Какая, однако, здесь чистота! Запах яичницы с беконом, смешанный с ароматом кофе, напомнил ему их дом в Скоттвилле весной, когда утреннее солнце проникает в кухню. Столовой у них нет. Перегородка на уровне окна делит кухню пополам. Так уютнее. Дети, с заплывшими от сна глазами, выходят к завтраку в пижамах, и у мальчугана в этот час мордашка какая-то странная, словно черты лица стерлись за ночь. Сестра дразнит его:
— Ты похож на китайца.
— А ты… Ты… Ты… — заводится малыш, так и не находя достаточно обидного ответа.
У них дома тоже чисто, светло. И весело. С чего взял он все то, что рассказал или вроде бы рассказал Хэллигену?
Тогда он видел только его профиль да сигарету в зубах, которую тот, словно боясь заснуть, заменял новой, как только старая догорала.
— Вот ты настоящий мужчина!
Это профиль самого обаятельного человека на свете, казалось ему.
— Только что ты мог запросто убить меня.
И самое ужасное, теперь он припоминал, что несколько раз его прерывал презрительный голос:
— Заткнись!
А ведь он так старательно, хотя и не отчетливо выговаривал слова!
— Ты мог бы бросить меня на дороге. Если ты не поступил так из боязни, что я выдам тебя полиции, ты не прав. Ты плохо обо мне судишь. Мне обидно, что ты плохо обо мне судишь.
Сейчас ему приходится стискивать зубы, чтобы не взвыть от злости, от бешенства. Все это говорил он! Не кто-нибудь другой, а именно он.
— В сущности, я тоже настоящий мужчина, хотя и знаю, что с виду не такой.
Мужчина! Мужчина с большой буквы! Это было как наваждение. Неужели он так боялся показаться иным?
Все у него путалось — колея, дорога, жена, уехавшая на автобусе.
— Я дал ей полезный урок. Когда я вышел из бара и увидел в машине записку…
Сид посмотрел на него и — Стив в этом почти уверен — улыбнулся, насколько помнится, единственный раз за ночь.
Не надо просто об этом думать. Иначе он будет не в силах позвонить Ненси. Он не решил еще, что ей скажет. Поверит ли она, если у него хватит мужества и он во всем признается? Насколько он ее знает, она наверняка позвонит в полицию, хотя бы в надежде вернуть унесенные Хэллигеном вещи. Она терпеть не может ничего терять, чего-нибудь лишаться и однажды заставила его проехать обратно три с лишним мили: в магазине ей недодали двадцать пять центов сдачи.
Не исключено, что он рассказал Сиду и об истории с двадцатью пятью центами. Он ничего больше не знает, не хочет знать. Он пил кофе маленькими глотками, но горячая жидкость, приобретая в желудке ужасный привкус, вновь подступала к горлу и наполняла рот горечью.
Опасаясь рвоты, он вынужден был выпить воды со льдом и посмотрел, где находится туалет, — вдруг ему туда срочно понадобится.
Стив знал, что принесло бы ему облегчение, но боялся этого лекарства. Стакан виски мгновенно взбодрит его.
Одна беда: через час ему потребуется второй, затем третий и так далее.
— Ну как? Решили, хочется вам есть или нет?
Он попробовал отшутиться:
— Еще не решил.
Официантка все поняла и бросила на него насмешливый взгляд.
— Кофе не проходит?
— С трудом.
— Если вам потребуется что-нибудь покрепче, в ста метрах отсюда, за гаражом, торгуют спиртным. Четвертый раз за утро даю адрес, а комиссионных не получаю.
Разумеется, в таком состоянии пребывает не он один.
Тысячи, нет, десятки тысяч людей на дорогах чувствуют себя сегодня утром не в своей тарелке.
Он положил монету на стойку и по аллее, обсаженной соснами, направился к группе домиков. Он предпочел бы выпить стаканчик в баре — он был уверен, что этим и ограничится, но бара поблизости не оказалось, и ему пришлось купить целую бутылку.
— Маленькую виски, — сказал он.
— Шотландского?
От ржаного у него остались слишком дурные воспоминания, чтобы пить его и сегодня.
— С вас доллар семьдесят пять.
Он поднес руку к левому карману брюк, и она застыла, равно как взгляд: бумажника там не было. Стив, видимо, побледнел еще больше, если это было возможно, потому что торговец осведомился:
— Вам худо?
— Ничего. Просто забыл в машине…
— Деньги?
Стив опустил руку в правый карман и несколько успокоился. У него была привычка совать туда бумажные доллары, предварительно свернув их трубочкой. Хэллиген не обшарил этот карман, и Стив насчитал шесть долларов. Ему потребуются деньги для расплаты на станции обслуживания. Но, возможно, там примут чек?
