Беатриса Кинг оказалась довольно застенчивой девушкой невысокого роста с немного отечным лицом.
Как Пуаро ни старался выудить из нее информацию, у него ничего не вышло. Она только повторяла:
— Я ничего не знаю. Это не мое дело рассказывать о том, что там происходило. Я не знаю ни о каком подслушанном разговоре между доктором и мисс Монкриф. У меня нет привычки подслушивать под дверью, и вы не имеете права обвинять меня в этом. Я ничего не знаю.
— Вы когда-нибудь слыхали об отравлении мышьяком? — спросил ее Пуаро.
В глазах девушки промелькнул какой-то интерес.
— Так вот что было в том пузырьке.
— В каком пузырьке?
— В котором мисс Монкриф готовила лекарство для хозяйки. Мисс Харрисон что-то заподозрила, долго нюхала и лизала содержимое бутылки, а потом вылила все в раковину и налила чистой воды из-под крана, потому что лекарство было прозрачное, как вода. А однажды, когда мисс Монкриф отнесла хозяйке чайник с кипятком, мисс Харрисон принесла его обратно и вылила в раковину, затем вновь налила воду из-под крана и поставила на огонь, сказав, что вода в чайнике не была кипяченой. Тогда я думала, что это были выдумки мисс Харрисон, ее блажь, но теперь, когда такое дело… может, так оно и было.
— Скажите, пожалуйста, мадемуазель Беатриса, вам нравилась мисс Монкриф? — спросил Пуаро.
— Нет, не очень… Она была какая-то неприветливая, держалась высокомерно. Естественно, я знала, что доктор ее обожает. Да вы бы видели, как она на него смотрела!
Пуаро поблагодарил ее, вернулся в гостиницу и дал Джорджу, своему помощнику, какое-то задание.
Доктор Алан Гарсиа, специальный судмедэксперт министерства внутренних дел, с одобрением сказал, обращаясь к Пуаро:
— Ну что, Пуаро, надеюсь, результаты вас удовлетворили? — И добавил, цитируя кого-то: — «Человек, который всегда прав!»
— Вы так любезны, доктор, — ответил Пуаро в своей обычной манере.
— А что вас натолкнуло на эту мысль, Пуаро? — спросил доктор. — Слухи?
— Поговорка: «Дыма без огня не бывает».
На следующий день Пуаро посетил рынок городка Лоубара, который гудел, как растревоженный улей, с того самого дня, когда пронеслась весть об эксгумации тела миссис Олдфилд. Люди возбужденно переговаривались, делились последними новостями.
Как только стали известны результаты вскрытия, возбуждение жителей городка достигло апогея.
Пуаро уже около часа находился у себя в номере и поглощал заранее заказанный обед. Он успел съесть огромный кусок бифштекса и кровяную колбасу, обильно запив ее пивом, когда слуга доложил, что к нему поднимается какая-то женщина.
Этой женщиной оказалась мисс Харрисон. Она выглядела изможденной. Влетев в комнату, мисс Харрисон сразу же подошла к Пуаро.
— Это правда? — быстро начала она. — Это действительно так?
Пуаро предложил ей сесть в кресло и успокоиться.
— Да, мисс Харрисон, — сказал он. — Вскрытие показало, что причина смерти миссис Олдфилд — большая доза мышьяка.
— Никогда бы не подумала… — запричитала мисс Харрисон, — даже не предполагала… — и разразилась слезами.
— Правда всегда выходит наружу, — философски заметил Пуаро.
— Его повесят? — все еще всхлипывая, спросила мисс Харрисон.
— Ну, нужны еще доказательства, чтобы убедиться, кто истинный убийца: доступ к яду, способ, каким яд был применен, и кое-что еще.
— Но, господин Пуаро, а что, если он в этом не замешан? Ну, совсем нет.
— В этом случае, — Пуаро пожал плечами, — суд его оправдает.
— Дело в том, — начала после небольшой паузы мисс Харрисон, — что у меня есть факт, о котором мне следовало бы рассказать вам раньше, но тогда я не придала ему большого значения.
— Я предполагал, что вы кое-что скрываете от меня, — укоризненно сказал Пуаро. — Я вас слушаю.
— Однажды, когда я зачем-то спускалась в амбулаторию, я увидела, что мисс Монкриф делала что то странное.
— Что же?
— Это звучит довольно глупо. Она наполняла свою розовую, покрытую эмалью пудреницу…
Она замолчала.
— Ну и чем же? — спросил Пуаро.
— Каким-то порошком белого цвета, но это была не пудра. Она насыпала его из какой-то бутылочки. Увидев меня, она вздрогнула, быстро захлопнула пудреницу и сунула ее в сумочку, а бутылочку так быстро поставила в буфет, что я даже не успела заметить, что это было. Может, в этом ничего дурного и не было, но сейчас… после вскрытия… когда известно, что бедная миссис Олдфилд была отравлена…
Она снова замолчала.
