Буду ждать твоего звонка в случае, если ты захочешь, чтобы я действовал и дальше. Делла не знает, когда ты вернешься.
Пол».
Мейсон просмотрел бумаги, приложенные к резюме Пола Дрейка, изучил фотографии. Делла Стрит молча наблюдала за ним, допивая свой коктейль и изредка попыхивая сигареткой.
Пьер принес еду, неодобрительно нахмурился, заметив, что Мейсон полностью отключился от дамы, потом галантно обратился к Делле:
– Я бы пожертвовал свою правую руку, чтобы быть лет на двадцать моложе! – Потом покачал головой: – Нет, будь я на двадцать лет моложе, мне бы были нужны обе руки!
Мейсон поднял глаза и подмигнул:
– Не сердитесь на меня, Пьер. Послушайте, я заметил, что у вашего настольного телефона длинный шнур. Не могли бы вы принести его сюда, а? Мне нужно позвонить…
Пьер вздохнул:
– Всегда бизнес! Впрочем, так было и со мной, когда я был молод. Но, конечно, у меня были другие заботы.
Он вышел из кабины и тут же вернулся с телефоном.
Мейсон набрал телефон Пола Дрейка, он держал губы у самой трубки так, чтобы его голоса не слышали в соседних кабинках.
Услышав голос Пола, Мейсон сказал:
– Хелло, Пол, есть ли у тебя карандаш под рукой?
– Да.
– В таком случае запиши следующее. Дж. К. Лэссинг. Говорю по буквам: Л-Э-С-С-И-Н-Г. Записал?
– Угу.
– Ол райт. Предполагается, что этот Дж. К. Лэссинг был вчера в коттедже номер четырнадцать в «Санрайз». Мне бы хотелось узнать поподробнее об этом человеке.
– Хорошо, я этим займусь.
– Я как раз читаю твой рапорт, Пол. Кто обнаружил труп?
– Один овцевод по имени Палермо. Он хотел видеть Милфилда, знал, что тот находится на яхте Бербенка.
– Каким образом он попал на яхту?
– Палермо – весьма несговорчивый и упрямый тип. Он скорее удавится, нежели заплатит пятьдесят центов за лодку – ведь у него есть своя складная лодка, которую он может использовать. В округе Скиннер-Хиллз имеется озеро, где водится множество диких уток, и Палермо работает проводником у охотников, получая по десять долларов в день. Он предоставляет им лодку и подсадных уток. Поэтому он погрузил свою складную лодку в машину и отправился в путь.
– Чтобы сэкономить пятьдесят центов?
– Ну да, так говорят. Я лично с ним не беседовал. Ребята-газетчики уверяют, что его объяснение звучит убедительно… Это еще не все, Перри. Ван Ньюис сказал клерку в отеле, где он проживает, что если бы он не отговорил миссис Милфилд лететь самолетом в Сан-Франциско вчера днем, то к этому времени она угодила бы черт знает в какую трясину! Мой человек болтался в холле и слышал их разговор.
– Молодчина, Пол! Посмотрим, что он скажет по этому поводу.
– Только постарайся не впутывать в это дело моих оперативников, договорились?
– О’кей. А ты свяжись с Лэссингом. А мне нужно незамедлительно потолковать с Ван Ньюисом, если только сумею обскакать полицию… Так он в «Корниш-отеле»?
– Согласно последним донесениям – да.
– Когда тебе докладывали?
– Минут тридцать назад.
– О’кей, я с ним повидаюсь. Как получилось, что полиция его проглядела?
– Похоже, что полиции вообще ничего не известно о скиннер-хиллзском бизнесе. Вспомни, откуда мы о нем узнали: все началось с аварии и того грузовика.
– О’кей, Пол, я позвоню тебе, если что-нибудь прояснится.
– Донесения будут поступать приблизительно до двух часов ночи или до половины третьего, – предупредил Дрейк. – После этого, бога ради, мне не звони… Разве что стрясется что-то из ряда вон выходящее.
Закончив разговор, Мейсон отодвинул в сторону телефон.
– Как отбивная, Делла?
– Замечательно… Расскажите мне про Кэрол. Почему у вас был такой странный, я бы сказала, вид, когда вы вернулись назад?
Мейсон сунул руку в карман и вытащил оттуда пачку двадцатипятидолларовых банкнотов, которую ему вручила Кэрол.
– Что это? – спросила Делла.
– Деньги на текущие расходы.
– Похоже, что, по ее мнению, вам предстоят огромные траты?
– Ты так думаешь?
– Ну а в чем дело?
– Когда закрываются банки, Делла?
– Что вы имеете в виду? А, понятно. Сегодня суббота…
– Совершенно верно. Здесь пятьсот долларов двадцатипятидолларовыми бумажками. Они скреплены прорезиненной ленточкой со штампом «Сиборднейшнл траст энд сейвинг банк». Симпатичные новенькие банкноты. Интересно, не правда ли?
