Я подошел к ней, секунду постоял рядом, потом присел на ручку кресла. Отведя ее руку от лица, я приподнял ей голову за подбородок и погладил по волосам. Они были такими, как и выглядели — шелковистыми и тонкими, и, когда я коснулся пальцами ее щеки, она улыбнулась, опустила глаза, и лицо ее осветилось. От нее исходил слабый запах аптечного спирта, чистый острый запах, существовавший отдельно от аромата ее духов.
У нее были большие темные глаза с овальным разрезом, тонкие брови, полные розовые губы, чуть приоткрывшиеся для улыбки. Мои пальцы слегка сжали ей плечо. Голова у нее откинулась на спинку кресла, губы раскрылись, и я медленно наклонился к ней.
— Ты не умрешь, — сказал я. Наверно, я не должен был этого говорить, потому что губы, которые были уже совсем рядом с моими, резко отодвинулись, и все сразу переменилось. Я молча сидел рядом с ней, пока она не перестала всхлипывать. Но глаза у нее были сухие. Страх не оставляет никаких слез. Во всяком случае, такой страх, который ею владел.
— Что они хотели узнать о Берге?
— Не знаю, — прошептала она. — Они заставили меня рассказать все, что я знала, а потом держали там, пока рылись в ее вещах.
— Нашли что-нибудь?
— Нет… судя по тому, что они страшно обозлились.
— Тебе досталось?
Она еле заметно вздрогнула всем телом.
— Мне доставалось и похуже. — Наши глаза встретились. — Это страшные люди. Теперь они убьют меня, ведь так?
— Если они это сделают, им самим несдобровать.
— Но мне от этого будет не легче.
Что я мог ей ответить? Я встал, вытряхнул последнюю сигарету из своей пачки, постучал концом по тыльной стороне ладони.
— Можно взглянуть на ее чемодан?
— Он в спальне. — Она отбросила волосы с лица усталым движением головы. — В стенном шкафу.
Я вошел в спальню, включил свет и открыл дверцу шкафа. Чемодан стоял на месте, большой чемодан из коричневой кожи с поперечными ремнями, который много повидал на своем веку. Я поставил его на кровать, расстегнул ремни и откинул крышку.
Разумеется, там не было ничего, что могло бы пролить свет на причину убийства. Пара потрепанных альбомов, три школьных ежегодника, куча нижнего белья, максимально открытые купальники, реквизит для стриптиза и связка старых писем.
В письмах не было ничего существенного — большей частью тривиальные ответы какой-то подруги из провинциального городка в Айдахо. В остальном это были рекламные проспекты судовых компаний и путеводители по Южной Европе. Я бросил все это обратно в чемодан, закрыл его и поставил на место.
Когда я повернулся, Лили стояла в дверях с сигаретой во рту, одной рукой придерживая халат на талии. Волосы у нее были, как белое облако над головой.
— Что мне теперь делать?
Казалось, голос принадлежит не ей, а кому-то другому. Я взял ее за руку и притянул к себе. Пальцы у нее были как ледышки, а тело горячее и трепетно-гибкое.
— У тебя есть куда ехать?
— Нет, — ответила она еле слышно.
— Деньги?
— Очень мало.
— Одевайся. Сколько тебе понадобится на сборы?
— Немного… Несколько минут.
На миг лицо ее вновь осветилось надеждой, потом она усмехнулась и покачала головой.
— Зря стараемся. Знаю я эту публику. Они не такие, как все. Они все равно меня найдут.
Я коротко хохотнул.
— А мы не будем облегчать им эту задачу. И не вбивай себе в голову, что они какие-то особенные. Они в основном такие же, как все. Им тоже знакомо чувство страха. Я не хочу обманывать ни тебя, ни себя. Ты сама знаешь ситуацию, поэтому надо хотя бы попытаться что-то сделать.
Я на секунду замолчал, ухватившись за новую мысль, потом улыбнулся и сказал:
— А знаешь… не удивляйся, если проживешь гораздо больше, чем надеешься.
— Почему?
— По-моему, они сами не знают толком, что им нужно, и поэтому не станут раньше времени обрывать ниточки, которые могут вывести их на цель.
— Но я… не имею никакого представления…
— Пусть сами копают, — оборвал я. — И давай сматываться отсюда, пока не поздно.
Я отпустил ее руку и подтолкнул в ванную. Она взглянула на меня с сияющим лицом, тело у нее напряглось, в глазах вспыхнуло безумное желание хоть как-то выразить мне благодарность, но я вовремя закрыл дверь, прошел в гостиную и распечатал новую пачку сигарет.
Пистолет по-прежнему валялся на полу, поблескивая металлом на выцветшем зеленом ковре. Он был снят с предохранителя. Лили Карвер вовсе не шутила, и какое-то время я был на волосок от смерти.
