Будь я проклят, если он не ответил на это:
— Две сотни. Ведь в меня стреляли. Ещё дюйм, и я бы отправился к праотцам.
Я ответил, чтобы насчёт второй сотни он договаривался лично с Вулфом и, открыв дверь в кабинет, пропустил лже-Вулфа вперёд. Он обошёл Джейн Гир и уселся в то самое кресло, в котором только что избежал смерти. Я развернул свой стул, сел лицом к собравшимся и приготовился к бою.
— Ну, и что вы там нашли? — резко спросил Дженсен.
— Вот, — с наигранной бодростью ответил я, — старый револьвер, «гранвиль» тридцать восьмого калибра, тот самый, из которого не так давно палили. — Я осторожно положил его на свой стол. — Фриц, можешь вернуть мне мою пушку.
Он повиновался.
— Спасибо. Эту древность, завёрнутую в носовой платок, я обнаружил в вазе на столе в гостиной. В барабане осталось пять патронов и одна стреляная гильза. Револьвер этот чужой. Я его никогда прежде не видел. Теперь, похоже, всё начинает становиться на свои места.
Тут Джейн взорвалась. Сперва она назвала меня предателем. Потом заявила, что желает видеть адвоката и намерена отправиться за ним сию же минуту. Затем принялась ругать Хаккета на чём свет стоит, и весьма изобретательно. Она сказала, что более подлой ловушки история ещё не знала.
— Теперь мне ясно, чёрт побери, — добавила она, обращаясь к Хаккету, — каким образом вы состряпали ложное обвинение против Питера Рута. И я позволила этому подлецу Гудвину вешать мне лапшу на уши! — Она вскочила с кресла, вся полыхая от гнева — зрелище было изумительное. — Но на этот раз у вас ничего не выйдет! Немыслимые мерзавцы!
Надо сказать, что Хаккет с самого начала пытался ей что-то возразить, всё повышая и повышая голос, но слышно его стало, только когда она приумолкла, чтобы перевести дух.
— …этого не потерплю! Вы явились сюда и хотели меня убить! И даже чуть не убили! А теперь ещё порете чушь о каком-то Питере Руте, о котором я в жизни не слыхал!
Он с таким чувством это произнёс! Или он забыл, что изображает Ниро Вулфа, или, наоборот, в волнении решил, что он и есть Ниро Вулф. Он продолжал:
— Послушайте, дорогуша! Я не потерплю…
Она повернулась и направилась к двери. Я уже был на ногах и рванулся за ней, но на полпути прирос к полу: дверной проём целиком заполнила огромная глыба, загородив Джейн путь. Джейн резко остановилась и, вытаращив глаза, попятилась. Глыба вдвинулась в контору и прогудела:
— Добрый день. Я Ниро Вулф.
Впечатление было потрясающее. Все словно онемели. Вулф решительно двинулся вперёд, а Джейн снова попятилась, не глядя по сторонам, и чуть не споткнулась о ногу Дженсена. Остановившись у угла письменного стола, Вулф поманил пальцем Хаккета:
— Будьте добры, сэр, пересядьте в другое кресло.
Хаккет, ни слова не говоря, бочком подвинулся к красному кожаному креслу. Вулф, наклонившись, полюбовался на дыру в спинке своего кресла, потом перевёл взгляд на отверстие в штукатурке дюймов до четырёх в диаметре, которое я проковырял, доставая пулю. Удовлетворившись осмотром, он хрюкнул и грузно уселся.
— Всё это становится похожим на фарс, — подал голос Дженсен.
— Я ухожу, — бросила Джейн и быстро направилась к двери. Я это предвидел и, сделав два шага, крепко схватил её за руку. Вздумай она сопротивляться, я не остановился бы и перед тем, чтобы слегка выкрутить строптивице руку. Дженсен вскочил, стиснув кулаки. Интересно, как им удалось всего за каких-то сорок восемь часов дойти до таких отношений, что Дженсен так и трясся от ярости, глядя, как другой мужчина прикасается к его Джейн. Подойди он поближе, он рисковал бы тоже получить ссадину на ухе, благо на тот случай, если бы пришлось его успокоить, в свободной руке я держал увесистый револьвер.
— Прекратите! — хлёстко прогремел голос Вулфа, и мы застыли, как статуи. — Мисс Гир, вы можете уйти, если хотите, но только после того, как я скажу пару слов. Прошу вас, мистер Дженсен, сядьте. Мистер Гудвин вооружён, и он, как видите, сейчас явно не в лучшем настроении, так что вы рискуете. Арчи, сядь за стол, но револьвер не убирай и будь наготове. Один из них и есть убийца.
— Ложь! — задыхаясь, выкрикнул Дженсен. — И кто вы такой, чёрт возьми?
— Я, кажется, представился, сэр. А тот джентльмен временно состоит у меня на службе. Когда моей жизни начали угрожать, я его нанял в качестве подставного лица. Знай я наперёд, что мне грозит всего-навсего царапина на ухе, я бы мог сэкономить деньги и избежать серьёзнейших неудобств.
— Жирный трус! — фыркнула Джейн.
