Ознакомительная версия.
Пилипенко задумчиво хмыкнул. Казалось, что он больше не слушает девушку, которая продолжала свои объяснения:
– Он уверял меня, что передумал. Мы договорились встретиться в Ялте и провести время, просто отдохнуть. Но с яхты он стал звонить мне и писать сообщения. Он опять решил сделать это!
Следователь будто очнулся, спросил:
– Каким же образом флакончик вновь оказался в вашем номере, а яд все же был использован и Шурупов отравлен?
– Он не мог быть в моем номере. Его забрала... Одна женщина... Я все поняла! Это она! Она подбросила мне флакончик.
Груздева вскочила и указала на Шурупову дрожащим пальцем.
– Я? Подбросила? – возмутилась та. – Вот интересно: как и когда?
– Не имею понятия. Я показала тебе флакон. Вместе с запиской Сергея, которую я вырвала из судового журнала. Ты ж сама настояла на том, что должна иметь эти вещи. Как законная жена. И забрала.
– Клевета и наглая ложь.
– Я христианка и всегда говорю правду.
– Но порой о чем-то умалчиваете, мягко возразил Пилипенко. – Я одного не пойму: как же это можно проникнуть в гостиницу, пройти незамеченной, попасть в ваш номер? И подбросить флакон.
– То-то и оно! – вставила Шурупова.
Она развернулась на диване, усевшись вполоборота к Груздевой, почти спиной к ней.
Пилипенко задумался. Вдруг лицо его просияло. Он тихо щелкнул пальцами. Сказал бодро:
– А теперь позвольте представить вам еще одного человека. Лейтенант! Очередь за объектом номер два.
Лейтенант Клюев встал и вновь распахнул дверь. Часовой впустил в помещение редакции Киллера, закованного в наручники.
– Этот человек подозревается в покушении на заказное убийство, – объявил Пилипенко.
Киллер оглядел присутствующих, вдруг улыбнулся.
– Здравствуйте! – воскликнул он, обращаясь к кому-то.
Груздева, Шурупова и Бакунин разом вскинули головы. Киллер явно смотрел на одного из этих людей, но никто из них не подал вида, что узнал его.
– Кому ты это сказал? – спросил следователь. – Ты узнаешь кого-либо?
Киллер, широко улыбаясь, протянул обе руки, сцепленные в браслеты.
– Вот эту красивую женщину.
– Какую из двух? Здесь все женщины красивые.
– Да вот. Ту, что сидит слева. Мы ехали в одном купе из Одессы.
– Впервые вижу этого человека! – с негодованием воскликнула Шурупова.
– Не сомневался, что вы сделаете именно такое заявление, – сказал ей Пилипенко и повернулся к киллеру. – Ты не ошибаешься? Ты ж всю дорогу бухой был.
Улыбка на лице киллера погасла.
– Если мне удастся выкарабкаться из этой истории, – сказал он, – клянусь: ни капли больше в рот не возьму!
– Это правильно, – с деланным одобрением сказал Пилипенко. – Я вот например, уже полгода, как курить бросаю.
– Честно слово! Я и правда – плохо помню, что было в поезде.
– Вот видите! – чуть ли не крикнула Шурупова.
– Но вас я помню, – продолжал киллер. – Как женщину...
– Что-о? Уберите этого помешанного!
– В смысле, красивую женщину. Соседку по купе.
– Ты разговаривал с нею? – быстро спросил следователь.
– Да, конечно!
– Ты дал ей свой телефон?
Лицо Киллера изобразило страдание.
– Не помню. Я совсем не помню, о чем разговаривал.
Пилипенко обратился к Шуруповой:
– Светлана Викторовна, а вы-то трезвой в этом поезде ехали?
– Да за кого вы меня принимаете?
– Тогда вы должны помнить, кто был с вами в купе.
– Люди какие-то, – пожала плечами Шурупова. – Я не приглядывалась. У меня вообще плохая память на лица.
Она пристально посмотрела на Киллера. Проговорила:
– Возможно, он и вправду был в купе.
– Да точно был! – весело воскликнул киллер. – Бухой – не бухой, но вас-то я помню.
– Да все вы на одно лицо! – не глядя, парировала Шурупова, затем обратилась к следователю: – Наверное, это все же был он. Но никакого телефона он мне не давал. И я ничего не записывала, можете проверить мой аппарат.
Она достала из сумочки мобильный телефон – дорогую, стильную модель – и протянула следователю.
– Я ведь замужняя женщина! – с возмущением сказала она и добавила: – Была...
– Хорошо. Я вам верю, – сказал Пилипенко. – Телефона вы не записывали. А адрес?
– И адрес тоже!
Пилипенко посмотрел на киллера:
– А ты знал заранее адрес, по которому будешь проживать в Ялте?
– Конечно! Я ведь всегда стою в этой халупе в Аутке, у одной и той же хозяйки, чуть выше домика Чехова. Там даже ручей по участку течет тот самый, который затем течет...
