– Да, сэр.
– Других ключей нет?
– Нет, сэр.
Коронер записал. Потом снова поднял взгляд.
– Где вы храните ключ, мистер Буш?
– Он висит на комоде, сэр.
– Он находился там, когда мисс Мид пришла к вам?
– Да, сэр.
– Когда вы видели его в последний раз до тех пор?
– В четверть одиннадцатого, когда запирал дверь на ночь.
– И тогда вы видели ключ?
– Да, сэр.
– Церковь была заперта, когда вы пришли туда с мисс Мид?
– Да, сэр.
– У мистера Харша была привычка запираться изнутри?
– Нет, сэр, не было.
– Вы уверены?
– Да, сэр. Я часто заглядывал в церковь, когда он играл. Я стоял и слушал.
– Он когда-нибудь прежде запирался в церкви?
Буш задумался, прежде чем ответить:
– Да, сэр, пару раз, если засиживался допоздна. Но, пожалуй, привычкой это не назовешь.
Вызванный полицейский инспектор засвидетельствовал, что ключ мистера Харша нашли в левом кармане пиджака. На нем был сильно смазанный отпечаток, напоминавший отпечаток указательного пальца на пистолете, также полустертый. Отпечатки других пальцев практически полностью совпадали с отпечатками покойного.
– Вы хотите сказать, что на ключе только один смазанный отпечаток, а на пистолете – один смазанный и четыре отчетливых?
– Да, сэр, – ответил инспектор.
Затем на возвышении появилась худая аскетичная фигура священника.
– Я бы хотел задать вопрос о вашем ключе, мистер Кавендиш. Находился ли он у вас в тот вечер, когда погиб мистер Харш?
– Несомненно.
– Могу ли я поинтересоваться, где вы его держите?
Священник полез в карман брюк, достал связку ключей на цепочке, среди них выбрал ключ самого обычного вида и поднял вверх.
Коронер уставился на него.
– Это и есть тот самый ключ?
– Да. Как видите, он ни старинный, ни современный. Церковь старая, и прежние ключи были слишком велики, чтобы с удобством ими пользоваться. Мой предшественник установил на боковую дверь новый замок. Две главных двери запираются на засов изнутри. Старыми ключами больше не пользуются.
– Значит, попасть в церковь можно только с помощью одного из четырех ключей, о которых говорил сторож?
– Да.
– Вы сами были в церкви во вторник вечером?
– Нет.
– Бывали ли вы там в другие дни, когда мистер Харш играл на органе?
– Да, конечно. Он прекрасно играл. Я ходил послушать.
– Вы когда-нибудь обнаруживали, что дверь заперта?
Как и Буш, священник помедлил.
– Кажется, нет. Во всяком случае, не помню такого.
– Спасибо, мистер Кавендиш, вы свободны.
Когда священник вернулся на место, коронер вызвал мисс Фелл.
Гарт проводил тетю Софи до возвышения. Она с силой стискивала руку племянника и выглядела так, как будто поднималась на эшафот. К великому облегчению мисс Фелл, первые вопросы касались ключа. Коронер слышал ответы, поскольку записывал их, и Гарт во втором ряду тоже коечто различал, как, вероятно, и присяжные, но до остальных присутствующих доносилось лишь бормотание.
В итоге коронер записал, что мисс Фелл хранила свой ключ в незапертом левом верхнем ящике бюро в гостиной, а мисс Браун, которая из любезности выполняла обязанности органиста, брала его всякий раз, когда возникала необходимость.
– Вы уверены, что ключ находился в ящике вечером во вторник?
Мисс Фелл подтвердила, что ключ всегда лежал на месте, если только не требовался мисс Браун.
– Когда вы в последний раз его там видели?
Мисс Фелл понятия не имела. Она вынужденно перестала ухаживать за цветами на кладбище и с тех пор больше не пользовалась ключом.
Женщина слегка успокоилась и вспомнила, как много лет назад впервые познакомилась с коронером. Тогда он еще был молодым адвокатом. Инглсайд… да, его фамилия Инглсайд.
Щеки у нее порозовели, голос зазвучал громче.
– Итак, мисс Фелл, вы заявили, что слышали выстрел во вторник вечером. Ваш дом находится рядом с церковью? Если не ошибаюсь, это прежний дом священника?
– Да.
– Где вы находились, когда услышали выстрел?
– В гостиной. Точнее, я открыла стеклянную дверь в сад и как раз спускалась по лестнице. Там три ступеньки…
– Зачем вы пошли в сад?
– Хотела понюхать ночные цветы. А заодно узнать, играет ли еще мистер Харш.
В зале послышался легкий шорох. Коронер продолжал расспросы:
– Вы знали, что мистер Харш в тот вечер играл на органе в церкви?
– Да. Вечер был теплый, окна стояли открытыми. Я всегда слышу орган, когда окно открыто, – разумеется, когда играют не тихо.
– Откуда вы знали, что играл именно мистер Харш?
Мисс Софи, казалось, удивилась.