Вулф покачал головой:
— Нет, мисс Гир. Разница невелика, но я готов объяснить, в чём она состоит. Не быть трусом — заслуга небольшая, но я не трус. Назовите это самомнением или, если угодно, честолюбием. Я невыносимо самонадеян. Я был убеждён, что тот, кто убил мистера Дженсена, достаточно дерзок, умел и умён, чтобы суметь до меня добраться. В случае моей гибели я сомневаюсь, чтобы убийцу поймали. Если бы вместо меня убили другого, а я остался в живых, я бы довёл дело до конца. Так что это — оправданная самонадеянность, а не трусость. — Он резко повернулся ко мне: — Арчи, соедини меня с инспектором Кремером.
Всех вдруг словно прорвало, и со всей страстью. Краешком глаза я следил за ними, пока набирал номер. Вулф же прервал их:
— Позвольте! Готов предложить вам выбор: я или полиция. Один из вас, конечно, затеет представление; другому я советую остаться и смириться с некоторым беспокойством и неудобствами. — Он взглянул на Хаккета. — Если хотите избавиться от этого гама, можете уединиться наверху в своей комнате…
— Я лучше останусь, — заявил Хаккет. — Мне и самому небезразлично, ведь меня как-никак чуть не убили.
— Кремер на проводе, — сообщил я Вулфу.
Тот поднял трубку.
— Добрый день, сэр… Нет. Нет, у меня к вам только одна просьба. Пришлите сейчас ко мне человека, я дам ему револьвер и пулю. Во-первых, исследуйте отпечатки пальцев на револьвере и представьте мне заключение. Во-вторых, по возможности выясните, что это за револьвер и откуда он взялся. В-третьих, выстрелите из него и сравните пулю с той, которую я вам пришлю, и с теми, которыми убили мистера Дженсена и мистера Дойла. О результатах сообщите мне. Всё… Нет. Проклятье, нет! Если вы сами придёте, то получите свёрток у дверей, а в дом вас не пустят. Я занят.
Когда он повесил трубку, я сказал:
— Номер с револьвера спилен.
— Значит, узнать про него ничего нельзя.
— Да, сэр. Носовой платок тоже отдать Кремеру?
— Покажи-ка мне его.
Я протянул ему найденный револьвер — приклад его по-прежнему торчал из прорехи в платке. Вулф насупился, заметив, что на платке нет ни метки прачечной, ни каких-либо других ярлычков, а стало быть, его могли купить по меньшей мере в тысяче магазинов одного лишь Нью-Йорка, не говоря уже про остальные части страны.
— Нет, платок оставь, — велел Вулф.
Дженсен повысил голос:
— Что за дьявол, откуда это здесь?
Вулф закрыл глаза. Он явно оценивал про себя тон, голос и выражение лица Дженсена, пытаясь определить, была ли его реплика проявлением невинного любопытства или притворством. В таких случаях он всегда смеживал веки. Через мгновение его глаза приоткрылись.
— Если кто-то только что выстрелил из пистолета, но не успел вымыть руки, то пороховые следы на них могут служить неопровержимым доказательством его вины. Вам, наверное, это известно — по крайней мере тому из вас, кто стрелял. Носовой платок, конечно, послужил для того, чтобы защитить руки от пороха, зато на нём можно будет разглядеть в микроскоп мельчайшие частицы пороха. То, что носовой платок мужской, ни о чём не говорит. У майора Дженсена, естественно, должны быть мужские носовые платки, а если бы платком в данном случае воспользовалась мисс Гир, само собой разумеется, она бы предпочла не женский, хотя бы потому, что он недостаточно велик.
— Вы попросили меня задержаться, пока вы что-то будете говорить, — процедила Джейн. Она с Дженсеном снова расселись по креслам. — Пока вы не сказали ровным счётом ничего. Кстати, а где были вы, когда раздался выстрел?
— Пф! — Вулф вздохнул. — Фриц, осторожно заверни пистолет и пулю в папиросную бумагу и, когда придёт посланец от мистера Кремера, отдай их ему. Только сперва принеси мне пива. Может быть, кто-нибудь из вас желает пива?
Никто не жаждал.
— Очень хорошо. Итак, мисс Гир, подозревать в каком-нибудь хитроумном фокусе-покусе одного из обитателей дома — глупо и нелепо. В момент выстрела я стоял возле кухни и разговаривал с мистером Гудвином. После этого я был в таком месте, из которого видна часть этой комнаты и слышны все голоса в ней.
Он перевёл взгляд на Дженсена, потом снова посмотрел на Джейн.
— Похоже, один из вас вот-вот совершит ошибку. Я бы хотел предотвратить её, насколько это возможно. Я ещё не спрашивал, где находились и что делали вы сами в момент выстрела, и, прежде чем я это сделаю, хочу предупредить, что имеющихся данных вполне достаточно, чтобы доказать, что стреляли из гостиной через открытую дверь. Мистер Хаккет не смог произвести подобный выстрел; и вы, мистер Дженсен, лично в этом убедились. Мистер Бреннер находился в кухне, а я был с мистером Гудвином. Я предупреждаю вас — одного из вас, — что всего перечисленного более чем достаточно для доказательства вины в судебном процессе об убийстве. Таким образом, что же получается, если вы утверждаете, что в момент выстрела были вместе, находясь в непосредственной близости и глядя друг на друга? Для того, кто стрелял, это поистине благодеяние, для другого подобное утверждение гибельно; ведь, если правду установить не удастся, встанет вопрос о соучастии. Вы давно знаете друг друга?
