Мейсон задумался над словами лейтенанта.
– Вы хотите сказать, – наконец спросил он, – что я посоветовал ей ни о чем не рассказывать полиции?
– Это всего лишь мое предположение.
– Не сообщать о трупе?
– Вот именно.
– Не выглядело ли это слишком непрофессионально с моей стороны?
– Все зависит от того, как посмотреть на это, – заметил Трэгг. – Этика у вас, юристов, может истолковываться по-разному. Все прекрасно знают, что этику вы понимаете так, чтобы это было выгодно для вашего клиента. Вы заявили своему клиенту, что она ничего не должна делать такого, что может быть поставлено ей в вину, независимо от того, что говорит закон по этому поводу.
Мейсон снова задумался.
– Вы хотите сказать, что такое отношение с моей стороны к клиенту преобладает над всеми другими этическими правилами?
– Что-то в этом роде.
– Это интересно, – проговорил Мейсон.
– Вы еще не ответили на мой вопрос.
– Отвечаю – нет!
– Вы это серьезно?
– Совершенно серьезно.
– Когда вы впервые узнали о смерти Кассельмана?
– Мисс Стрит услышала об этом по радио утром.
И сообщила вам?
– Да.
– Когда?
– Рано утром.
– Можно конкретнее?
– Не могу сказать точно.
– А вы тут же отправились…
– Чтобы связаться со своим клиентом.
С Гарвином?
– Да.
– Зачем?
– Хотел сообщить, что Кассельман мертв. Я считал, что в связи с этим его планы изменятся.
– Нашли Гарвина?
– Нет.
– И не говорили с ним?
– Нет.
– Ну ладно, спасибо, Мейсон. Мне необходимо было задать эти вопросы. Сами понимаете – работа.
– Всегда рад помочь полиции, – улыбнулся Мейсон.
Трэгг провел по горлу ребром ладони.
– Если бы все так сотрудничали с полицией, как вы, Мейсон, окружной прокурор вообще не знал бы забот.
– Не знал бы?
– Разумеется. Мы не смогли бы никого поймать, и ему некого было бы привлекать к суду… Ну что же, вам была предоставлена возможность выпутаться из этой ситуации.
– Весьма признателен.
– Так вот, если вы попытаетесь и впредь ставить палки в колеса – неприятности обеспечены. Мы вас предупредили. Теперь о Гарвине. Если наткнетесь на него, передайте, чтобы звонил в отдел расследования убийств и спросил Трэгга. Передайте, что это очень важно.
Лейтенант встал с кресла, потянулся и зевнул.
– Еще раз спасибо за помощь, Мейсон. Сам того не ведая, вы очень помогли нам. Вы не представляете, как это важно! Между прочим, мы подняли документы и узнали, что Гомер Гарвин сам себя произвел в шерифы, чтобы иметь право на ношение оружия. Дело обычное, как понимаете… Имеет дело с деньгами… Дома один… и все такое. Потом, при нем всегда много денег… Вы, может, знаете, где сейчас находится его револьвер?
– Какой револьвер?
– Который он обычно носит.
– Разве он не у Гарвина?
– Не знаю, не знаю, но мы, – добавил Трэгг многозначительно, – собираемся это выяснить и выясним, уж будьте уверены, Мейсон. Ну, я пошел. Не буду больше отнимать у вас время. Вы ведь очень занятой человек. Кроме того, не сомневаюсь, что после того, как я побывал здесь, надо думать, вам будет о чем поговорить по телефону.
– Надеюсь, он не прослушивается? – сердито спросил Мейсон.
– Нет, нет, в этом нет никакой необходимости… Пока нет. Ну, всего хорошего.
Трэгг вышел из конторы.
– Соедини меня с Мэри Барлоу, Делла, – тут же распорядился Мейсон.
– Мэри Барлоу?.. О, Мэри Арден… Никак не привыкну к ее новой фамилии.
Она связалась с диспетчерской и через минуту доложила:
– Абонент на проводе.
– Мэри, – сразу начал адвокат. – Это важно. После того как мы вчера вечером расстались, многое произошло. Вам должен звонить Гарвин. Если он позвонит, передайте, пожалуйста, чтобы он сразу же связался со мной, но сделал бы это осторожно, так как его ищет полиция.
О Боже! Полиция?!
– Да.
– Почему вы думаете, что он будет звонить мне?
– Потому что прошлым вечером я сказал ему, что вы два раза заходили в контору. Он был приятно удивлен. Оказывается, его секретарша даже не сообщала ему о вашем приходе.
– Что?! Неужели эта лгунишка… неужели она…
– Спокойнее, спокойнее, вам вредно волноваться. Могу добавить, что Гарвин вчера уволил Еву Эллиот, она там больше не работает.
– Босс поступил очень правильно! – воскликнула Мэри. – А кто теперь на ее месте?
– Пока никого.
– Послушайте, мистер Мейсон, – решительно сказала она, – я возвращаюсь.
– Что вы говорите?
