— Скрывать улики — преступление, — сказал Трагг.
— Согласен.
— И поэтому вы звоните сейчас мне. Вы хотите облегчить душу.
— Я думаю, что вы должны об этом знать.
— Почему бы вам не позвонить в полицию Лас-Вегаса?
— Возможно, я и позвоню. Но поскольку они находятся в совершенно другой юрисдикции, я считаю необходимым снять с себя ответственность, поставив вас обо всем в известность.
— Хорошо, — сказал Трагг. — Вы меня информировали. Я это запомню. Спасибо за звонок, — Мейсон. До свидания.
Мейсон положил трубку на место и, повернувшись к Аделле Гастингс, произнес:
— В любую минуту Трагг может прибыть сюда, и вам придется отвечать на его вопросы. Если вы говорили мне правду, отвечайте на вопросы Трагга полно, честно, ничего не скрывая. Если говорили неправду, скажите, что вам нечего ему сообщать. Во всяком случае, не пытайтесь лгать лейтенанту Траггу.
— Я понимаю.
— Вы не та женщина, которая приходила к нам в офис вчера?
— Нет.
— Вы не оставляли здесь своей сумки?
— Нет, не оставляла.
— Вы не стреляли из револьвера?
— Нет.
— Вы оставили револьвер в своей квартире и последний раз видели его там?
— Да.
— Если вы говорите мне неправду, — сказал Мейсон, — вполне возможно, что вас ожидает пожизненное тюремное заключение или даже смертный приговор.
— Я вам не лгу.
Мейсон кивнул Делле Стрит.
— Позвоните Полу Дрейку.
Делла набрала номер и кивнула Мейсону, который поднял трубку телефона.
— Как дела, Пол?
— У меня шесть женщин, — ответил Дрейк, — и они уже теряют терпение.
— Им не придется долго ждать. Они все в темных очках?
— Да.
— С большими стеклами?
— Я бы сказал, да.
— Хорошо, — подвел итог Мейсон. — Ждите. Через 5–10 минут вам придется действовать.
— Как долго это продлится? — спросил Дрейк. — Они хотят это знать.
— Это займет немного времени, — ответил Мейсон. — Через двадцать минут они могут пойти домой. Сидите на месте и ждите сигнала.
Положив трубку, Мейсон повернулся к Аделле Гастингс.
— Вытащите темные очки из футляра. Держите их наготове, чтобы можно было сразу их надеть. Когда придет сюда лейтенант Трагг, не обращайте ни малейшего внимания на то, что я буду говорить. Не позволяйте вводить вас в заблуждение.
— Почему вы думаете, что лейтенант прибудет сюда, господин Мейсон? Насколько я поняла из вашего разговора, ничего необычного не произошло.
— Я пытаюсь, госпожа Гастингс, сложить два и два, чтобы получить четыре. Затем сложить две четверки, чтобы получить восемь.
Наступило минутное молчание.
— Вы сказали Симли Бисэну, что собираетесь пойти ко мне? — спросил Мейсон.
— Да, я сказала ему, что попытаюсь договориться с вами о встрече и что он сможет позвонить мне сюда, если случится что-то действительно важное.
— Вы сказали ему…
Фразу Мейсона прервал телефонный звонок.
Делла Стрит подняла трубку.
— Да, Джерти. Минутку…
— Симли Бисэн звонит Аделле Гастингс.
Мейсон показал Аделле Гастингс на аппарат.
— Будете говорить отсюда, — спросил он, — или из библиотеки?
— Конечно, отсюда, — ответила она.
Аделла Гастингс взяла трубку.
— Алло, Симли. Это Аделла. Что! Что?! О боже мой! Нет! Вы сообщили в полицию? Боже?! Я ничего не понимаю! Какой страшный удар! Послушайте, Симли, я позвоню вам позднее. Я не могу поверить! Конечно, можете сообщить полиции, где я нахожусь. Если господин Мейсон не будет возражать, я хочу сразу же уйти и приехать домой. Да, да, конечно, можете сказать им. В конце концов, может быть, это лучше всего. Спасибо, что позвонили, Симли.
Она положила трубку и повернулась к Мейсону.
— Моего мужа убили, — произнесла она.
— Вы удивлены? — спросил Мейсон.
— Подсознательно я боялась этого, господин Мейсон. Это сообщение ошеломило меня.
— У вас, возможно, осталось совсем немного времени, — сказал Мейсон. — Лучше расскажите мне, что вам стало известно.
— Симли поехал к нам домой. Открыл дверь. Мой муж лежал мертвым в постели. Ему дважды выстрелили в голову, очевидно, когда он спал. Он… мертв уже порядочное время.
Аделла Гастингс не могла сдержать рыданий.
Вновь зазвонил телефон.
Ответив по телефону, Делла Стрит сказала Мейсону:
— Это Хантли Баннер. Будете с ним говорить?
