– Он приехал, потому что я его просила, – объяснила Примроуз. – Я звонила ему вчера.
– Поеду, заберу его со станции, – покорно согласился Чак. Даффи даже взвизгнула.
– Нет! С какой стати! Ты будешь работать теперь у них шофером? И только потому, что этот осел так влюблен в свою жену…
– А ну-ка, заткнитесь вы все, – перебила ее Долли. – Пока еще я тут хозяйка, и не орите у меня за столом. Мистер Тиббет, у вас есть машина?
– Да, – сказал Генри.
– Может, вы будете так добры и привезете доктора Дюваля со станции? Я бы съездила сама, но «бентли» сломан.
– Я рад помочь. – Генри встал.
– Кстати, – продолжала Долли, – ваша жена тоже может поехать, если не возражает. У
нас тут намечается один маленький семейный разговор.
– Не возражаю, – сказала Эмми. Долли тепло им улыбнулась.
– Спасибо, мои дорогие.
В машине Эмми заметила:
– Эти сестры ненавидят друг друга.
– Конечно, ненавидят. – Ты это только сейчас поняла?
– Они сдерживались. Но смерть матери сломала все барьеры.
– Нет-нет! Все как раз наоборот.
– Что ты имеешь в виду?
– Вчера они все были очень довольны и милы. «Естественная смерть» – вот что их разозлило.
– Интересно, как выглядит этот доктор Дюваль?
Перед станцией стоял только один мужчина – стройный, черноволосый, уверенный в себе. Когда машина остановилась, он подошел и наклонился к окну.
– Вы, наверное, приехали за мной? Я – Эдуард Дюваль.
Его английский был великолепный, может, слишком правильный, а карие глаза блестели за стеклами золотых очков.
– Вы совершенно правы, – ответил Генри. – Меня зовут Тиббет, а это – моя жена.
– Восхищен, мадам! – Дюваль поклонился.
– Долли хотела приехать сама, но «бентли» сломался. Садитесь. Дюваль сел на заднее сиденье.
– Вы очень добры, – сказал он, когда машина тронулась с места. И добавил: – Грустная история… Вы были в доме, когда умерла леди Балаклава?
– Да, – ответил Генри.
– Смерть сама по себе не столь ужасна. Но говорят, что это было отравление?
– Подозревали.
– А сейчас уже нет?
– Никаких следов яда.
– И в торте?
– Великолепный торт. Просто объедение.
– Ага… – протянул Дюваль. – Значит, Примроуз напрасно волновалась. И не обязательно было мне приезжать. У меня – важная конференция.
– Я уверен, что ваша жена будет рада вас видеть. Она очень расстроена. Дюваль проигнорировал эти слова.
– Что делает полиция? – спросил он.
– Ничего. Следствие закончено.
– А что говорят врачи?
– Естественная смерть. Какой-то очень редкий вид аллергии.
– Ха! Редкий вид? Ну, и дурачье!
– Все равно вывод один – естественная смерть.
– И мы можем сегодня уехать?
– Полиции вы не нужны. Но завтра – чтение завещания.
– Завещание, – задумался доктор Дюваль. – Да, конечно. Примроуз вряд ли это пропустит. Когда они приехали, в доме уже был восстановлен порядок. Даффи, Примроуз, Чак и Долли пили кофе в гостиной. Вайолет отдыхала в своей комнате, а Пит ушел на прогулку. Примроуз приветствовала своего мужа с безукоризненным равнодушием. Она даже не
поставила чашку, когда он чмокнул ее в щеку.
Как только доктор Дюваль поднялся к себе в комнату, Даффи заявила, что хочет поспать, и встала из-за стола. Чак вызвался ее проводить, но она пригвоздила его к месту, сказав, что он будет ей только мешать.
Все-таки они вышли вдвоем, потому что Чак хотел сделать несколько звонков из библиотеки.
После этого Долли повернулась к Генри.
– Итак? Теперь, когда следствие закончено, что вы и ваша жена делаете в этом доме?
– Мы бы хотели остаться, чтобы послушать завещание, – сказал Генри.
– Понятно. А я бы хотела уехать отсюда сегодня вечером.
– Но, Долли! Если все разъедутся, дом останется пустым.
– Подождите до завтра, и вы увидите. Они ждали этого момента долгие годы. Только подождите, и вы увидите… – Долли резко встала и вышла из комнаты.
Затем в гостиной появился расстроенный Чак. Он звонил в свой офис. Сын еще не вернулся из Милана, и Чак вынужден сам вести важное совещание. Он сообщил Эмми, что билет на самолет уже заказан, а также номер в отеле «Грильон», и с мрачным видом вышел из комнаты.
Эмми отправилась на поиски Генри и нашла его в библиотеке. Он сидел за столом и просматривал содержимое ящиков.
– Этично ли, Генри?
– Долли разрешила мне. Пока она тут распоряжается.
– Что-нибудь интересное?
– Пока ничего.
Альбом с газетными вырезками, пачки счетов. Генри отметил, что в ящиках нигде нет игральных карт с буквами. Долли решительно положила этому конец.