– Мисс Браун – единственная, кто играет на органе, кроме мистера Харша, и она сидела в гостиной со мной.
– Она была с вами, когда вы услышали выстрел?
– Нет… кажется, нет… по-моему, она уже легла. Да-да, легла, потому что, помнится, я сама выключила свет в коридоре.
– Вы помните, в котором часу услышали выстрел?
– Прекрасно помню. Без четверти десять, потому что я как раз посмотрела на часы и подумала, что ложиться еще рано, но раз мисс Браун ушла к себе, я тоже решила пойти.
– Мисс Фелл, когда вы услышали выстрел, то не показалось ли вам, что он донесся из церкви?
– Нет. Конечно, нет.
– А что вы подумали?
Мисс Софи склонила голову набок, как делала всегда, когда задумывалась, и бодро ответила:
– Я решила, что это мистер Джайлс. Его поля начинаются прямо за церковью, по другую сторону Церковного проулка. Я знала, что он недосчитался нескольких кур – когда на лис перестали охотиться, от них просто спасения не стало.
Мистер Джайлс, на четвертом ряду слева, румяный пожилой фермер, энергично закивал и воскликнул:
– Это точно!
Мисс Фелл отпустили, а мистера Джайлса вызвали и спросили, выходил ли он на улицу с ружьем во вторник вечером. Фермер ответил, что до полуночи возился с больной коровой и был слишком занят, чтобы думать о лисицах.
В качестве последней свидетельницы выступала мисс Браун. Вся в черном, бледная, она походила на главную плакальщицу. Гарт вдруг задумался: «Может быть, так оно и есть? Если он когда-либо и видел подлинно трагическую фигуру, то именно теперь. А тетя Софи говорила о «подарке судьбы» и о том, как «дорогая мисс Браун» украсила ее жизнь! Где-то здесь крылся подвох. Что, если мисс Браун любила Харша?» Гарт был готов предположить, что люди в таком возрасте еще способны влюбляться. Но почему-то эта мысль не казалась ему убедительной.
Он прислушивался к низкому голосу, приносившему присягу. Затем коронер принялся расспрашивать о ключе.
– Вы часто им пользовались?
Мисс Браун шепотом ответила:
– Да.
В клубе были простые окна, расположенные довольно высоко по обе стороны. Сквозь окно проникали косые лучи света. Они касались шляпки мисс Браун, плеча, руки, висевшей вдоль тела. Гарт, пристально наблюдавший за женщиной, увидел, как ее пальцы сжались в кулак. Мисс Браун стояла без перчаток. Костяшки пальцев были белыми как мел. Мускулы на щеке, под тенью черной фетровой шляпки, напряглись, кровь отхлынула от лица. Между густыми черными волосами и изогнутой бровью блестел пот. Охваченный мрачным предчувствием, Гарт подумал: «Господи, она же сейчас упадет в обморок».
Коронер задал следующий вопрос:
– Вы пользовались этим ключом в день смерти мистера Харша?
Мисс Браун ответила:
– Я брала ключ утром. С одиннадцати до двенадцати упражнялась на органе, после чего положила ключ обратно в ящик. Больше я в церковь не ходила.
– Спасибо, мисс Браун.
Коронер отпустил ее. Гарт увидел, как напряженные мускулы расслабились, стиснутый кулак разжался. Мисс Браун встала, прошла сквозь полосу солнечного света к ступенькам и вернулась на место. Ей пришлось миновать Гарта, сидевшего с краю, и мисс Софи. В отличие от мистера Мэдока Гарт поднялся, чтобы пропустить женщину, и вышел в проход между рядами. Когда она проходила мимо, до него донесся чуть слышный вздох. Никаких сомнений – мисс Браун действительно испытывала сильное облегчение. Он подумал, что ее радость по поводу окончания допроса преувеличена. Много шума из ничего. Мисс Браун пришлось всего лишь ответить на несколько безобидных вопросов о ключе тети Софи, а она чуть не упала в обморок! Странно, ведь мисс Браун вовсе не казалась слабонервной.
Гарт начал осторожно обдумывать оба этих безобидных вопроса, которые касались ключа. «Вы часто им пользовались? Вы не пользовались этим ключом в день смерти мистера Харша?» Ничего такого в первом вопросе не крылось. Все в деревне знали, что мисс Браун брала у тети Софи ключ, но, едва услышав вопрос, она чуть не лишилась сознания. Несомненно, женщина перепугалась. Но почему? Очевидно, мисс Браун не знала, что будет дальше. Она ждала второго вопроса как выстрела в упор. Но смертельного удара не последовало, вылетела пустая гильза. Вместо того чтобы упасть в обморок, мисс Браун, услышав вопрос, выдала массу сведений, о которых никто не просил, и удалилась, вздохнув от облегчения. И все-таки второй вопрос, в той или иной форме, нужно было задать – неизбежно и неотвратимо. Гарт задумался над этими словами – «в той или иной форме». Мисс Браун знала – несомненно, знала, – что у нее спросят, пользовалась ли она ключом, поэтому и перепугалась. Иной причины быть не могло.
