— Понимаю, понимаю… — пробормотал Польк. — Я не думал об этом, но определенные указания…
— Что-что? — не понял инспектор.
— Это лишь предположение, — улыбнулся Эллери, — но я думаю, что если мистер Бронсон исследует патоку на наличие яда, я имею в виду твердый яд, то я думаю, что он что-нибудь обнаружит.
— Яд… — проворчал Глюк и уставился на Эллери.
Химик осторожно соскреб немного патоки на предметное стекло. Затем он раскрыл саквояж и принялся за работу.
Патока… яд… Вал, раскрыв глаза, следила за его умелыми руками.
— У меня получился цианистый калий, — наконец, объявил Бронсон. — Я уверен в результате анализа. Конечно, в лаборатории я еще раз проверю свое заключение и выдам официальную справку.
— Цианид! — воскликнул Польк. — Вот это да!
— Цианид в виде пудры, — уточнил Бронсон, — именно поэтому его смешали с патокой. Белые кристаллики смешались с патокой и удерживались на ране.
— Внутримышечное проникновение и паралич, — пробормотал доктор. — Смерть наступает через несколько минут, и он умер задолго до поглощения всего яда. Достаточно было лезвию оцарапать кожу и… смерть была безболезненной.
— Может быть, кто-нибудь поздравит меня? — вздохнул Эллери.
— Вы полагаете, мы никогда не имели дела с цианидом? — раздраженно спросил Глюк.
— Имели, но боюсь, что в данном случае вам бы не повезло, — вмешался Бронсон, укладывая инструменты. — Цианид используется в сотнях случаях. Для производства фильмов, в качестве средства против сельскохозяйственных вредителей, и такой порошок вы можете приобрести в любом магазине.
— Вздор! — возразил Глюк. Он был разочарован. — Ну все, док, можете забрать его отсюда. И постарайтесь не задерживаться с вашим заключением.
Эллери прошелся по комнате: его что-то беспокоило.
— Доктор, — неожиданно произнес он, когда Польк собрался уже уходить.
— При этих условиях можно считать показания часов временем смерти Спета?
— Да. Человек умер от отравления цианидом, а не от ранения рапирой, сразу же после нанесения удара. По местным условиям и по сохранности трупа, можно сказать, что удар получен им в 5.30, а смерть наступила в 5.32, и он упал. Хорошая работа, мистер Квин.
— Неплохая, — вздохнул Эллери.
— Вы будете расследовать это дело?
— Во враждебной атмосфере трудно работать. Благодарю вас, доктор Польк.
Доктор и Бронсон ушли.
— Может быть, мы теперь уйдем? — спросила Вал.
— Когда я вам скажу! — заорал Глюк и повернулся к Эллери. — А что вы делаете теперь?
Эллери двинул кресло к камину и пытался усадить в него труп.
— Пытаюсь найти ответы на три вопроса.
— Послушайте, Квин…
— Во-первых, почему ваш убийца воспользовался этим странным оружием?
— Черт побери, а я откуда знаю? Послу…
Эллери встал в кресло и уставился на стену.
— Почему он воспользовался одним из французских дуэльных мечей?
— Не знаю! — завопил Глюк. — И если вы достаточно…
— Взгляните-ка на этот пыльный след на стене. Человек не смог бы достать эту рапиру, не встав на что-либо. Но зачем тащить кресло, чтобы взять рапиру ХVII века, когда достаточно стоя на полу протянуть руку и достать французский дуэльный меч ХIХ века?
— Для непредумышленного убийства это весьма странно, — проговорил Рис Джарден.
— Кто вам сказал? — осведомился Глюк.
— А кто говорит, что убийство непредумышленное? — отозвался Эллери. — Нет, мистер Джарден… Или убийца снял рапиру и смазал ее патокой с цианидом непосредственно перед совершением убийства, или он смазал конец рапиры задолго до совершения преступления. Но в любом случае, теперь можно сказать, что если убийца подготовил эту адскую смесь, убийство было обдумано заранее.
Инспектор недовольно поджал губы.
— У меня нет привычки устраивать обсуждение дел, которые я расследую,
— заявил он. — Достаточно…
— От вас пахнет селедкой, — неприязненно произнес Пинк, глядя на Глюка.
— И тогда, — сказал Квин, не обращая внимания на слова инспектора, — возникает мой второй вопрос. Зачем убийца вообще смазал оружие ядом?
— Зачем? — завопил Глюк. — Вот так вопрос! Да просто для уверенности, что тот умрет!
— Вы думаете, что это сделал сопляк? Вы считаете, что человека невозможно убить обыкновенным ножом?
Инспектор уставился на бородатого молодого человека. Глюк всегда презирал любителей. Однако, этот парень задает толковые вопросы. Но пересилить себя он не смог.
