Мастерс сохранял невозмутимость.
– Не важно. Итак…
– Кто внушил вам весь этот вздор?
– Кажется, вы заволновались, сэр?
– Конечно, я заволновался, – досадливо подтвердил Блайстоун. – Представьте, что некто входит в ваш кабинет в Скотленд-Ярде и заявляет: мол, все знают, что вы берете взятки. Вы бы не заволновались? Если человека в чем-то обвиняют, он имеет право знать, в чем его вина и кто выдвигает обвинения.
– А в чем вас обвиняют, сэр?
– Боже правый, да ведь именно это я и пытаюсь выяснить! По-моему, ваша полицейская скрытность заходит слишком далеко! – Сдержанного Блайстоуна словно прорвало. – Если вам доставляет удовольствие… как сказала бы моя дочь, вешать нам лапшу на уши…
Мастерс покачал головой:
– Сдается мне, сэр, лапшу вешал не я, а кое-кто другой. Кхм! Впрочем, вы имеете право знать. Может быть, я сумею ответить на ваш вопрос, задав другой. Когда вы с миссис Синклер пришли вчера к мистеру Хею, мистер Шуман уже был там?
– Где? У Хея? Да. Но я не понимаю…
– Контора мистера Шумана была закрыта?
– Да. Нет. Погодите-ка… в одном из кабинетов кто-то был. Кажется, его служащий. Я не обратил на него внимания. А что?
– Фамилия данного служащего Фергюсон, – как бы невзначай заметил Мастерс. – Очень интересный тип. До свидания… и благодарю вас обоих.
Старший инспектор медленно повернулся к хозяйке спиной и с достоинством удалился. Но едва выйдя в холл, он криво улыбнулся и, понизив голос, обратился к Сандерсу:
– Интересно, кто из нас сел в лужу? Не спешите с ответом. Даю вам шесть пенсов, если я не напугал обоих, а именно такова была моя цель. Отныне за ними будут пристально следить. Если они знают Фергюсона, они попытаются связаться с ним; они могут привести нас прямо к старику. – Мастерс покачал головой и восхищенно прищелкнул языком. – Но каковы! Ничего удивительного в том, что Фергюсон назвал их скользкими типами. Как ловко они выпутывались, с ходу сочиняя самые невероятные истории! Умны, нечего сказать! Помните замечательную историю с часами?
– Вполне правдоподобно, вы так не считаете?
– Да никоим образом! Самое трудное для меня – доказать, что мои подозрения обоснованны.
– Вы хотите сказать, что часы понадобились для другого? А негашеная известь с фосфором?
– Разумеется, – язвительно проворчал Мастерс. – Трудность в том, что я не понимаю, зачем они понадобились именно ей. Неужели она… Кхм! – Желание поделиться боролось в нем с природной сдержанностью. – Пока я не могу связать ее с негашеной известью и фосфором, разве что будем ждать дополнительных сведений. Уверен я лишь в одном: мозги у нее работают как надо и с фантазией все в порядке – она умеет и мошенничать по мелочам, и сочинять целые романы. У нее есть… ммм… определенные способности. Сэр Деннис Блайстоун не уступает ей ни в уме, ни, возможно, в другом… Вот это да! – вдруг ахнул старший инспектор, уже взявшись за ручку двери.
У стены в прихожей стоял низкий резной сундук, весьма похожий на тот, что они видели в холле квартиры Феликса Хея. Как заметил Сандерс, крышка была приподнята; из сундука торчало нечто, напоминающее палец в серой перчатке.
В прихожей царил полумрак; застекленная дверь была завешена сборчатыми занавесками. На стене висел забавный неоконченный набросок, точнее, эскиз, подписанный именем Данте Габриэля Россетти. К удивлению Сандерса, старший инспектор долго смотрел на картину, прежде чем нагнулся и поднял крышку сундука.
Очевидно, несмотря на всю свою рафинированность, миссис Синклер была неряхой. Сундук оказался забит старым хламом, который убрали с глаз подальше: несколько зонтиков, сломанная теннисная ракетка, измазанный углем джемпер и два плаща.
А сверху кучи лежала человеческая рука. Сандерс был неприятно поражен; но вскоре он понял, что рука оторвана от манекена. Из белой манжеты, нашитой на рукав черного пальто, набитого шерстью, высовывалась искусственная кисть в серой перчатке; рука выглядела до омерзения натурально, вызывая в воображении самые мрачные образы, навеянные темной прихожей.
– Ах, – вздохнул Мастерс, опуская крышку.
Оба поспешили к выходу.
