— Прекрасно, Сильвия, — сказал он самым невозмутимым тоном. — Думаю, это подождет. Как вы и сказали, это дает мотив Полю, а кроме того, и мне, ведь я так привязан к Эльзе, что скорее рискну быть повешенным, чем позволю ей выйти замуж за такого подлеца, как Эрик. Н-да, боюсь, Эрик, сценарий, придуманный Сильвией, не оставит камня на камне от твоей репутации.
— Похоже на то, — пробормотал Эрик. Он никогда не умел скрывать свои чувства.
— Ну и, разумеется, это дает мотив и вам, Сильвия, спокойно продолжал Джон.
— О да, — кивнула миссис де Равель. — О да… Еще какой мотив.
— Бедный Эрик! — рассмеялась Эльза, все еще заметно нервничая. Думаю, она видела, что происходит что-то любопытное, но не могла попять, что именно. — Бедный Эрик! Кажется, его хотят убить все, кроме меня. Не волнуйся, Эрик. Я, по крайней мере, не хочу твоей смерти.
— Да уж, — согласился Джон. — Боюсь, никто не смог бы придумать мотив для тебя, Эльза. Ты должна быть довольна тем, что станешь причиной ссоры.
— Я чувствую себя ужасно важной в этой роли, — робко улыбнулась девушка.
— А если Сирил — полицейский, то он тоже вне подозрений, — продолжил Джон, незаметно вернувший себе контроль над обсуждением. — И еще Этель. Как образцовая домохозяйка, она слишком занята подготовкой к приему гостей, так что у нее нет времени на убийство. А вот Аморель…
— Я здесь, — сказала Аморель. Она пыталась говорить естественно, но я заметил, что ее голос слегка дрожал. Она, конечно, слушала самым внимательным образом и ничего не пропустила. — Только не говорите, что вы и мне собираетесь придумать мотив, чтобы устранить Эрика… ведь нет?
— Отчего же? И вы должны быть в числе подозреваемых. Что скажете, Сильвия? Что, если Аморель тоже будет безумно влюблена в Эрика?
— О господи! — хрипло сказала Аморель.
— Думаю, не стоит так далеко заходить, — миссис де Равель чуть прикрыла глаза.
— И вообще, к чему вы клоните, Джон? — спросила Аморель. — Я что, одна из тех ужасных самок, которые пожирают своих самцов? Паучихи, или как там нас учили?
— Не совсем так. Вы любите Эрика и, несмотря на все его похождения, думаете, что и он вас любит, поэтому, будучи девушкой романтической, задумываете двойное самоубийство и…
— Минутку, Джон, — протянула миссис де Равель. — Нам совсем не нужно слишком много похожих мотивов. Почему бы не придумать для Аморель другой мотив? Скажем, если Эрик умрет, она унаследует Стакелей и то немногое, что осталось от семейного состояния и что Эрик еще не успел промотать. Для моего сюжета тебе придемся быть не только грубияном, но еще и мотом, Эрик.
В ответ Эрик лишь промычал что-то невнятное. Я посмотрел на Аморель. Она побледнела так, что стала одного цвета со своим белым платьем.
Но миссис де Равель никого не щадила.
— Видите ли, поговаривали о том, что Эрик собирается продать Стакелей, продолжала она, не отрывая глаз от Аморель. — Тебя, гораздо более чувствительную, чем Эрик, эта идея приводит в ужас. Кроме того, имение нужно тебе самой. Разве так не будет лучше, Джон?
— Возможно, — сказал Джон, но в ею словах чувствовалось сомнение.
Я продолжал наблюдать за Аморель. Несмотря на ее отчаянные попытки сохранить самообладание, было видно, что она потрясена. Было ли мое воображение лишь подстегнуто жестокими словами миссис де Равель, или вся эта история была не такой уж выдумкой? В любом случае, эта женщина была сущей дьяволицей.
Аморель закусила губу и неуверенно сказала:
— Что ж… ладно. Это, пожалуй, подойдет.
Никогда прежде я не видел Аморель Скотт-Дейвис такой растерянной.
Джон снова взял инициативу в свои руки. Он стал подробнейшим образом рассказывать нам, что мы должны делать: как я должен спуститься за Эриком к реке и подкараулить его на поляне, как я должен выхватить ружье, которое он будет нести под мышкой, и так далее. Миссис де Равель начала спорить с ним о ссоре в доме. Она настаивала, что нужно, как предложил ее муж, сначала отрепетировать эту сцену, чтобы подготовить правдоподобные ответы для наших "детективов". Джон считал, что не стоит так беспокоиться. Они никак не могли прийти к согласию, но в конце концов миссис де Равель уступила, вняв уговорам самого де Равеля.
При других обстоятельствах затея со спектаклем могла быть в высшей степени увлекательной. Вполне возможно, что она и сейчас была таковой. Но я уже не в состоянии был воспринимать ее как забаву. Существует избитая метафора о человеке, сидящем на краю вулкана. Если я когда либо и ощущал себя сидящим на краю воображаемого вулкана, то это было в тот вечер в гостиной Этель.
Когда во втором часу ночи все наконец-то разошлись по своим комнатам, я улучил момент поговорить с Этель наедине. Я откровенно сказал ей, что, по-моему, все это нужно немедленно прекратить.