– Я говорю, что еду к мистеру Гарвину и буду сидеть в конторе до тех пор, пока он не подыщет новую секретаршу.
– Но вы не сможете сделать этого, – заметил Мейсон.
– Смогу. У меня остался ключ от входной двери. Я знаю работу. Знаю всех клиентов. Конечно, много воды утекло с тех пор, как я ушла, но я все прекрасно помню, что связано с операциями вклада денег. Так что ничего не напутаю. Разумеется, с моей фигурой я вряд ли буду украшать офис – не то что Ева Эллиот, но зато я буду работать эффективно и отвечать на телефонные звонки, следить за почтой и посетителями, чтобы те, кто хотел бы попасть к нему на прием, попадали.
– А если это нежелательно?
– Кого вы имеете в виду?
– Отдельные личности. Мэри рассмеялась.
– Я буду начеку.
– Ситуация может усложниться, учтите. Кое-кто из этих людей может быть обличен властью.
Она с минуту обдумывала слова Мейсона, потом сказала:
– Спасибо за предупреждение, мистер Мейсон. Нашу машину забрал муж, поэтому я сейчас вызову такси. Если свяжетесь с мистером Гарвином, передайте ему, что я на работе, и пусть только оплатит мне такси в оба конца.
– О'кей! Идея не такая уж плохая.
Он повесил трубку и повернулся к Делле Стрит.
– Я ухожу, Делла. На этот раз воспользуюсь своей машиной, а не такси.
– Без меня?
– Да. Ты должна быть тут и… Телефонный звонок не дал ему договорить. Делла Стрит сняла трубку и спросила:
– Кто там, Герти? О да, я вполне уверена, что мистер Мейсон захочет говорить с ним… Шеф, Гомер Гарвин!
Мейсон схватил трубку.
– Алло, Гомер!
– Слушай внимательно, Мейсон. У меня только несколько минут для разговора.
– Говори быстрей!
– Очень возможно, что Стефани Фолкнер застрелила Кассельмана, когда он напал на нее. Так вот, я хочу, чтобы ты взялся защищать ее…
– Хорошо. Пусть так и будет. Но где ты находишься, черт побери?!
В данный момент я изображаю подсадную утку.
– Что?!
– Я веду полицию по ложному следу и хочу еще немного поводить ее за нос. Если мне удастся убедить их в том, что к этому делу причастен я, то пока они поймут что к чему, пройдет много времени, и уже потом возьмутся за Стефани…
– Постой, – предупредил его Мейсон. – Это очень опасно. Ты можешь вляпаться, и вляпаться серьезно.
– Я не боюсь.
– Укрываться от правосудия, – раздельно произнес Мейсон, – это значит признать себя виновным, и суд именно в таком разрезе будет рассматривать это.
– Ну и прекрасно. Как раз этого я и добиваюсь. Ты не должен так поступать, – запротестовал Мейсон. – Ты сам даешь полиции улики против себя. Повторяю, ты можешь вляпаться.
– Не обо мне речь. Займись, прошу тебя, Стефани. Думай только о ней! Сделай все возможное и невозможное для ее защиты. О последствиях не беспокойся.
– Даже если это рикошетом ударит по тебе?
– Даже!
– В чем дело? Неужели все из-за того, что твой сын и Стефани…
– Все из-за того, – перебил адвоката Гарвин, – что я люблю эту девушку. И кажется, любил всегда, хотя боялся признаться в этом даже самому себе. Говорю тебе об этом конфиденциально. Попробуй только разболтать! Никому ни слова, даже своей Делле. Иначе я сверну тебе шею, черт возьми! Ты хотел знать, в чем дело, и теперь знаешь в чем.
Мейсон погрузился в раздумье.
– Алло, ты слушаешь?
– Да, да, – ответил Мейсон. – У меня кое-что припасено для тебя. Я говорил с Евой Эллиот. Она вне себя и теперь будет за милю обходить твою контору, которая, между прочим, закрыта.
– Закрыта? Но это невозможно, Мейсон. У меня там масса срочных дел. Надо кого-то подыскать в срочном порядке, Перри.
– Уже подыскал. Я позвонил Мэри Барлоу и сообщил, что Ева Эллиот уволена и в конторе никого нет. Она сейчас отправится туда. У нее есть ключ. Она сказала, что попытается сделать все возможное.
– У меня прямо камень с души свалился. Какая она все-таки замечательная! Да… У нее скоро будет ребенок?
– Примерно через девять недель.
– Передай ей, чтобы она сидела там недолго. Сколько сможет. И на том спасибо… Возможно, ты не скоро меня услышишь, Перри. Меня искать бесполезно.
– Проклятие! – в сердцах бросил Мейсон. – Ты не должен этого делать. Ты…
В трубке послышались длинные, протяжные гудки. Делла Стрит вопросительно взглянула на своего шефа.
– Он, возможно, хочет ввести меня в заблуждение, – заметил адвокат. – Пока он будет играть с полицией в кошки-мышки, я должен сделать все, чтобы отвести от Стефани Фолкнер подозрения.
