Дженис вспыхнула и внятно ответила:
– Нет… он бы так не поступил!
– На каких основаниях вы можете это утверждать?
– Мистер Харш подумывал о работе с мистером Мэдоком. Он спрашивал, стану ли я ему помогать, если он решит остаться. Также он договорился о встрече с очень занятым человеком. Мистер Харш был крайне пунктуален, с уважением относился к делам… и чувствам других людей. Он ни за что не стал бы назначать встречу, если бы не собирался на ней присутствовать.
На мгновение коронер задержал на девушке взгляд, затем сказал:
– Пистолет, который нашли рядом с телом мистера Харша… вы видели его раньше?
– Нет.
– Вы знали, что у него был пистолет?
– Нет.
– Вы когда-нибудь видели пистолет у мистера Харша?
– Нет.
– Или где-нибудь в доме?
– Нет.
– Спасибо, мисс Мид.
Коронер откинулся на спинку и произнес:
– Вызовите мистера Мэдока.
Дженис вернулась на место. На сей раз ей не пришлось протискиваться мимо профессора, потому что он уже шагал по проходу. Она села в то мгновение, когда мистер Мэдок отказался давать присягу. Коронер смотрел на свидетеля слегка отстраненно, но с несомненным интересом, а деревенские и вовсе глазели разинув рот.
– Вы агностик?
Никакой другой вопрос не мог бы более сыграть на руку мистеру Мэдоку. Менторским тоном он произнес:
– Нет, конечно. Я читаю Библию. Если бы вы ее тоже читали, то знали бы, что клясться запрещено. «Но да будет слово ваше: да, да; нет, нет; а что сверх этого, то от лукавого». Матфей, глава пятая, стих тридцать седьмой.
Наступила тишина. Коронер кашлянул и сухо заметил:
– Можете ограничиться обещанием, если хотите.
Эван Мэдок вздернул подбородок.
– У меня нет никакого желания участвовать в совершенно бессмысленных процедурах. Вы думаете, они помешали бы мне лжесвидетельствовать, если бы я намеревался это сделать?
Коронер выпрямился.
– Правильно ли я понимаю, что вы по каким-то причинам не намерены правдиво отвечать на вопросы, которые будут вам заданы?
– Нет, разумеется. Я честный человек, мое «да» значит «да», а «нет» – «нет». И они не обретут большей или меньшей значимости в зависимости от того, повторю я вашу чушь или нет.
– Мистер Мэдок, я вынужден требовать уважения к суду.
– Я уважаю то, что достойно уважения. Я уважаю правосудие. Я почитаю то, что должно почитать. Я выразил свой протест и теперь готов дать обещание.
Присутствующие слушали как зачарованные, пока мистер Мэдок обещал говорить правду. Гвен Мэдок вполголоса произнесла: «О господи».
Завершив «бессмысленную процедуру», мистер Мэдок резко опустился на стул, сунул руки в карманы и откинулся на спинку. Таким образом, он оказался в профиль к залу, предоставив собравшимся рассматривать черные волосы, красивый лоб, торчащий подбородок и недобрый серый глаз.
На вопрос о положении мистера Харша в доме Мэдок коротко отвечал, что тот провел в Прайерз-Энд четыре года. Он жил в доме как друг, хотя и платил за содержание. Мужчины встречались за столом и иногда вместе проводили вечер. Они работали над совершенно разными вещами, и у каждого была отдельная лаборатория. Эти сведения мистер Мэдок выдавал короткими отрывистыми фразами, с видом полнейшего равнодушия. Затем спросили, не заметил ли он ли каких-нибудь перемен в поведении мистера Харша во вторник вечером. Мэдок ответил предельно кратко – «нет».
– Он вел себя как обычно?
– Разумеется.
– У него была привычка гулять после ужина?
– Да.
– Говорил ли он в вашем присутствии, что собирается в церковь, поиграть на органе?
– Кажется, мистер Харш об этом упоминал.
– У него была привычка играть на органе?
– Не знаю, что вы зовете привычкой. Он любил музыку. В свободное время он играл на органе.
Коронер взял одну из лежавших перед ним бумаг.
– У мистера Харша был пистолет?
Эван Мэдок вытащил правую руку из кармана и свесил через спинку стула. Сердито и с напором он ответил:
– Не имею ни малейшего понятия!
– Вы никогда не видели у него пистолет?
– Не видел.
– Мог ли он обзавестись им без вашего ведома?
В голосе Мэдока прозвучали оскорбительные нотки:
– Он мог обзавестись хоть десятком. У меня нет привычки рыться в чужих вещах.
Констебль положил на стол какой-то сверток.
– Вот этот пистолет, мистер Мэдок. Вы когда-нибудь раньше его видели?
– Нет.
– Вы знаете, чьего он производства?
– Немецкого, судя по всему.
– Вы разбираетесь в огнестрельном оружии?
