– Чтобы сохранить честь семейства? – сухо спросил детектив.
– Если вам угодно. – Девушка все еще сердилась.
– Вы любите его? – негромко спросил Монк.
Гнев на лице мисс Гиллеспи сменился потрясением.
– Что?!
– Вы его любите? – повторил Уильям.
– Кого? О ком вы говорите? Кого я люблю?
– Одли.
Марианна глядела на сыщика словно зачарованная. Глаза ее потемнели от боли и еще какого-то более глубинного чувства, которое детектив принял за ужас.
– Или он принудил вас силой? – продолжил он.
– Нет! – выдохнула девушка. – Вы совершенно не правы! Одли здесь ни при чем! Вы говорите страшную вещь… как вы вообще смеете?! Он же муж моей сестры! – Но в голосе ее не было твердости, невзирая на все старания.
– Именно потому, что Одли – муж вашей сестры, я не верю, что вы хотели этого, – настаивал Монк, ощущая глубокую жалость к ней, но не позволяя сочувствию проступить в его голосе.
Глаза Марианны наполнились слезами.
– Это был не Одли, – сказала она шепотом, в котором уже не было ни гнева, ни уверенности. Она отрицала все лишь ради Джулии, не рассчитывая, что сыщик ей поверит.
– Это не так, – возразил детектив.
– Я никогда не признаю этого, – твердо сказала его собеседница.
У Уильяма уже не оставалось даже малейших сомнений в виновности Пенроуза, но Марианне еще казалось, что его все-таки можно уговорить.
– Пожалуйста, прошу вас, мистер Монк! Ничего не говорите ей, ничего, – настаивала она. – Одли будет все отрицать. А я буду выглядеть злой и неблагородной. После женитьбы на Джулии Одли предоставил мне кров и всегда заботился обо мне… Никто не поверит мне, все решат, что я не знаю ни долга, ни благодарности. – На этот раз в голосе ее чувствовался истинный страх, и он был, пожалуй, посильнее отвращения, которое она испытала при насилии. Выдвинутое официально обвинение лишило бы девушку не только крова, но и всех перспектив на замужество. Ни один респектабельный джентльмен не возьмет за себя даму, имевшую любовника – пусть и против желания – и посмевшую выдвинуть столь ужасное обвинение против мужа своей сестры, своего щедрого благодетеля.
– И что же я должен теперь сказать вашей сестре? – спросил сыщик.
– Ничего! Скажите ей, что ничего не нашли, что виноват незнакомец, сумевший как-то пробраться в дом, а потом убежать. – Мисс Гиллеспи порывисто сжала его ладонь. – Прошу вас, мистер Монк! – в голосе ее чувствовалось неподдельное беспокойство. – Подумайте, что тогда станет с Джулией! Для меня это хуже всего, я не перенесу такого несчастья. Пусть лучше Одли скажет, что я – развратница, и выгонит меня из дома.
Марианна явно не представляла, что это значит. Она не имела представления, как женщина может заработать на жизнь и что это такое – ночевать в борделях или ночлежках, голодать, бояться, болеть и подвергаться оскорблениям. Эта девушка не владела никаким ремеслом, которое позволило бы ей честно заработать на жизнь, трудясь в мастерской по восемнадцать часов в сутки, даже если бы здоровье и нервная конституция позволяли ей выдержать этот режим. Но Уильям готов был поверить, что она скорее примет подобную участь, чем позволит Джулии узнать все обстоятельства случившегося.
– Я не скажу ей про Одли, – пообещал он. – Не волнуйтесь.
Слезы побежали по щекам Марианны. Она сглотнула и хлюпнула носом.
– Благодарю вас, мистер Монк. – Девушка вынула носовой платок – хотя этот кружевной квадратик размером в несколько дюймов был в данном случае бесполезен.
Детектив потянулся за собственным платком. Марианна безмолвно приняла его и вытерла глаза, а потом, помедлив, прочистила нос. После этого она смутилась, не зная, возвращать платок или нет.
Уильям невольно улыбнулся.
– Пусть останется у вас.
– Благодарю вас.
– Ну что ж, а я, пожалуй, пойду и сообщу вашей сестре об итогах расследования.
Мисс Гиллеспи кивнула и снова хлюпнула носом:
– Джулия будет разочарована. Но пусть лучше будет так. Конечно, она расстроится, но правда окажется еще хуже.
– Вам лучше остаться здесь.
– Хорошо. – Девушка снова сглотнула. – Еще раз – спасибо, спасибо вам, мистер Монк!
Сыщик нашел Джулию в маленькой столовой за письмами. Та поглядела на него с явным предчувствием. Ему не хотелось лгать: гордость мешала признать поражение.