– Вы хотите сказать, что Кэрол получила эти деньги в банке еще до того, как…
– Вот именно.
– Но до полудня она ничего не знала об убийстве?
Мейсон подмигнул:
– Я у нее не спрашивал… поостерегся спросить. Что бы ты сделала, Делла, если бы обнаружила, что тебе совершенно необходимо создать кому-то алиби?
– Вы хотите сказать, что надо было высосать это алиби из пальца?
– Именно!
– Господи, не знаю! Мне это представляется невозможным.
– Даже если бы у тебя было очень много времени на размышления? Могу поспорить, тебе бы не пришло в голову ничего лучшего, чем заявить, что ты присутствовала на политическом совещании такой важности, что его участники никогда не осмелятся сообщить свои имена и станут отрицать, что они там были… А потом ты могла бы привести какого-нибудь свидетеля туда, где это совещание якобы состоялось, и обратить его внимание на пепельницу, заполненную окурками, корзину для бумаг, набитую пустыми бутылками, ванную комнату с грязными полотенцами. И наконец, последний решающий штрих: «папина бритва» на стеклянной полочке… Я бы назвал это весьма артистической работой.
– Несомненно!
– Потом, если полиции случится обнаружить папу в удобный момент, а папа вроде бы не пожелает установить свое алиби, но под натиском дочери отступит, весьма неохотно сунет руку в карман и извлечет из него ключ от коттеджа, в котором предположительно состоялось совещание, то это будет уже мастерская работа по созданию алиби. Согласна?
– Так вы считаете, что все это было работой по созданию алиби, верно? То есть было подстроено?
– Не знаю. Просто я рассуждаю.
– Но разве полиция не может проверить каждую подробность?
– Ты имеешь в виду «может» или «пожелает»?
– Какая разница?
– Тогда скажи, что бы ты сделала, если бы была офицером полиции и тебе пришлось бы решать – сорвать маску секретности с тех, от кого зависит твоя жизнь, или нет?
Делла покачала головой:
– Ну, я смогла бы попытаться докопаться до истины, а потом бы постаралась поскорее забыть обо всем.
– Пожалуй.
– Видимо, – задумчиво произнесла Делла Стрит, – Кэрол Бербенк весьма незаурядная девушка.
– Или же ее отец незаурядный человек! – подхватил Мейсон. – Интересно бы выяснить, которое из этих предположений правильное… А пока заканчивай свой обед или ужин, потому что тебе надо поскорее добраться до дома и лечь спать.
Делла Стрит широко улыбнулась:
– Нет, если вы собираетесь опередить полицию в «Корниш-отеле», то вам, наверное, может понадобиться мой блокнот!
Мейсон тоже улыбнулся:
– Тогда ты останешься без десерта.
– Я больше ничего не хочу.
– У бедняги Пьера подскочит кровяное давление.
Делла открыла сумочку и принялась подкрашивать губы.
– Как я понимаю, кровяное давление Пьера то повышается, то понижается вот уже сорок с лишним лет.
– И это впервые случилось, когда ему было этак лет четырнадцать! – пошутил адвокат.
– Ну что же, шеф, я готова! – И она спрятала в сумочку помаду и пудреницу.
Отель «Корниш» не отличался особой респектабельностью. Он находился довольно далеко от деловых кварталов Лос-Анджелеса.
Ночной клерк, которому давно перевалило за шестьдесят, с высоким лбом мудреца и совершенно седыми волосами, посмотрел на Перри Мейсона и Деллу Стрит сквозь стекла очков без оправы и коротко заявил:
– Мы переполнены. Ни одного свободного номера.
Мейсон сказал:
– Здесь у вас остановился Харри Ван Ньюис.
– Правильно. Ван Ньюис. Лас-Вегас, Невада, комната шестьсот восемь. Хотите оставить для него записку?
– Я хочу, чтобы вы позвонили ему и сообщили, что мне нужно его видеть.
– Он вас ожидает?
– Не совсем.
– Уже поздно.
– Мне известно, который сейчас час.
Клерк поколебался, затем с явной неохотой позвонил в номер Ван Ньюиса.
– Леди и джентльмен хотят повидаться с вами, они ждут внизу. – Он выслушал ответ и бросил взгляд через плечо: – Повторите еще раз свое имя.
– Мейсон.
– Это мистер Мейсон… Хорошо. Просто я не был уверен, что вы не легли отдыхать. – Все тем же недовольным тоном он произнес: – Можете подняться наверх.
Лифт работал автоматически, со страшным скрежетом и скрипом. Он бесконечно долго полз до шестого этажа.
Гарри Ван Ньюис ожидал на пороге своего номера.
– Вы – мистер Мейсон, а это, видимо, миссис Мейсон, – сердечным тоном произнес Ван Ньюис.
Пожимая протянутую руку, Мейсон внимательно посмотрел на него.
