Миссис Синклер как будто испугалась.
– Примочек? Но у меня… – Она осеклась. – А сколько нужно атропина, чтобы жертва потеряла сознание?
– Чистого атропина – всего несколько капель. Кстати, в ваших напитках был чистый атропин, а не более слабый раствор, какой готовят в аптеках.
– Тогда я, наверное, сумею все объяснить, – заявила Бонита; на лице ее появилась торжествующая улыбка, показавшаяся Сандерсу совершенно неуместной в данных обстоятельствах. – Все очень просто! Кто-то вошел к нам с лестницы, как мы и предполагали. Но он не налил атропин в шейкер, потому что не мог рассчитать, сколько его потребуется; злоумышленник боялся переборщить с дозировкой и убить нас всех. И вот он капает по нескольку капель на дно каждого стакана – так легче отмерить примерное количество. Вы сказали, атропин бесцветный. Вот почему никто его не заметил. Стаканы для коктейля почти всегда мокрые или влажные; если бы мы увидели на дне бесцветную жидкость, то решили бы, что в бокалах осталась вода после мытья, и не обратили бы на нее внимания… Денни, как по-твоему, я умница?
Миссис Синклер направила всю силу своего обаяния на Блайстоуна; тот слегка покраснел. Однако продолжал смотреть перед собой.
– Должен признаться, мэм, вы очень наблюдательны, – угрюмо заметил Мастерс. – Надеюсь, вам никогда не придет в голову мысль травить своих недругов, иначе их ждет бесславный конец.
Настал ее черед краснеть. Она опустила глаза и задышала чаще.
– Извините, мистер Мастерс, по-моему, ваша шутка не удалась.
– Согласен с вами, – заверил женщину старший инспектор. – Что скажете, доктор? Возможно то, о чем говорила миссис Синклер?
– Нет, – отрезал Сандерс.
Ответ его произвел маленькую сенсацию. И Бонита, и сэр Деннис вдруг затихли.
– Я хочу сказать, – продолжал Сандерс, – что такое развитие событий маловероятно. Где стояли стаканы для коктейлей?
– В центре обеденного стола, – ответила Бонита после короткой заминки. – Мистер Хей нагнулся и разлил напиток из шейкера.
Сандерс задумался.
– Видите ли, в одном из стаканов яда оказалось очень много, почти смертельная доза. Хорошо, что никто из вас не выпил коктейль до конца… В среднем количество яда колеблется от чайной до столовой ложки. Если на столе стояло всего три небольших стакана и на дне каждого было столько жидкости, думаю, кто-нибудь обязательно заметил бы это. Кто-нибудь заметил?
– Да… По-моему, я заметила, – серьезно ответила Бонита. – Но, разумеется, я ни в чем не уверена.
Хотя Мастерс кипел от негодования, он старался не показывать виду. Он долго пристально смотрел на сэра Денниса, в чьих глазах мелькали злорадные искорки, а потом снова раскрыл блокнот.
– Отвлечемся на минуту, – предложил он, – до тех пор, пока вы чего-нибудь не вспомните. А пока, сэр, будьте так любезны, расскажите, зачем вам понадобились четверо часов?
Блайстоун откинул голову и расхохотался. Когда был задан вопрос, он как раз закуривал сигарету; от неожиданности он даже задул спичку. От смеха лицо его прояснилось; видимо, веселье благотворно сказывалось на его состоянии.
– Прошу прощения, – извинился Блайстоун, кладя сигарету на каминную полку. – Просто… вот бы все ваши тайны разрешались так же просто! Согласен, мои часы заставили полицию изрядно поломать голову. Но когда вы узнаете, в чем дело… Кстати, вчера ночью миссис Синклер дала вам ключ к разгадке, хотя вы этого, видимо, не поняли. Бонни, разве ты не говорила им, что я зашел за тобой домой и мы поехали к Хею вместе?
– Говорила, – подтвердил Мастерс. – Ну и что?
– Кажется, она еще сообщила вам, что ей надо было сделать три очень важных звонка в разные места: в Нью-Йорк, Париж и Рим?
Мастерс широко раскрыл глаза, но тут же прищурился.
– Вот видите, инспектор, вы уже и сами все поняли, – добродушно заявил Блайстоун. – Мы находимся в разных часовых поясах. Например, у нас с Нью-Йорком разница во времени составляет пять часов. Когда у нас полночь, там семь вечера. С Парижем разница другая, с Римом – третья. И если вам надо позвонить в определенный час по местному времени, так и запутаться недолго. Я нашел решение, – с довольным видом продолжил он. – Одни часы, мои собственные, показывали обычное английское время. А трое других я перевел соответственно на нью-йоркское, парижское и римское время! Стоит бросить один взгляд на часы, и можно сказать, который сейчас час во всех четырех городах. Большое подспорье! Теперь, когда вы это знаете, вы тоже понимаете, насколько все просто!
Следует отдать должное Мастерсу: в его взгляде, направленном на сэра Денниса, читалось откровенное восхищение.
