– Послушайте, я признаю, что обязана вам за то, что вы избавили меня от неприятностей в тот вечер, но это не дает вам права навязывать мне свое присутствие. Пожалуйста, уходите. Почему вы так стремитесь продолжить наше знакомство?
Он насмешливо посмотрел на нее.
– Я вовсе не стремлюсь к этому, но меня очень интересует убийство.
– О котором я ничего не знаю.
– Лгите мне сколько хотите, мисс Браун, – сказал он недовольным тоном, – но выбирайте ложь поубедительнее. Если у вас достаточно ума, то перестаньте изображать из себя таинственную особу и расскажите мне, какую игру вы ведете.
– В самом деле? – спросила она, удивленно подняв брови. – С какой стати?
– Потому что ваше упорное нежелание вести себя нормально убеждает меня, что вы можете попасть в беду. Я не люблю правонарушителей и имею намерение разгадать вашу игру.
– Вы будете большим умником, если вам это удастся, – сказала она.
– Возможно, вы скоро убедитесь, мой юный, заблуждающийся друг, что я значительно умнее всех тех, с кем вам до сих пор приходилось иметь дело.
– Спасибо за предупреждение. Но я не веду никакую игру, и во мне нет ничего таинственного.
– Вы забываете, что я провел полчаса в компании вашего брата.
Спокойствие покинуло ее, и она горячо воскликнула:
– Значит, вы выспрашивали пьяного мальчишку, не так ли? Отвратительный, низкий трюк!
– Вот так-то лучше, – сказал он. – Наконец-то мы приблизились к предмету разговора.
– Что он вам рассказал? – спросила она.
– Ничего заслуживающего внимания, – ответил он.
– Как это не кажется удивительным, я воздержался от того, чтобы выспрашивать пьяного мальчишку. Я воздержался так же от намерения заставить вас рассказать о том, о чем я пока не знаю.
Она озадаченно взглянула на него.
– Так. Не будете ли любезны сказать, почему?
– Врожденная деликатность, – ответил мистер Эмберли.
– Марк говорит много чепухи, когда напьется, – сказала она.
Казалось, она прониклась уважением к нему.
– Интересно, что вы думаете обо мне?
– Вам интересно? Хорошо, я скажу вам, кто вы. Малоприятная маленькая дурочка.
– Благодарю. Не убийца, случайно?
– Если бы я думал так, то вы бы не стояли здесь сейчас, мисс Браун. Вы явно играете в игру, которая наверняка глупа и, конечно же, опасна. Если вы позволяете своему братцу гулять одному, то очень скоро можете оказаться в тюрьме. Партнер он ненадежный.
– Возможно, – сказала она, – но другого мне не надо. Я верю в игру в одиночку.
– Хорошо, – ответил он. – Засим я говорю au revoir[3].
– Боже мой! Неужели мне придется встретить вас еще? – поинтересовалась она.
– Вам придется иметь дело со мной чаще, чем бы вам хотелось, – сказал мистер Эмберли мрачно.
– Уже имела счастье, – сказала она сладким голосом.
Подойдя к двери, он обернулся.
– Тогда будем считать, что мы взаимно пострадавшие, – сказал он и вышел.
Она внезапно рассмеялась и побежала за ним.
– Вы – чудовище, – крикнула она, – но вы мне нравитесь.
Мистер Эмберли оглянулся.
– Хотелось бы мне ответить на ваш комплимент как подобает, – ответил он, – но честность вынуждает меня признаться, что вы мне совсем не нравитесь. До встречи!
– Странно, как кусок черного бархата меняет человека, – заметил Коркрэн, критическим взглядом осматривая толпу гостей. – Я уже трижды обманулся.
Эмберли покрутил в руках свою маску.
– Обычно можно узнать по голосу.
– Не всегда. О, черт!
– Что такое случилось?
– Опять эта проклятая шпага, – сказал Фауст с отвращением. Он подтянул ее на перевязи.
– С ней не потанцуешь, шагу не можешь ступить, чтобы не ударить кого-нибудь по ноге. Надо быстрее пристроить ее где-нибудь и надеяться, что Джоан не заметит этого.
Джоан – ослепительно прекрасная Маргарита – в этот момент кружилась в танце в объятиях арабского шейха. Увидев в дверях двух приятелей, она выскользнула из круга танцующих вместе со своим партнером.
– Не нашли себе партнерш для танца? – спросила она заботливо, подходя к друзьям. – Укажите мне, кому бы вы хотели быть представлены.
– Моя дорогая, я не могу танцевать с этой шпагой, – запротестовал Коркрэн. – Из-за нее все сторонятся меня.
– Мягко сказано, – сказал шейх. – Я лишился чуть ли недюйма кожи на ноге.
– О, дорогой, – сказала Джоан, расстроенная их словами. – Не мог бы ты держать ее подальше от людей?