Он счел за благо уйти в лес, но и там сделал всего два глотка — ровно столько, чтобы взбодриться. Сразу почувствовал себя увереннее, опустил бутылку в карман, снова попробовал закурить, и теперь сигарета не вызвала в нем отвращения. Обернувшись, Стив убедился, что не ошибся, когда недавно ему показалось, что он вдыхает морской воздух: море было поблизости. Искрящееся и спокойное, оно виднелось среди темно-зеленых деревьев.
В желтой песчаной низине полыхал алый пляжный зонт.
Что отвечать, если ему учинят допрос в полиции?
Над морем парили чайки, их белые грудки блестели в небесной синеве, но он старался не смотреть на них: они напоминали, что Бонни и Ден ждут его на другом пляже, не менее чем в семидесяти милях отсюда. Как объяснила их мать его отсутствие?
Опустив голову, он медленно шел к станции. Насчет полиции можно пока не беспокоиться: она вряд ли установила, что это он подвез Сида.
Несчастье его в том, что он всегда все усложняет.
Объяснить кражу чемодана и вещей совсем нетрудно.
Признаться, что выпил, все равно придется. Ненси это уже знает. Пил в нескольких придорожных барах — в каких, уточнять не надо. Выйдя из одного, обнаружил, что чемодан и запасное колесо исчезли.
Что касается опоздания со звонком, он объяснит, что там, где он застрял из-за прокола, телефонная линия была повреждена грозой и восстановлена только сейчас.
Это нередко случается.
Он почти обрадовался придуманному им выходу из положения. Нужно смотреть фактам в лицо. Любому человеку почти ежедневно приходится идти на мелкие компромиссы. Подуспокоило его и то, что машина уже стояла на гидравлическом приемнике. Один из механиков заправлял камеру в покрышку.
— Ваша? — поинтересовался он, заметив, что Стив наблюдает за его работой.
— Да.
— Вы порядочно проехали после прокола.
Стив предпочел промолчать.
— Вас хочет видеть хозяин.
Стив направился в контору.
— Шину кое-как залатали. Если спешите, машина будет готова через несколько минут. Но если вам далеко ехать, я советовал бы задержаться. Покрышка лопнула сантиметров на двадцать. Камеру пришлось заменить.
Стив чуть было не распорядился поставить новую покрышку, решив расплатиться чеком, но вовремя вспомнил о еще одном следствии кражи бумажника. Никто на дороге не примет чека, не удостоверившись в личности предъявителя. А его водительские права и прочие документы находились в бумажнике. В банк тоже не позвонишь: сегодня суббота. До этой минуты ему даже казалось — вероятно, из-за хорошей погоды, — что уже воскресенье.
— Мне недалеко, — промямлил он.
Входя в гараж, Стив обещал себе, что сходит перекусить, как только осмотрит машину. Ему хотелось есть: после спиртного желудок успокоился. Он пытался прикинуть, сколько денег у него останется, во что обойдутся ремонт и новая камера.
А если у него не хватит? Если ему не дадут уехать, не расплатившись?
— Сейчас вернусь.
— Как вам угодно.
Он предпочел позвонить из кафетерия, а не из конторы: хозяин, неизвестно почему, внушал ему робость.
— На этот раз яичницу с беконом?
— Нет. Еще раз кофе.
Мелочь у него нашлась. Зайдя в кабину, он попросил телефонистку соединить его с номером 7 в Попем-Бич.
Это был номер Кинов. Соединили не сразу.
Если жена беспокоится о нем, она должна находиться поблизости от кабинета Гертруды Кин и, возможно, сама снимет трубку. Повернувшись к стене, Стив поднес бутылку к губам и сделал глоток, ровно столько, сколько надо, чтобы прочистить горло: голос у него сейчас более хриплый, чем обычно.
— Лагерь Уолла-Уолла слушает.
М-с Кин. Голос ее так соответствовал всему облику, что Стиву почудилось, будто он видит ее на другом конце провода.
— Миссис Кин? Это Стив Хоген.
— Как поживаете, мистер Стив? Где вы? Мы ждали вас этой ночью, как вы предупреждали, и я оставила ключ под дверью бунгало.
Прошло некоторое время, прежде чем он сообразил, что означает эта фраза, и, сдерживая нарождающийся страх, спросил:
— Моя жена у вас?
— Разве она не с вами? Нет, мистер Стив, она не приехала. Утром к нам прибыли три семьи, все из Бостона. Послушайте, отсюда я вижу вашу Бонни; она сильно загорела, белокурые косички совсем выцвели.
— Скажите, миссис Кин, вы точно знаете, что моя жена не в лагере? Не остановилась ли она у мальчиков?
— Муж сказал бы мне — он только что здесь был.
А вы где?
Он не посмел признаться, что сам этого не знает: ему даже не пришло в голову спросить, как называется ближайший городок.