– Поразительно, сэр! – воскликнул он. – Как вы и сказали, все очень просто объясняется. Что же насчет негашеной извести и фосфора?
Теперь рассмеялась женщина.
– Неужели с ними возникли проблемы? Да, я понимаю: такое возможно… – задумчиво заметила она. – Видите ли, вчера вечером я случайно захватила в гости не ту сумочку. Естественно, я не таскаю с собой негашеную известь и фосфор каждый день. Их используют реставраторы для того, чтобы снять слой краски с холста, если подозревают, что под картиной скрыто другое изображение, более ценное. Вы наверняка слышали о подобных вещах. В обоих пузырьках соединения кальция: оксид кальция и фосфат кальция. От всей души рекомендую, мистер Мастерс!
– Оказывается, у вас обширные познания в области химии, мэм. Не откажу себе в удовольствии заметить: отдаю должное вашей изобретательности, даже если ваш рассказ и неправда.
– Неужели вы сомневаетесь в наших словах? – резко спросил Блайстоун.
– Видите ли, сэр, в конце концов… мое дело – сомневаться, – объяснил Мастерс, который явно наслаждался допросом. – Спрашивается, много бы преступлений мы раскрыли, если бы принимали все на веру? О да, я охотно поверил бы вам, – с невозмутимым видом продолжил он. – Кстати, не скажете ли мне… впрочем, вряд ли вы это знаете… зачем мистеру Шуману понадобились детали от будильника?
Блайстоун, казалось, растерялся. Он поглаживал подбородок своей примечательной рукой с большим и указательным пальцами почти одной длины; иногда они производили впечатление почти уродства.
– Детали будильника? – повторил он. – Не понимаю! Какой еще будильник?
Мастерс описал свою находку.
– Значит, у каждого из нас имелся клад, – рассеянно заметил Блайстоун. – Нет, о будильнике я понятия не имею. Вы лучше спросите самого Шумана.
– Если позволите, – деликатно перебила его Бонита, – по-моему, я могу разгадать зловещую загадку. Вы, мужчины, очень умны, но временами бываете такими глупыми! Мистер Мастерс, слыхали ли вы когда-нибудь об Эндрю Дж. Бордене?
– По-моему, нет.
– Но как же! Мне неприятно вспоминать отвратительные подробности, но… Дело было лет пятьдесят тому назад. Эндрю Борден стал жертвой самого громкого убийства в Америке. Их с женой зарубили топором среди бела дня, летом, в собственном доме. В убийстве заподозрили их дочь Лиззи, Лиззи Борден из Фолл-Ривер. Но она была оправдана. Повторяю, вспоминать подобные случаи мне очень неприятно…
– Вот именно. Но к чему вы клоните?
– В кармане мистера Бордена, – мечтательно продолжала Бонита, – нашли старый, ржавый, негодный замок. В то самое утро он подобрал его на улице. Никто не понимал, как замок оказался в кармане жертвы, пока не выяснилось, что он имел привычку подбирать всякий хлам; возможно, замок чем-то его заинтересовал, а может, он собирался найти ему применение. Мне кажется, мистер Шуман – человек такого же склада. Вы умеете определять характер, мистер Мастерс?
– Можно сказать, я определяю его в данную минуту, – торжественно отвечал Мастерс. – Характер очень интересный. Впрочем… не смею вас больше беспокоить. Вот только еще одна деталь. Известно ли вам, – заявил старший инспектор с самым торжественным видом, как будто давал свидетельские показания в суде, – что вас троих назвали преступниками?
Бонита Синклер дернулась; от изумления она как будто лишилась дара речи. Сэр Деннис Блайстоун сцепил руки за спиной.
– Ваша шутка вовсе не кажется мне смешной. – Миссис Синклер укоризненно покачала головой. – Кто сказал вам такое?
– Не важно, мэм. Но сведения оказались весьма кстати. Так что сознавайтесь!
– В чем? Глупость какая-то. Почему бы сразу не обвинить нас в убийстве?
Мастерс кивнул:
– Кстати, в убийстве вас тоже обвинили.
– Проклятие! – взорвался Блайстоун. – Это уже не просто клевета! От подобных обвинений настолько теряешься, что даже не думаешь оправдываться! – Наконец он улыбнулся. – Ну конечно! У нас такие профессии, что каждому недалеко до преступления. Сколько романов написано о зловещих врачах-убийцах! Допустим, Бонита продает подделки…
– Не вижу здесь ничего смешного.
– …я же, вне всякого сомнения, торгую наркотиками или делаю подпольные аборты. И то и другое, кстати, легко проверить. А наш бедный старый Шуман? Если у вас богатое воображение, нетрудно представить, как он ночами убивает случайных прохожих, а потом бальзамирует их и продает под видом мумий. По сравнению с нами он куда более зловещий преступник – впрочем, он такой же преступник, как и мы. Нет, послушайте… серьезно, кто внушил вам весь этот вздор?