– Простите, миссис Пенроуз, но я уже сделал все возможное, и продолжение расследования приведет лишь к напрасной трате ваших средств… – начал Уильям.
– Это мое дело, мистер Монк, – торопливо перебила его молодая дама, откладывая перо в сторонку. – Я не считаю ваш труд напрасным.
– Дело в том, что я больше ничего не мог выяснить. – Детектив говорил с трудом. Ему еще никогда не приходилось в такой степени отклоняться от истины. А наверное, следовало бы… и почаще. Но что делать, таков характер…
– Но что можно заключить уже сейчас? – Джулия упрямо нахмурилась. – Или вы будете утверждать, что Марианна не подвергалась насилию?
– Нет, я в этом не сомневаюсь, – коротко бросил Монк, – но преступник не был знаком ей, и мы ничего больше не сможем выяснить, поскольку никто из ваших соседей не видел его и не предоставил мне никаких полезных свидетельств.
– Но кто-то же должен был его видеть! – настаивала миссис Пенроуз. – Он же не возник ниоткуда? Быть может, это был не случайный прохожий, а чей-то гость… Вы не думали об этом? – В голосе женщины послышался вызов, отражавшийся и в ее глазах.
– Пришел с визитом и полез через стену, чтобы развлечься? – ответил Уильям, добавив в свои слова нотку сарказма.
– Не надо насмехаться! – резко остановила сыщика его клиентка. – Этот мужчина мог войти через огород, когда Родуэлла там не было. Быть может, он ошибся домом… принял Марианну за кого-то еще…
– И, обнаружив ее в летнем домике, немедленно совершил преступление?
– Получается так, – согласилась Джулия. – Но думаю, что он все-таки говорил с ней, хотя сестра и забыла, поскольку ее психика выбросила из памяти весь этот гнусный эпизод. Подобное случается достаточно часто.
Детектив подумал о собственных воспоминаниях… мгновение ужаса, страха и ярость… запах крови, перемешанной с холодным потом… смятение и слепота…
– Я знаю это! – с горечью сказал он.
– Тогда я прошу вас продолжить расследование, мистер Монк, – слишком поглощенная собственными эмоциями, чтобы заметить его состояние, Джулия вновь взглянула на него с вызовом. – Если же вы не в состоянии этого сделать или не желаете больше заниматься моим делом, тогда порекомендуйте мне другого детектива, который завершит расследование.
– Полагаю, что у вас нет шансов на успех, миссис Пенроуз, – проговорил сыщик без особого пыла. – Не говоря уже о том, что с моей стороны это было бы нечестно.
– Я не сомневаюсь в вашей честности, – сухо ответила его собеседница. – Ну что ж, вы сказали мне свое мнение, а я выслушала вас и прошу продолжить расследование.
– Но вы ничего больше не узнаете! – попытался еще раз убедить ее Уильям.
Джулия встала из-за стола и направилась к нему:
– Мистер Монк, неужели вы не представляете, сколь отвратительны подобные преступления, когда мужчина позволяет себе учинить насилие над женщиной? Или все вы рассчитываете на нашу скромность и бессилие… и думаете, что когда женщина говорит «нет», на самом деле она имеет в виду другое?
Детектив открыл рот, чтобы возразить, и она заговорила быстрее:
– Такой примитивной ложью мужчина оправдывает в своих глазах акт насилия, который на деле не имеет никаких оправданий. Моя сестра еще очень молода и не замужем… подобное падение горше всего. Оно познакомило Марианну с животной стороной жизни, а не с… э… – Женщина покраснела, но не отвела в сторону глаз. – Освященными взаимоотношениями… В самом деле! – миссис Пенроуз окончательно потеряла терпение. – Никто не имеет права обходиться с другим человеком подобным образом, и если мужская природа не позволяет вам понять это, объяснить другими словами я не в состоянии.
Монк обдумывал свой ответ долго и тщательно.
– Я согласен с вами, подобное преступление действительно принадлежит к числу самых серьезных, и мое нежелание продолжать расследование не имеет ничего общего с отношением к ним. Дело в том, что обнаружить преступника невозможно.
– Да, конечно, я должна была обратиться к вам пораньше, – согласилась Джулия. – Вы это хотите сказать? Но Марианна молчала и призналась во всем лишь несколько дней назад. А я и тогда не сразу решила, что делать. Потом мне потребовалось три дня, чтобы разыскать вас и ознакомиться с вашей репутацией, признаюсь – великолепной! Я просто удивлена, что вы сдались так быстро. Люди говорили о вас другое.
Уильям с трудом сдерживал гнев – лишь ради Марианны.
