.
– Она ненавидела меня, мистер Холмс. Ненавидела так, как могут ненавидеть только люди, рожденные в жарких тропиках. Эта женщина видела только черное и белое, и мужа своего она любила так же сильно, как ненавидела меня. Скорее всего, она не понимала, какие нас связывали отношения. Не хочу сказать о ней ничего дурного, но любовь ее была настолько откровенной в физическом смысле, что вряд ли она могла понять умственную, даже духовную связь, которая существовала между ее мужем и мной, или представить себе, что меня под его крышей держало единственное желание – направить власть, сосредоточенную в его руках, в доброе русло. Теперь-то я понимаю, что была не права. Я не должна была оставаться в этом доме, если для кого-то это было источником страдания. Хотя, если бы даже я и уехала, счастья от этого у них не прибавилось бы.
– А теперь, мисс Данбар, – сказал Холмс, – расскажите нам подробно, что произошло в ту ночь.
– Я расскажу все, что известно мне, мистер Холмс, но только я нахожусь в таком положении, когда ничего не могу доказать, к тому же кое-что, наверное, самое важное, я даже не могу объяснить.
– Вы представьте факты, а объяснение, возможно, найдет кто-нибудь другой.
– В тот вечер я оказалась на мосту Тор, потому что утром получила записку от миссис Гибсон. Она лежала на столе в комнате, в которой я занимаюсь с детьми, и туда ее, скорее всего, положила сама миссис Гибсон. В записке она умоляла меня встретиться с ней на этом месте после ужина, так как ей нужно было сказать мне что-то очень важное, и просила оставить ответ на солнечных часах в саду, чтобы никто не узнал о нашей встрече. Я не видела причин для такой скрытности и все же сделала все, как она просила, и согласилась прийти на встречу. Она просила уничтожить записку, и я сожгла ее в той же комнате в камине. Понимаете, миссис Гибсон очень боялась мужа, который был с ней слишком груб, за что не раз слышал от меня упреки, и я посчитала, что вся эта таинственность нужна для того, чтобы он не узнал о нашем разговоре.
– И тем не менее ваш ответ она сохранила.
– Да. Я очень удивилась, узнав, что она держала в руке мою ответную записку, когда умерла.
– Хорошо, что произошло потом?
– Я, как и обещала, пришла в назначенное место. Она уже ждала меня у моста. До той минуты я даже не представляла себе, как сильно эта несчастная ненавидела меня. Она словно обезумела… Знаете, по-моему, у нее и в самом деле немного помутился рассудок и обострилась хитрость, как это часто бывает у сумасшедших. Как иначе объяснить, что она, встречаясь со мной каждый день, вела себя совершенно спокойно, если в душе ненавидела меня лютой ненавистью? Я не могу повторить вам ее ужасные слова. Она была, словно вулкан, изрыгающий потоки грязи и ругани. И я даже ничего не ответила ей… Просто не смогла! В ту минуту на нее было страшно смотреть. Закрыв уши руками, я бросилась бежать. Когда я покинула ее, она все еще стояла у моста и осыпала меня проклятиями.
– Там, где потом обнаружили ее труп?
– В нескольких ярдах от этого места.
– Однако, если предположить, что она была убита сразу после того, как вы покинули ее, выстрела вы все же не слышали?
– Нет, я ничего не слышала. Но, поверьте, мистер Холмс, я была так взволнована и потрясена ее жутким припадком ненависти, что бросилась стремглав домой, чтобы запереться в своей комнате, и просто не могла увидеть или услышать, что произошло потом.
– Вы говорите, что вернулись в свою комнату, а до следующего утра вы выходили из нее?
– Да, когда поднялась тревога и закричали, что эта несчастная погибла, я выбежала вместе с остальными.
– Мистера Гибсона вы видели?
– Да. Он как раз шел от моста, когда я встретила его. Он послал за врачом и полицией.
– Он был сильно взволнован?
– Мистер Гибсон сильный и уравновешенный человек. Я не думаю, что он позволил бы своим чувствам проявиться. Но я его знаю прекрасно, поэтому от меня не укрылось, что он очень волнуется.