– Я против оружия. Я пацифист. Но несколько лет назад я жил в Германии. Там я видел такие пистолеты.
– Мог ли он принадлежать мистеру Харшу?
– Как и любому, кто жил в Германии. Чей это пистолет, я знаю не больше вашего.
Профессора снова призвали к порядку, и мистер Мэдок, видимо, счел себя свободным. Он со скрипом отодвинул стул и встал. Коронер остановил его:
– Мы не закончили, мистер Мэдок. Какие отношения были у вас с мистером Харшем?
Любопытная искорка скользнула по искривленному лицу. Нервный тик – или же улыбка. Мистер Мэдок ответил отрывисто, но без гнева:
– Хозяин и гость… коллеги-ученые.
– То есть дружеские отношения?
Эван Мэдок выпрямился.
– «Дружба» – слишком серьезное слово. Я им не швыряюсь.
Коронер резко постучал по столу.
– Вы сами вынуждаете задать вам дополнительный вопрос, сэр. И я настаиваю на ответе. Не ссорились ли вы с мистером Харшем?
– Не ссорились.
Эти слова медленно, почти печально прозвучали в тишине.
– Значит, вы находились в дружеских отношениях?
Снова странная искорка, быстрая и едва заметная, как тень над водой, мелькнула – и пропала.
Эван Мэдок ответил:
– Он был моим другом.
Мистера Мэдока отпустили. Он широким шагом вернулся на место и резко опустился на сиденье, не обратив ни малейшего внимания на то, что стул отъехал назад и с силой стукнул миссис Томас Пинкотт по коленкам. Ее сдавленный возглас, полный обиды и боли, не возымел никакого эффекта. Мистер Мэдок нахмурился, сунул руки в карманы и снова положил ногу на ногу.
Услышав скрип стула, Гарт посмотрел вбок. Ему открылся превосходный вид на левую подметку мистера Мэдока. Она представляла собой изрядно истертую поверхность, к которой была приклеена резиновая набойка, тоже достаточно поношенная и местами порванная. На набойке, в лучике света, поблескивал довольно большой осколок стекла, который и привлек внимание Гарта Олбени. Он даже подскочил. Хорошо, что тетя Софи выпустила его руку, чтобы поднести к глазам платочек.
Олбени принялся рассуждать: «Битое стекло не такое редкое явление. Бессмысленно говорить, что ты не веришь в совпадения, раз они все равно случаются. С другой стороны, даже законченный скептик признал бы, что необязательно искать скрытый смысл, если кто-то прошел Церковным проулком и подцепил на подошву стекло. Но этому противоречил неопровержимый факт: проулок не связывал Прайерз-Энд с деревней. По какой такой причине мистеру Мэдоку понадобилось там ходить? Если, скажем, он намеревался нанести визит в какой-нибудь из домов, выходивших в Церковный проулок, гораздо естественнее было бы пойти туда дорогой вдоль выгона».
Гарт забрался довольно далеко в своих размышлениях, когда вдруг осознал, что показания дает Буш. Церковный сторож сидел очень прямо, положив руки на колени. Его природная меланхолия возросла еще больше.
Внимание Гарта привлекло имя Дженис.
– Мисс Дженис постучала. Я вышел, и она сказала: вдруг мистеру Гарту стало плохо в церкви – может, я возьму ключ и схожу проверить? Ну я и пошел. Там он и был, бедняга, лежал на полу мертвый, а пистолет валялся рядом, как будто мистер Харш выронил его после падения. Мисс Дженис крикнула: «Мистер Харш!» – и взяла покойника за руку. А я взял фонарик, поднял повыше и сказал: «Без толку, мисс, он умер».
– Вы не прикасались к пистолету и не сдвигали его с места?
– Мы ничего не трогали, сэр, только мисс Дженис взяла мистера Харша за руку, чтобы пощупать пульс.
– Вы уверены, что пистолет не двигали с места?
– Да, сэр.
Коронер пригладил волосы, затем посмотрел в свои записи.
– У вас хранится ключ от церкви?
– Да, сэр. Я церковный сторож и служитель.
– Какие еще ключи вы держите у себя?
– У старого священника их было три. А тот, что сейчас у меня, раньше хранился у моего отца.
– Это один из упомянутых трех ключей?
– Нет, сэр. Всего, значит, четыре ключа. Три лежали у священника – у прежнего священника, я имею в виду, – один взяла мисс Фелл: когда священник умер – она частенько заходила и ухаживала за цветами. Другой ключ у мисс Браун, которая живет у мисс Фелл и играет на органе во время службы. Ключ, который забрал мистер Харш, раньше был у нашего органиста, но когда того забрали в армию, священник одолжил его мистеру Харшу.
– Я хочу удостовериться, что понял все правильно. Есть четыре ключа от церкви. Один у священника, другой у вас, третий – у мисс Фелл, и им пользуется мисс Браун, четвертый был у мистера Харша. Так?