— Я не собираюсь расследовать дело вместе с парнем, который пишет детективные романы! Ваш отец может позволять это, но тут не Нью-Йорк! Я не хочу, чтобы вы лезли в мое дело!
— Вы желаете, чтобы я держался подальше? — осведомился Квин.
— Да. Убирайтесь отсюда!
— Никогда не думал, что столкнусь с подобным голливудским гостеприимством!
— Мак, вышвырни отсюда этого длинноносого!
— Стойте, Мак, я сам уйду, — Эллери подошел к Джарденам и громко сказал: — Этот человек — идиот! И он в состоянии засадить вас в тюрьму, мистер Джарден.
— Жаль, что вы покидаете нас, мистер Квин, — вздохнул Рис. — Я предпочитаю ваше общество, а не его.
— Спасибо за первое доброе слово в Голливуде. До свидания, мисс Джарден… Советую вам обоим взять юриста, — подойдя к двери, он обернулся. — Но только не мистера Руига. — Он поморщился.
— Уберетесь вы наконец или нет? — закричал Глюк.
— О да, инспектор. Но я забыл упомянуть о третьем вопросе. Вы помните, что я говорил о трех вопросах? — Мак мрачно направился к нему. — Одну минутку, Мак. Обязан вас предупредить, что я хорошо владею джиу-джитсу. Так вот, инспектор. Допустим, что ваш эксцентричный убийца встал на стул и достал рапиру, допустим, что он смазал острие патокой и цианидом, допустим, что он хладнокровно отправил на тот свет мистера Спета. Но зачем ему понадобилось утаскивать эту штуку с собой? А?
Инспектор Глюк остолбенел.
— Вот видите, инспектор, что бывает, когда окостевает орган, который у других называется мозгами? — шутливо осведомился Эллери и ушел.
7. Верблюд, который ходит как человек
Вал едва стояла на ногах, когда они возвращались в «Ла Салле». Не помогло даже шерри, она только и думала о постели.
«Сейчас сразу лягу спать, а утром проснусь и окажется, что ничего этого не было».
После ухода мистера Квина инспектор Глюк начал допрашивать Риса так грубо, что Вал и Пинк возмутились. Двое детективов увели Пинка, который стал оскорблять инспектора. Позже они нашли его у ворот, где он стоял в окружении представителей прессы Лос-Анжелоса. Пинк грыз ногти и рассуждал вслух громовым голосом. Он почему-то успокаивал репортеров и уговаривал их не поддаваться «этому подонку».
Размышляя об инспекторе Глюке, Вал пришла в бешенство. Эта инфузория ведет дело, хотя нет, пожалуй, инфузория умнее инспектора. Она продолжала думать о происшедшем: партнеры по Огиппи, компания, крах, ссоры Риса со Спетом, его встреча у них дома, оружие на стене. Ее отец, который имел алиби, вернее мог иметь, но не имел. И все из-за Вальтера! Вальтер…
— Надо что-нибудь скушать, — сказал Пинк.
— Я не хочу, — вяло промолвила Вал.
— Если бы я не уходил в эту студию, — печально вздохнул Пинк. — Мне нельзя было вас покидать, капиталисты.
— Ой, Пинк, — поморщилась Вал, — не знаю, что бы мы без тебя делали.
— Ты бы наверняка умерла с голоду.
Место Мибс Остин за пультом занял ночной клерк, старый толстый мужчина. Они вошли в вестибюль и по лестнице поднялись наверх. Вал шла сзади и поэтому удивилась, почему мужчины, открыв дверь, не вошли, а смотрят внутрь. Она приблизилась и все сразу поняла.
В гостиной на ручке кресла сидел Вальтер. Шляпа на затылке, глаза смотрят в одну сторону.
Они стояли и смотрели на него, — а он — на них. Голова его раскачивалась из стороны в сторону, как будто шея не могла выдержать такую непомерную тяжесть.
— Воняет, — буркнул Пинк, пошмыгав носом и отправился открывать окна.
Рис осторожно прикрыл за собой дверь.
— Ну? — промолвила Вал. — Как ты сюда попал?
Вальтер облизал губы.
— Ш-ш-ш… Я вжял ключ… на штоле, — прошипел он.
— Ну? — повторила Вал. — Может быть, ты мне что-нибудь скажешь, Вальтер?
— Что?
— Сам знаешь, — прошептала Вал. — Обо всем, что случилось после полудня.
— Обо всем? — воинственно произнес Вальтер. — Все в порядке.
Вал прикрыла глаза.
— Вальтер, я дала тебе шанс. Ты должен все рассказать. Что случилось сегодня? Почему, — она открыла глаза и закричала, — почему ты лжешь?
Вальтер сжал губы.
— Не твое дело.
Вал приблизилась к нему и дважды дала ему по шее. Он попытался встать, но бессильно плюхнулся в кресло.
— Ты пьян! Трус! Хиляк! Не хочу тебя больше видеть!