– Мы дошли до очень важного пункта. Револьвер был найден в вашей комнате. Вы когда-нибудь раньше его видели?
– Никогда, клянусь вам!
– Когда его нашли?
– Утром, когда полиция проводила обыск.
– Он лежал среди вашей одежды?
– Да, на полу гардероба, под моими платьями.
– Вы не догадываетесь, как долго он мог там пролежать?
– Предыдущим утром его там еще не было.
– Почему вы так решили?
– Потому что я наводила там порядок и заметила бы его.
– Тогда все понятно. Кто-то проник в вашу комнату и положил туда револьвер специально, чтобы навести подозрение на вас.
– Должно быть, так.
– Когда это могло произойти?
– Разве что во время обеда или ужина, или когда я занималась с детьми в их комнате.
– Как раз когда вы нашли записку?
– Да, я пробыла с ними все утро.
– Благодарю вас, мисс Данбар. Вы ничего не хотите добавить, что могло бы помочь в расследовании?
– Как будто нет.
– На мосту на одном из камней я обнаружил скол. Свежий скол как раз напротив тела. Вы можете объяснить, как он там появился?
– Наверняка это просто случайное совпадение.
– Любопытно, мисс Данбар, весьма любопытно. Он появился именно в том месте и именно в то время, когда произошла трагедия.
– Но как он мог там появиться? Чтобы сделать скол на камне, нужна ведь большая сила, не правда ли?
Холмс не ответил. Его бледное сосредоточенное лицо вдруг приняло то отстраненное, задумчивое выражение, за которым, как я знал, неизменно следовало какое-нибудь яркое проявление его поразительного таланта. То, что в голове его закипела работа, было настолько очевидно, что никто из нас не решался заговорить, и мы – адвокат, заключенная и я – молча смотрели на него в напряженной тишине. Неожиданно он вскочил со стула.
– Идемте, Ватсон, идемте! – вскричал он, весь дрожа от нервного напряжения и охваченный потребностью действовать.
– Что такое, мистер Холмс?
– Все в порядке, дорогая леди. Мистер Каммингс, я скоро с вами свяжусь. Если богиня правосудия поможет мне, я передам в ваши руки дело, которое потрясет всю Англию. До завтра ждите новостей, мисс Данбар, а пока что я могу уверить вас, что тучи над вами начинают рассеиваться, и у меня есть все основания надеяться, что светлый луч все же пробьет их.
От Винчестера до Тор-плейс путь был недалекий, но мне, охваченному нетерпением, он показался очень долгим, а Холмсу – и вовсе бесконечным. В экипаже он то и дело пересаживался с места на место и не переставая барабанил длинными нервными пальцами по подушкам сиденья. Но вдруг, когда мы уже подъезжали к поместью, он замер напротив меня (в экипаже первого класса мы ехали одни) и, положив руки мне на колени, заглянул в мои глаза с той лукавой улыбкой, которая появлялась на его лице, когда его охватывало озорное настроение.
– Ватсон, – сказал он, – вы ведь, кажется, вооружаетесь, когда мы с вами выезжаем на дело?
Вообще-то я делал это для нас обоих, поскольку сам Холмс, когда его захватывало какое-то новое дело, совершенно забывал о собственной безопасности, и мой револьвер не раз выручал нас в трудную минуту. Я не преминул напомнить своему другу об этом.
– Да-да, Ватсон, вы правы, я в этом отношении довольно рассеян. Но сейчас ваш револьвер с вами?
Из заднего кармана брюк я достал револьвер, небольшое, удобное и очень полезное оружие. Холмс откинул защелку барабана, высыпал патроны и внимательно осмотрел его.
– Тяжелый… Очень тяжелый, – заметил он.
– Да, внушительная вещица.
Он с минуту молча рассматривал его.
– А вы знаете, Ватсон, – сказал он, – что ваш револьвер имеет самое непосредственное отношение к той загадке, над которой мы сейчас работаем?
– Дорогой Холмс, вы, очевидно, шутите.