— Извините, мадам. Я оставлю вас на минуточку, — сказал Пуаро и вышел из комнаты. Разговор с сержантом Греем из полиции графства Беркшир занял у него несколько минут.
Вернувшись в комнату, он сел напротив мисс Харрисон, и некоторое время они молчали.
Пуаро вспомнил лицо рыжеволосой девушки и ее слова, произнесенные твердым голосом: «Я не согласна». Джин Монкриф была против эксгумации. Правда, ее возражения были резонными, но факт остается фактом. Смелая, образованная, решительная. Влюблена в мужчину, у которого тяжело больна жена, но которая, по словам мисс Харрисон, еще могла бы жить и жить.
Пуаро вздохнул.
— О чем вы думаете, господин Пуаро? — нарушила тишину мисс Харрисон.
— О разных вещах…
— Я ни на секунду не сомневаюсь, — заметила мисс Харрисон, — что он об этом ничего не знал.
— Я тоже так думаю, — ответил Пуаро.
Дверь открылась, и в комнату вошел сержант Грей. В руке у него был какой-то предмет, завернутый в шелковый носовой платок. Подойдя к столу, он развернул платок, и все увидели блестящую розовую пудреницу.
— Эта та самая пудреница, — воскликнула мисс Харрисон, — которую я видела.
— Этот предмет был спрятан, — сказал сержант, — в ящике стола в комнате мисс Монкриф в саше для носовых платков. На первый взгляд на ней не видно никаких отпечатков пальцев, но я проверю.
Обмотав руку носовым платком, сержант нажал на кнопку в пудренице, и она со звоном открылась. Внутри находился какой-то порошок белого цвета.
— Что-то не похоже на пудру, — сказал сержант Грей.
Окунув палец в порошок, он попробовал его на язык.
— Странно, — удивился он, — никакого специфического вкуса.
— Мышьяк белого цвета, — пояснил Пуаро, — не имеет вкуса.
— Я прикажу сейчас же провести анализ, — сказал сержант. — Вы уверены, мисс, что это та самая пудреница, которую вы видели раньше? — спросил он, обращаясь к мисс Харрисон.
— Да, уверена, — ответила она. — Эту самую пудреницу я видела в руках мисс Монкриф за неделю до смерти мисс Олдфилд.
Сержант Грей вздохнул. Он посмотрел на Пуаро и кивнул головой. Пуаро позвонил в колокольчик.
В комнату вошел Джордж и вопросительно посмотрел на хозяина.
— Вы опознали эту вещь, мисс Харрисон, как пудреницу, которую вы видели два года назад в руках мисс Монкриф. Вы будете неприятно удивлены, узнав, что эта вещь была продана фирмой «Вулворт» несколько недель назад и что пудреницы такой формы и расцветки фирма освоила и начала выпускать только три месяца назад.
У мисс Харрисон перехватило дыхание от испуга. Она остолбенело смотрела на Пуаро.
— Джордж, — спросил Пуаро, — вы видели эту вещь раньше?
— Да, сэр. — Помощник сделал шаг вперед к столу. — Я видел, как восемнадцатого числа сего месяца, в пятницу, эта женщина, — он показал на побледневшую мисс Харрисон, — отправилась автобусом в Дарнингтон, где купила пудреницу в магазине фирмы «Вулворт». По вашему указанию, сэр, я следил за этой дамой весь день. Затем она направилась домой. Вечером она подошла к дому, где живет мисс Монкриф. К этому времени в соответствии с вашими указаниями, сэр, я уже находился в доме и видел, как эта женщина вошла в спальню мисс Монкриф и положила пудреницу в ящик стола. Затем, будучи уверенной, что ее никто не видел, она покинула дом через незапертую дверь. Между прочим, сэр, в этом городе почему-то двери не запирают.
Твердым, решительным голосом Пуаро обратился к мисс Харрисон:
— Вы можете опровергнуть эти факты, мисс Харрисон? Я думаю, что нет. В той пудренице, которую вы купили в магазине, яда не было, но когда вы оставили ее в комнате мисс Монкриф, яд в ней уже был, не так ли? — И мягким вкрадчивым голосом добавил: — Очень неразумно было с вашей стороны держать такое количество яда у себя дома. Откуда вы его взяли? В доме доктора? Вы его подсыпали мисс Олдфилд?
— Это правда, — разрыдавшись, призналась мисс Харрисон. — Это все правда… Я убила ее… И все напрасно… все напрасно… Я сошла с ума.
— Простите меня ради Бога, господин Пуаро, — сказала мисс Монкриф. — Я была на вас сердита, ужасно сердита. Мне все время казалось, что все, что вы делали, только усугубляло наше и без того тяжелое положение.