— Конечно, — ответил Мейсон.
Взяв трубку, Мейсон сказал:
— Алло, Баннер. Говорит Мейсон. Что у вас сегодня на уме?
— Разговор вновь о разделе имущества, — сказал Баннер. — Я хотел поговорить с вами и выяснить ситуацию.
— Впрочем, госпожа Гастингс сейчас у меня в кабинете. Я не торговец лошадьми, господин Баннер, и хотел бы знать, до каких верхних пределов вы готовы идти.
— Вчера я сообщил вам свои цифры.
— Послушайте, Баннер, — сказал Мейсон. — Когда я веду переговоры относительно урегулирования юридического спора или раздела имущества между женой и мужем, я неукоснительно следую правилу отказываться от первого предложения противной стороны.
Наступило молчание. Затем Баннер произнес:
— А как вы посмотрите на второе предложение?
— Это зависит от адвоката, от сумм, которые предлагаются, от тона, которым предложение вносится, и от нескольких других соображений. Давайте забудем о деле, по которому вы будете консультировать своего клиента. Скажите мне, чего же больше всего хочет ваш клиент. Внесите свое последнее предложение и выразите его в максимальных цифрах. Я или приму его, или в течение тридцати минут отвергну. В последнем случае не вижу нужды в дальнейших переговорах. Будем решать дело в суде. Так что выкладывайте свой максимум.
— Я сообщил вам об этом вчера, — сказал Баннер.
— Нет, не сообщали, ответил Мейсон. — Каковы же ваши верхние цифры?
— Верхний предел я назвал вам вчера. Это все, что я уполномочен предложить. Я должен позвонить своему клиенту и получить его разрешение, прежде чем смогу сделать другое, более выгодное для вас предложение.
— Тогда звоните своему клиенту, — предложил Мейсон.
— В течение какого-то времени вы будете в своем офисе?
— Да.
— Я перезвоню вам, — ответил Баннер.
Мейсон положил трубку, посмотрел на часы и сказал:
— Через 3–5 минут Трагг будет здесь. Баннер намеревается позвонить мне, как только переговорит со своим клиентом.
— Вы не сказали ему, что Гарвин…
— Нет, не сказал. Проверим Хантли Л. Баннера. Посмотрим, как он работает.
Воцарилась напряженная, полная ожиданий тишина.
Зазвонил телефон. Делла Стрит сняла трубку и сказала:
— Это снова Баннер.
Мейсон поднял трубку своего аппарата:
— Да, Баннер.
— Я созвонился со своим клиентом, Мейсон. Я изложил ему ситуацию так, как вы это сделали мне. Я сказал ему, что вы не удовлетворены предложением, которое я высказал вам в соответствии с его указанием, что вы борец и не хотите напрасно терять время. Я сказал ему, что, если то было его последнее предложение, пусть он недвусмысленно скажет об этом. Если же он хочет сделать более щедрое предложение, пусть сообщит свои цифры.
— И что же? — спросил Мейсон.
— Когда он узнал, что вы собираетесь представлять его жену, он немного подумал и сообщил, что готов назвать более высокие цифры. Вне зависимости от того, примите вы их или отвергните, это все, на что он готов пойти.
— И каковы эти цифры? — спросил Мейсон.
— Прибавка довольно значительна, — сообщил Баннер. — Честно говоря, я был очень удивлен, господин Мейсон.
— Что конкретно?
— 100 тысяч долларов, выплачиваемых по десять тысяч долларов в год, плюс 50 тысяч долларов по завещанию, — сказал Баннер. — Это меня совершенно сбило с толку, поскольку только вчера он сказал, что 50 тысяч долларов — это все, на что он может пойти, что бы ни случилось.
— Вы уверены, что названные вами цифры правильны? — спросил Мейсон.
— Да, конечно.
— Вы разговаривали с Гастингсом?
— Да, конечно.
— Вы в этом уверены? — спросил Мейсон. — Вы уверены, что узнали его голос, что разговаривали именно с ним?
— Послушайте, Мейсон, в делах я придерживаюсь нравственных норм. Подобным образом и работаю. Веду дела господина Гастингса уже довольно давно. Хорошо знаю его голос. Я разговаривал лично с господином Гастингсом. Это его последнее предложение. Вы его принимаете или нет?
— Поздравляю вас с самым тонким трюком недели, господин Баннер, — сказал Мейсон.
— Что вы имеете в виду? — спросил Баннер.
— А то, что ваш клиент, — ответил Мейсон, — мертв по меньшей мере уже 24 часа.
На другом конце провода установилась мертвая тишина. Мейсон повесил трубку.
Внезапно телефон Деллы Стрит взорвался серией коротких резких звонков. Это Джерти подавала сигнал о том, что в приемную вошел офицер полиции, который без предупреждения направляется в кабинет Мейсона.
