– Конечно. И если ей станет хуже, я позвоню доктору Мессенгем, – твердо заявила
Эмми.
Было приятно снова очутиться в Лондоне. После обеда они зашли в офис Майка и удобно расположились в глубоких кожаных креслах. Генри рассказал коротко о том, что случилось на вилле «След лисы».
– Ты считаешь, что это было убийство? – спросил Майк. – И вы с доктором Сарой Мессингем хотите его раскрыть?
– Доктор Мессингем первой обследовала тело леди Балаклавы и располагает кое-какими теориями на этот счет.
– А что думает по этому поводу твоя жена? Ты знаешь, я очень уважаю ее мнение.
– У Эмми до сих пор не было времени, чтобы выразить обстоятельно свое мнение. Она сейчас возится с Долли.
– Это та истеричка, которой достался целый дом? А что с ней такое?
– Да ничего особенного. Спит, как слон. Но Эмми это почему-то беспокоит. Она хочет, чтобы Сара взглянула на нее. Прошу тебя, Майки, помоги мне разобраться в этих тонкостях.
– Старина, тут все ясно. Три дочери, и деньги – поровну? А компаньонка отхватила целую виллу. По-моему, ничего сложного.
В поезде, возвращаясь обратно, Генри раздумывал над информацией, которую получил от Майка.
Из трех сестер только Даффи имела полное право на наследство. И это плюс к тому, что у Чака имеются собственные миллионы.
Не так ясно было с Вайолет и Питом. Все зависело от того, какой у них брачный контракт. Наследство может принадлежать супругам вместе, поровну или быть записанным на мужа целиком.
В Швейцарии все принадлежит мужу. Никаких неясностей. Четко и просто. Но по каждому конкретному делу можно договориться. Так что, Примроуз и Эдуард остаются пока загадкой.
Именно их он и обнаружил в гостиной. Они потягивали шерри в компании его жены. Эдуард объяснил, что хотел взглянуть на Долли.
– И как она? – спросил Генри.
– Прекрасная! – Его английский был все-таки не совсем идеальным. – Мои таблетки ей помогли. Думаю, она может принять участие в похоронах…
– Присутствовать на похоронах, – поправила его Примроуз. – Ты все время допускаешь одну и ту же ошибку.
Доктор Дюваль осклабился.
– Да, моя дорогая Примроуз, я всегда делаю одна и ту же ошибку. Итак, говоря о Долли. Она может присутствовать на похоронах, но я бы не советовал ей. Есть случайность…
– Вероятность!
На этот раз Примроуз была гораздо резче, но доктор Дюваль будто не заметил и продолжал:
– …что это снова вызовет срыв.
– Бедная Долли, – вздохнула Примроуз. – Вы знаете, я нашла вам прислугу. Миссис Биллинг будет прибирать в доме и готовить обед. Так что, вы, – она взглянула на Эмми и сладко улыбнулась Генри, – можете возвращаться в Лондон, когда захотите.
– Вот именно, – улыбнулся Генри. – Как вы изволили заметить – когда захотим. Примроуз покраснела, опрокинула шерри одним глотком и резко встала.
– Нам пора.
Они уехали, и Эмми спросила:
– Что нам делать с прислугой?
– А что с ней делать? – не понял Генри.
– Миссис Биллинг может придти сегодня вечером. Где она будет спать?
– Этого я не знаю. Но, наверное, должны быть еще какие-нибудь свободные комнаты. Эмми пошла наверх.
Через несколько секунд раздался звонок. Генри вышел в холл и поднял трубку.
– Алло! Могу я поговорить с миссис Швахеймер?
– Извините, мистер Швахеймер, – ответил Генри, – но она сейчас в Лондоне…
– Мистер Швахеймер, – раздался неожиданно в трубке голос Эмми. – Я говорила с Даффи вчера по телефону.
– А? Так она еще вернется в Пламли-Грин?
– Не думаю.
– Но в телеграмме… – проворчал Чак. – Что происходит?
– Мистер Швахеймер, я позвоню Даффи и попрошу, чтобы она позвонила вам в Париж.
– Это было бы просто чудесно, миссис Тиббет! – обрадовался Чак. – Я вам очень признателен. Пусть Даффи звонит мне в отель «Грильон». Всего хорошего.
Генри положил трубку, а Эмми быстро спустилась по лестнице.
– Извини, дорогой.
– Любопытно, – сказал Генри. – Что случилось?
– Не могла же я допустить, чтобы Чак позвонил ей в отель! – Голос жены был почти умоляющим.
Генри ухмыльнулся.
– Лучше звони ей сейчас.
Даффи испугалась, когда узнала, что звонил Чак.
– Что он хотел?
– Поговорить с вами, – ответила Эмми.
– Вы назвали отель?
– Нет.
Даффи немного успокоилась.
– Вы хорошо сделали, миссис Тиббет. Я, конечно, позвоню своему мужу, – добавила она быстро. – Как там Долли?