— Поверь мне, — убеждал я ее, — эта миссис де Равель опасна. Уверен, в ее голове зреет какой-то дьявольский план.
К своему удивлению, я обнаружил, что глаза Этель буквально горят от возбуждения.
— Знаю, — торопливо ответила она, — конечно я знаю, что у нее есть план. Она собирается нанести удар, и как именно она это сделает, известно пока лишь ей одной. Но прошу тебя, Сирил, пожалуйста, не вмешивайся! Все складывается даже лучше, чем я сама могла бы устроить.
— Но ведь опасность уже миновала, — попытался возразить я. — После вчерашнего вечера трудно представить, чтобы мисс Верити до сих пор не разглядела Эрика в истинном свете. Теперь она и думать забудет о помолвке. Зачем же в таком случае позволять миссис де Равель играть с огнем?
— Послушай, Сирил, я внимательно следила за Эльзой тем вечером. Она безнадежно влюблена. Можешь не сомневаться: Эрик не терял времени даром, он постарался оправдаться перед ней и, судя по всему, вполне преуспел в этом. Неужели ты не заметил, насколько изменилось ее отношение к нему, когда они вернулись с прогулки? Уверяю тебя, опасность никогда еще не была столь велика как сейчас, и я не остановлюсь ни перед чем — слышишь, ни перед чем!чтобы ее предотвратить. Поэтому я позволю Сильвии делать все, что ей заблагорассудится.
— А что у нее на уме, как ты думаешь?
— Не знаю наверняка. Видимо, это как-то связано со спектаклем, раз она так стремится его разыграть. Единственное, что я могу сказать: если она будет уверена, что теряет Эрика навсегда, она скорее выложит всю правду Полю, чем позволит своему любовнику жениться на Эльзе. И если она задумала именно это, то я не собираюсь ее останавливать. Только не я. Что стоит ссора между какими-то де Равелями по сравнению с будущим Эльзы?
— Так ты уверена, что, если правда выплывет на поверхность, мисс Верити не захочет иметь ничего общего со Скотт-Дейвисами?
— Не-ет, — с сомнением протянула Этель. — Не уверена… Мне остается только надеяться. Но я думаю, что здесь главное — время. Если она узнает правду до того, как будет объявлено об их помолвке, я полагаю, она сразу порвет с Эриком. Если же они обручатся раньше, боюсь, она внушит себе, что теперь обязана верить ему несмотря ни на что. Эльза ведь очень лояльный человек.
Некоторое время мы оба молчали. Потом я заговорил с большей горячностью, чем обычно можно от меня ожидать:
— Этель, послушайся меня, откажись от всей этой затеи. Честно тебе признаюсь, мне страшно даже подумать, что может случиться. Ты играешь с огнем.
— Ну что ты, — улыбнулась Этель. — С каким огнем? Всего лишь со свечкой. А эта игра стоит свеч. Спокойной ночи, Сирил.
В весьма мрачном настроении я разыскал свою комнату и лег в постель, но сон долго не приходил. События этого вечера вызвали у меня сильнейшее душевное волнение — состояние для меня не только непривычное, но и крайне неприятное. Не было сомнений, что миссис де Равель готовит какой-то отчаянный шаг, и со стороны Этель было бы настоящим безумием позволить ей совершить его. Опять-таки, если она была права, и помолвка между этой бедной наивной девочкой и отъявленным негодяем Скотт-Дейвисом в самом деле была так неотвратима, стоило ли вообще рисковать, пытаясь расстроить ее?
Я беспокойно ворочался с боку на бок, и, чем больше размышлял о предстоящей помолвке, тем больший ужас наполнял меня. Нет, этого нельзя было допустить. Этель была права.
Уже брезжил рассвет, когда мне в голову пришла пугающая мысль. А мне-то что за дело до всей этой истории, с какой стати она вдруг так разволновала меня? Почему я оставил свое обычное правило — никогда не вмешиваться в чужие дела? Пусть бы все шло своим чередом — ведь я всегда старался избегать сложностей, связанных с решением чужих проблем? В чем истинная причина того страха, который внушала мне перспектива свадьбы между Эриком Скотт-Дейвисом и Эльзой Верити? Возможно ли… да неужели могло такое случиться, что я сам влюбился в эту девушку?!
Как только эта идея обрела ясные очертания, я, не теряя времени, принялся изучать ее со всех сторон. Насколько помню, я никогда не влюблялся, поэтому признаки этого состояния были мне не известны. Однако мне казалось, что, будь я действительно влюблен в мисс Верити, то непременно должен был бы хотеть на ней жениться. Итак, хотел ли я на ней жениться? Безо всяких сомнений (и это было для меня большим облегчением!) не хотел. Она была очаровательной девушкой, а в сравнении с Аморель Скотт-Дейвис — просто ангелом, но бесполезно было бы убеждать себя, что в ней есть хоть какая-то изюминка. Ее характер скорее отталкивал меня, чем привлекал, а упражняться с нею в остроумии было бы пустой тратой времени. Можно восхищаться совершенством статуи, но кто же захочет на ней жениться? Или, к примеру, приятно иногда почитать Теокрита в свободный часок, но вряд ли вы станете читать его днями напролет, утром, днем и ночью. Нет, по здравом размышлении человек обычно предпочитает не бестелесный идеал, а нечто более ощутимое, из плоти и крови.