Пилипенко поморщился, ткнул ладонью в сторону Киллера:
– Не надо географии.
– ...по участку великого писателя... – никак не мог остановиться киллер.
– Да хватит за литературу, сказали ж вам! – рявкнул на него Жаров.
– Молчу, – ответил киллер и картинно застыл в покорности.
– Заметим эту деталь, – сказал следователь. – Наш неудачливый киллер знал адрес своего будущего проживания. Он мог сообщить его Шуруповой в поезде. Что он и сделал, между прочим. А вы воспользовались информацией, чтобы подбросить этому нетрезвому человеку пистолет. Даже в бесчувственную руку ему вложить, чтобы отпечатки оставил. Это ваш след вязала служебная собака, а не его. Так и привела нас к халупе.
– Какой пистолет? – возмутилась Шурупова.
Пилипенко посмотрел на нее, как казалось, с искренним изумлением.
– Да браунинг! Тот, из которого вы стреляли в девушку.
– Зачем мне было стрелять в девушку?
– А вот это я спрошу у самой девушки. Таня, как вы думаете? Была ли какая-то причина у нее вас убивать?
Груздева отодвинулась от Шуруповой на самый край дивана.
– Понятия не имею, – сказал она. – Не из ревности же?
– Вот именно! – подхватила Шурупова. – Какая может быть ревность, если моего мужа уже не было в живых?
– Вопрос. А вы знали об этом на тот момент?
Шурупова хотела что-то сказать, но вдруг закусила губу.
– Да нет. Тогда еще не знала.
– А когда вы об этом узнали?
– От вас и узнала. На следующий день.
– Значит, мотив ревности не снимается. Впрочем, это не так уж и важно: знала ты о том, что муж уже убит или нет. Не ревность, так месть. Но мотив у тебя был другой. Ни месть и не ревность.
– Вы мне не тыкайте! – возмутилась Шурупова.
– А я всегда на ты с убийцами, – миролюбиво произнес Пилипенко. – верно, Бакунин?
Тот слабо улыбнулся в ответ.
– В чем вы меня обвиняете? – ледяным голосом спросила Шурупова. – Я буду говорить только в присутствии адвоката. Я больше ни слова не скажу. И почему я до сих пор здесь сижу?
Она попыталась встать, но к ней подошел лейтенант Клюев и многозначительно замер, склонившись над нею, словно вопросительный знак.
– Потому что я тебя не выпущу отсюда, – зловеще произнес Пилипенко.
В комнате воцарилась тишина. Все ждали, что скажет следователь, который молчал довольно долго, пристально глядя на Шурупову. Наконец, он начал свою негромкую речь.
– Дело было так. Когда мой старый друг, журналист Жаров Виктор, узнал на фотографии из твоего семейного альбома эту девушку, ты получила информацию, что она сейчас находится в Ялте. Покинув управление, ты немедленно позвонила ей. Она сообщила тебе, что твой муж мертв. Хотя, на тот момент времени, он был жив и здоров, и находился в квартире по улице Руданского. Ты настояла на встрече и пришла к девушке в гостиницу. Ты требовала доказательств: откуда она знает, что твой муж мертв? Она была вынуждена показать тебе его предсмертную записку, рассказать о яхте, о звонках и сообщениях с мобильного, даже флакон с ядом, отобранный у него, предъявила. И ты взяла все эти вещи. Так оно было, Татьяна?
– Да! Да! Да! – вскричала Груздева. Я не хотела отдавать, хотела только показать. Но она взяла флакон и записку. Это она отравила Сергея! А потом подбросила флакон мне в унитаз... То есть – тьфу! – в бачок унитаза.
Шурупова, похоже, не смогла удержаться от смеха:
– Как же я подбросила флакон? Вы не в своем уме. Ведь и следователь уже сказал. Я что же – прошла мимо рецепшена гостиницы, стащила у менеджера ключи? Ха-ха, скажу я вам!
– А ты и не подбрасывала флакон, – невозмутимо возразил Пилипенко.
– Ну, и что же ты тогда на меня напраслину гонишь, следователь?
– Давно бы так. По свойски, на «ты»... Вся штука в том, что флакон не покидал номера гостиницы «Крым». Татьяна, вспомните хорошенько визит этой женщины. Наверняка ведь она перед тем, как уйти, попросилась в туалет.
– Что за вопрос! – вознегодовала Шурупова.
– Самый обыкновенный, – сказал Пилипенко.
– Совершенно верно, – подтвердила Груздева. Именно перед самым уходом.
– Я захотела пи-пи!
– Конечно, – сказал Пилипенко. – Это ж святое дело: пи-пи. И дело техники. Отливаешь из флакона куда-нибудь, вроде как в пенальчик от валидола, а флакон в унитазном бачке хоронишь. Валидол у тебя с собой?
Ознакомительная версия.