– Ей лучше.
Долгое молчание. И затем:
– Спасибо за брошь. Вы послали ее из Лондона?
– Не я. Мой муж ездил в Лондон и отправил заодно брошь.
– Понятно… Все равно спасибо, миссис Тиббет. И до свидания. Завтра похороны. Думаю, мы увидимся.
Миссис Биллинг пришла через несколько минут. Полная женщина с седыми волосами и широкой доброй улыбкой. Она сразу надела фартук и принялась за уборку.
В восемь часов миссис Биллинг появилась в гостиной, необыкновенно довольная. Ужин готов, объявила она, сияя от счастья. Очень простой ужин, но она надеется, что им понравится. Сыр, жареные цыплята и яблочный пирог. Что из этого можно предложить Долли?
Эмми попросила отнести наверх понемножку того и другого. Взяв поднос, миссис Биллинг стала подниматься по лестнице.
Тиббеты наслаждались едой, когда дверь столовой вдруг с грохотом распахнулась.
– О, мэм! – Ужас был написан на пунцовом лице миссис Биллинг. – О, мэм, идемте скорее! Она умерла!
Долли не умерла, но была близка к этому. Час спустя Сара Мессингем вернулась из больницы, куда поместили мисс Трип.
– Она все еще в коме, – сказала Сара.
– Но что случилось? – спросил Генри.
– Яд, – ответила Сара. – В малых дозах через определенные промежутки времени.
– Таблетки, которые ей выписал доктор Дюваль… – начала Эмми.
– Их тоже исследуют, – заверила Сара, – но, думаю, с ними все в порядке.
– Предположим, – вмешался Генри, – кто-то вместо таблеток всыпал яд.
– Но кто? – тут же возразила Сара. – Вы же не станете утверждать, что у кого-то под рукой просто случайно оказались отравленные таблетки, причем того же размера и цвета, что и в пузырьке?
– Нет, конечно, – сказал Генри. – Это было бы смешно. А что за яд? Вы знаете? Сара покачала головой.
– Нет еще точных данных. Мы их получим позже. Есть лишь догадки, что это какой-то инсектицид.
– Типа «Летучей смерти»?
– Очень похоже.
– Может, та коробочка, которую Пит оставил… – заметила Эмми.
– Пит что-либо оставлял? – перебил ее Генри, заволновавшись.
– Я же говорила. Какой-то пакет для Долли. Я сама отнесла его наверх.
– Где он теперь?
– Должно быть, там же. Этим вечером я уговорила Долли перебраться в комнату побольше. А в ее комнате временно поселилась миссис Биллинг. Я пойду и поищу пакет, если она не спит.
Миссис Биллинг еще не спала. Она открыла дверь, величественная в своем красном плюшевом халате и без зубов.
– Што шлушилош, мэм? – прошепелявила она. Эмми объяснила.
Стали искать в ящиках комода, куда миссис Биллинг сложила лекарства Долли. Аспирин, дерматон… А вот и простой белый пакет.
– Точно, тот самый. Извините за беспокойство, миссис Биллинг. Эмми принесла пакет в гостиную и раздраженно буркнула:
– Его открывали.
– Почему вы так уверены? – спросила Сара.
– Пакет заклеен липкой прозрачной лентой, видите? И лента чуть сдвинута.
– Осторожно с отпечатками!
Генри взял пакет, положил на стол и только тогда развернул бумагу. Внутри оказалась маленькая коробочка, на которой было написано крупно: «ЯД». И мелкими буквами инструкция, как разводить содержимое в воде, чтобы получить инсектицид.
– Это – очень опасный яд, – произнесла Сара, прочитав инструкцию. – Даже крошечная доза может быть смертельна. Странно, но у меня такое ощущение, что кто-то подсыпал его в пищу, которую давали Долли.
– Вы думаете, что это делала я? – возмутилась Эмми.
– Конечно, нет.
– А кто? Кроме нас, тут никого не было.
Когда Сара ушла, Эмми кинулась в объяснения.
– Разумеется, я не открывала пакет. И никто не входил в комнату… только доктор Дюваль, вчера… Но я была рядом. И зачем бы миссис Биллинг стала открывать пакет?! Я спрошу ее завтра, но… И Вайолет! Она сказала, что заходила к Долли попрощаться.
– По крайней мере, Вайолет в этом призналась, – заметил Генри. – Может, и остальные так сделают?
Следующий день не принес ничего нового. Генри и Эмми сидели в гостиной.
– Я уверен, что это – одна из дочерей, – сказал Генри.
– Или Долли.
– Или Долли, – кивнул Генри.
– Предположим, что один из мужей подговорил свою жену. Генри покачал головой.
– Каким же надо быть монстром, чтобы отравить старую мать, и только из-за денег, которые каждая из дочерей все равно получила бы рано или поздно.