Она собиралась ровно пять минут. Я услышал, как открывается дверь, и повернул голову. Это была совсем другая Лили — оживленная, красивая, элегантная и вроде бы даже выше ростом. Зеленый габардиновый костюм сидел на ней как влитой, выгодно оттеняя все достоинства фигуры. Стройные ноги, сверкающие шелком, смотрелись не менее эффектно, чем снежная россыпь волос. Это была Лили, в которой не осталось ни тревоги, ни страха. Она крепко взяла меня под руку и широко улыбнулась.
— Куда мы, Майк?
Впервые она произнесла мое имя, и мне понравилось, как она это сделала.
— Ко мне домой, — сказал я.
Мы спустились по лестнице и вышли на Атлантик-авеню. Я принял меры предосторожности на тот случай, если за домом велось наблюдение. По части игры в кошки-мышки я мог дать им сто очков вперед. Мы ехали в метро, потом в такси до самых дверей. Когда я убедился, что в вестибюле никого нет, мы вошли в дом.
Все было очень просто.
Мы поднялись ко мне в квартиру, я показал ей свободную комнату и велел отправляться спать. Она улыбнулась, потрепала меня по щеке и сказала: «Давно я не встречала порядочного парня, Майк».
Глаза ее горели каким-то лихорадочным огнем. Я сжал ей руку в запястье, и она потянулась ко мне, раскрыв зовущие губы.
В последний момент я остановился. А может, она остановилась.
Я выпустил ее руку и ушел, ничего не сказав. Позади тихо закрылась дверь, и мне показалось, что я услышал произнесенные шепотом слова: «Спокойной ночи, Майк».
Я не стал дожидаться следующего дня. В четвертом часу ночи из задней комнаты углового бара на 3-й авеню пополз слушок. До наступления утра он зашуршит повсюду и к следующему вечеру вызовет обратную реакцию в том или ином виде.
Кто бы они ни были и где бы они ни находились, они обо мне услышат. И, если знают меня, пусть посидят и подумают. Может, это подпортит им настроение и поубавит самоуверенности. На этот раз они не отделаются смехом. С кем еще, а со мной такие штуки не пройдут.
Ушлые ребята, хищная свора подонков, у которых весь мир в кармане, у которых достаточно власти и денег, чтобы сидеть на своих толстых задницах, как у Христа за пазухой, и плевать на правительство. Ну, ничего. К утру среди них вряд ли останется хоть один, у кого не засосало бы под ложечкой.
На этот раз им придется понервничать.
Слух ползет по городу.
Вернувшись домой, я с минуту постоял у двери, за которой спала Лили. Было слышно ее тяжелое дыхание. Я в последний раз затянулся, раздавил окурок в пепельнице и отправился на боковую.
Когда утром зазвонил телефон, она была уже на ногах.
Из кухни доносился стук посуды и запах кофе.
— Как только будешь готов, приходи завтракать, — крикнула она.
Я ответил, что сейчас приду, и поднял трубку.
Голос был бархатно-низкий, я бы узнал его среди миллиона голосов. Он вливался в меня живительным бальзамом, разгоняя остатки сна.
— Привет, Велда, — сказал я. — Что новенького?
— Много, но ничего такого, что я хотела бы обсуждать по телефону.
— Узнала что-нибудь?
— Да.
— Где ты находишься?
— На работе. Там, куда тебе не мешало бы наведываться хотя бы раз в неделю.
— Ты ведь знаешь, котенок, как обстоят дела.
Лили заглянула в дверь, показала мне рукой в сторону кухни. Я кивнул. Интересно, что сказала бы Велда, если бы знала, как обстоят дела именно сейчас.
— Где ты был вчера? Я телефон оборвала.
— Я был занят.
— Пэт позвонил мне. — Она старалась говорить спокойно, но голос ее не слушался.
— Видно, наговорил лишнего.
— Он сказал не больше, чем требуется. — Она замолчала, и я слышал в трубке ее дыхание. — Майк, я боюсь.
— Ну и зря. Я знаю, что делаю. И тебе следовало бы это усвоить.
— Все равно я боюсь. По-моему, вчера вечером кто-то пытался проникнуть ко мне в квартиру.
Я даже присвистнул.
— Как это проникнуть?
— Через дверь, а как еще? Я услышала звуки в замочной скважине. Кто-то повозился и бросил. Хорошо, что у меня теперь этот новый замок. Ты здесь появишься?
— Попозже.
— Ты должен появиться. Почты скопилось до потолка. Я оплатила все счета, но тут куча писем для тебя лично.
— Подождут. Скажи, тебе удалось что-нибудь выяснить?
— Кое-что. Тебе требуется срочно?