Мистер Планкет приехал на следующий день, как и обещал, к обеду. Когда последние кусочки бисквита были съедены, мистер Планкет вытер рот салфеткой и сказал:
– Спасибо огромное. Обед – просто великолепный.
– Плохие новости всегда лучше слушать на сытый желудок, – ответила Долли.
– Плохие новости? Но, моя дорогая леди…
– Ладно, Пигги, еще по чашечке кофе, и давай к делу.
– Я думаю, это будет самое лучшее, – согласился мистер Планкет, которого Долли называла по-своему.
Наконец, он открыл портфель и откашлялся.
– Итак, хоть это и прискорбно, но леди Балаклава умерла. Могу сразу сказать, что каждая из дочерей вправе рассчитывать, по крайней мере, на полмиллиона фунтов стерлингов.
Все вздохнули. А Вайолет спросила дрожащим голосом:
– Полмиллиона каждой?
– Совершенно верно, миссис ван дер Ховен.
– А налоги? – деловито и спокойно поинтересовалась Даффи.
– Все учтено. И мы переходим конкретно к завещанию леди Балаклавы. Это – простой и короткий документ. Я прочту его вам. «Я, Кристал Маргарет Балаклава, находясь в трезвом рассудке и доброй памяти, завещаю все деньги, собственность и состояние, которыми я буду располагать в момент моей смерти, моей дорогой подруге Дороти Трип». Подпись и все такое…
Мистер Планкет снял очки и уставился на Долли, которая громко рассмеялась.
– Ну, спасибо, Пигги!
– Простите, мисс Трип, я думаю, вы не поняли…
– Конечно, я поняла. Мне достались тряпки Крис, которые мне малы, да кухонная утварь, купленная после смерти Чарли. И, конечно, азалии.
– Нет-нет-нет! – застрочил Планкет, как из пулемета. – Вы, очевидно, не знакомы с состоянием дел. Во-первых, вам достается этот дом, со всей его обстановкой. – В комнате стало тихо. Все смотрели на Долли. – Затем – ее бриллианты. Они теперь – тоже ваши.
– Но… – смогла лишь произнести Долли.
– Вы, может, не знаете, мисс Трип, но в лондонском банке леди Балаклавы хранятся бриллианты стоимостью в пятьдесят тысяч фунтов и даже больше. Кроме того, есть еще ценные бумаги. Примерно по двадцать тысяч за акцию, фактически, в сумме это составит…
Раздался грохот. Долли упала в обморок.
Конечно, поднялся жуткий переполох. Эдуард Дюваль лично занялся здоровьем Долли. Он приказал Даффи ехать в аптеку за успокоительными таблетками, Примроуз послал за градусником, а Вайолет – на кухню, принести бутылку с горячей водой. Впрочем, Долли довольно быстро пришла в себя. Генри и Планкет помогли ей подняться в комнату. А Эмми была уже там и стелила для Долли постель.
А затем гости стали поспешно разъезжаться. Собрав свой портфель, мистер Планкет спросил:
– Вы, полагаю, еще останетесь здесь, мистер Тиббет? Слегка удивленный, Генри ответил:
– Я надеюсь. Мисс Трип любезно разрешила нам еще тут немного погостить.
– Это хорошо. Ей потребуется помощь.
Генри отвез его на станцию, а когда вернулся, встретил в холле Примроуз, которая метнула на него враждебный взгляд.
– Вам звонили, инспектор Тиббет. Значит, вы из Скотланд-Ярда? Вы все держали в тайне!
Но знайте, что мы с мужем начинаем собственное расследование. Он – врач, и мы скоро выясним, что на самом деле случилось с матерью.
– Вы остаетесь?
– Нет. Мы переезжаем в отель. – Она сунула ему записку и вышла, хлопнув дверью. Генри быстро прочитал послание. Начальство приказывало оставаться на месте и под-
держивать связь с Лондоном.
Наконец, все гости сели в «роллс-ройс» и уехали. В доме сразу стало очень тихо.
– Что это у тебя в руке? – спросил Генри, посмотрев на жену. Эмми держала небольшой пакет.
– Пит хотел оставить какие-то образцы для теплицы, но не решился сам войти к Долли в комнату и попросил сделать это меня.
– Как себя чувствует Долли?
– Крепко спит. Вайолет заходила к ней попрощаться, но вряд ли Долли подняла даже голову.
– Бедная Долли, – сказал Генри и пошел в библиотеку звонить начальству.
Эмми решила прибраться в доме и начала с комнаты, которую занимали Швахеймеры. Она складывала одеяло, когда обнаружила большую изумрудную брошь. На мгновение Эмми замерла. Для нее и для Генри это было настоящее сокровище, стоившее баснословных денег. Для Даффи – просто игрушка. Она, наверное, забыла брошь. Сейчас Даффи – уже в Лондоне. Она говорила, что остановится в отеле «Тауэр». Эмми заглянула в телефонный справочник и набрала нужный номер.