– Могу, – сказал Фауст. – Пойду и избавлюсь от этого вредоносного оружия.
– Но тебе она очень идет, – вздохнула Джоан. – Ты должен только положить руку на эфес, вот так.
– В светских кругах, – вмешался Эмберли, – танцевать со шпагой на боку считалось плохой манерой.
– Неужели? – спросила Джоан с сомнением. – Я видела на картинах…
– С меня достаточно, – заявил Фауст и собрался уходить.
Только он повернулся, конец шпаги вонзился в незнакомца, который вспыхнул от ярости, но холодно сказал, что все в порядке.
– Я уже в третий раз попадаю в этого типа, – шепнул Фауст не без удовольствия.
– Возможно, тебе действительно лучше избавиться от нее, – сказала Джоан с неохотой и обратилась к Эмберли:
– Вы не должны снимать маску до полуночи, вы же знаете, – попрекнула она его.
Он надел маску снова.
– Почему маски обязательны, Маргарита? – поинтересовался он.
– Вы хотите сказать, что их следовало бы носить только тем, кто в костюмах домино? Возможно, но я очень хотела, чтобы это был настоящий маскарад, а кроме того, с масками так смешно, что я подумала, что все без исключения должны быть в масках.
– Но я заметил, что ваш брат не в маске, – отметил шейх, кивнув в ту сторону, где Фонтейн, одетый как кардинал Вулси, разговаривал с мадам Помпадур.
– Да, но он хозяин. Хотите, я найду вам партнершу, Мефистофель?
Эмберли в это время наблюдал за девушкой в другом конце зала.
– Не могли бы вы представить меня вон той итальянской пастушке? – спросил он.
Джоан взглянула на девушку.
– Да, конечно, но я не знаю, кто она.
– Китти Кросби, не так ли? – спросил шейх.
– Я думала, Китти оденется цыганкой.
– Вот как? Тогда это, должно быть, мисс Галифакс. Хотя нет, не думаю.
Джоан посмотрела на Эмберли.
– Как забавно! Видите, я не узнала одну из моих давних подруг. Идемте, я представлю вас. Она повела его в ту часть зала, где стояла пастушка.
– Могу я представить вам Мефистофеля? – сказала она, улыбаясь.
Глаза пастушки блеснули в разрезе маски. Она поклонилась и бросила быстрый взгляд на стоявшую перед ней фигуру в алом костюме.
– Потанцуем? – спросил мистер Эмберли.
– С удовольствием, – ответила она.
Он провел ее в круг танцующих и обнял за талию. Она танцевала хорошо, но не проявляла никакого желания поболтать. Мистер Эмберли уверенно вел ее в толпе танцующих и для начала спросил:
– Интересно, вы – мисс Галифакс или мисс Кросби?
Ее яркие губы улыбались.
– Ах, – сказала пастушка.
– Или ни та ни другая? – настаивал мистер Эмберли.
Он почувствовал, как ее рука слегка сжалась.
– Вы увидите, когда снимут маски, Мефистофель.
– Вот как? – сказал мистер Эмберли.
Он заметил, что ее взгляд изучает его лицо, и улыбнулся.
– Похоже на сборище, не так ли? – сказал он. – Как вы думаете, Фонтейны действительно знают всех присутствующих?
– О, конечно!
– В наше-то время, когда не избежать незваных гостей? – пробормотал мистер Эмберли.
– Не думаю, что это здесь принято, – сказала она.
– Видимо, вы знаете об этом больше, чем я, – согласился он вежливо.
Музыка кончилась. Мистер Эмберли не стал, подобно остальным, аплодировать, а повел свою партнершу к двери.
– Позвольте мне предложить вам что-нибудь выпить, – сказал он и указал на диван в алькове зала. – Не подождете ли вы меня здесь?
Пастушка, казалось, обдумывала его предложение, потом, пожав плечами, сказала:
– Хорошо.
Когда он вернулся с бокалами в руке, она сидела на диване.
– Значит, вы не ушли? – заметил он, подавая ей бокал.
– Почему вы подумали, что я уйду? – холодно спросила она.
– Я подумал, что вы потеряете терпение. В буфете обслуживают так медленно.
Он сел рядом с ней.
– Вы напоминаете мне одну девушку, которую я встречал, – сказал он задумчиво. – Кто бы вы могли быть?
Она сделала глоток и сказала:
– Забавно, кажется, я вас совсем не знаю. Вы здесь не живете, не так ли?
– О, да! – ответил он. – Я всего лишь перелетная птица. Остановился у Мэтьюсов.
– Вот как? И надолго?
– Нет, до тех пор, пока не проясню одно маленькое дело, которое интересует меня.
Она наклонила голову.
– Ясно. Однако звучит интригующе.
Он взглянул на нее:
– Все-таки, наверное, вы не та девушка, о которой я подумал.
– Нет? Кто же она?