– Инспектор, ради всего святого, что здесь происходит? – тихо спросил Сандерс. – Что они замышляют? И почему она засунула оторванную руку в…
– Тише! – прошептал старший инспектор, убедившись, что рядом нет служанки. – Скоро вы все узнаете, доктор. И потом, не думаю, что рука принадлежит ей. Возможно, вы и сами догадаетесь, откуда взялась искусственная рука и почему она оказалась в этом сундуке. А пока съездим-ка в Хэмпстед. Пора навестить мистера Шумана.
Они ехали по извилистым хампстедским улицам; дорога вилась вверх бесконечной лентой. Наконец они оказались на вершине холма, с которого весь район Хампстед-Хит был как на ладони. Аккуратно объехав большую лужу, пестрящую всеми цветами радуги, начали спуск.
Справа от них тянулась обширная холмистая пустошь. По контрасту с ней дома слева от дороги казались плоскими серыми коробками. Деревья стояли голые в синеватой дымке – листочки еще не начали распускаться. Там и сям виднелись овраги и ямы; между деревьями вились утоптанные коричневые тропки. Порыв резкого ветра взметнул в воздух выброшенную кем-то газету. Бледные лучи солнца почти не пробивались сквозь плотные облака. Здесь, на холме, даже воздух был совсем другой, не лондонский.
Мастерс повернул влево, к дому Шумана.
– Не хочу показаться занудой, – проговорил Сандерс, который никак не мог успокоиться, – но я был бы вам очень признателен, если бы вы хотя бы намекнули мне, что происходит. Четверо часов, негашеная известь и фосфор, детали будильника, а теперь еще и искусственная рука! Скажите мне откровенно, как мужчина мужчине; вы имеете хоть какое-то представление о том, что означают данные предметы?!
Старший инспектор расплылся в улыбке.
– Только между нами, сэр… да. Более того, я испытываю большое желание заскочить сегодня к сэру Генри Мерривейлу. Вы с ним знакомы?
– Я видел его в суде. Он защищал обвиненного в убийстве. А зачем вы хотите к нему заскочить?
– Ага! – воскликнул Мастерс. – Хотя он и задал нам жару в суде, не скрою, мне будет приятно повидать старика и посмотреть, как он закипит от бешенства. Видите ли, наше дело можно назвать из ряда вон выходящим. Сэру Генри без моей помощи никак не обойтись, без меня он и шагу ступить не сможет. Мне ужасно хочется утереть ему нос!
– И еще одно. Почему вас так заинтриговала картина, которая висит в холле миссис Синклер?
Мастерс посерьезнел.
– Я, что называется, не знаток живописи. Хотя мне и приходилось сталкиваться с так называемым искусством, картины для меня темный лес. Зато в своем деле я разбираюсь неплохо и всегда чувствую, когда требуется вмешательство полиции. К тому же моя старушка пару раз водила меня в Национальную галерею – хотела, что называется, развить. Не знаю, заметили вы или нет, но в гостиной у миссис Синклер – на стене напротив камина – висит еще одна картина: девушка в голландском чепчике.
– Нет, я ее не заметил. В гостиной было темновато.
– Хм… Возможно, она задернула шторы нарочно, – предположил старший инспектор. – В общем, руку даю на отсечение, что копия картины из гостиной висит в Национальной галерее. А написал ее не кто иной, как старина Рембрандт. Откуда я его узнал? Рембрандт единственный художник, в оценке которого я схожусь с общественным мнением. Всякий раз, как мне понравится какая-нибудь картина, можете биться об заклад на что угодно: критики и все мои знакомые назовут ее просто мазней, а про меня скажут, что у меня буржуазный вкус. Рембрандт исключение. Вот почему я запомнил его фамилию.
Сандерс смерил своего собеседника недоверчивым взглядом.
– Ну и что? В мире ходит масса копий Рембрандта, – возразил он. – Уж не хотите ли вы сказать, будто миссис Синклер и правда торгует подделками? – Молодой человек против воли испытал разочарование.
Старший инспектор искренне удивился:
– О нет! Что вы! Если миссис Бонита Радди Синклер хотя бы наполовину такая умница, какой я ее считаю, она никогда не опустится до топорной работы. Нет, картина просто еще одна ее уловка, доктор. Когда вы все узнаете, вам понравится. Кажется, приехали.
Они оставили машину у невысокой стены, отгораживающей дорогу от жилых домов. Бернард Шуман жил в солидном, респектабельном викторианском доме на две семьи, выстроенном из серого кирпича и облицованном по углам и окнам камнем. Когда они шли по аллее к подъезду, то заметили: кто-то следит за ними из окна.
Мрачная пожилая женщина в одежде экономки провела их в душную прихожую. Когда Мастерс протянул ей свою визитку, она отмахнулась.
– Я знаю, кто вы такой, – заявила женщина. – Будь на то моя воля, вы вообще сюда не вошли бы. На то у нас имеется распоряжение доктора. Но он непременно хочет вас видеть. Сюда!