– Вы не собираетесь присутствовать на похоронах?
– Нет.
– Ах, так… Ну, что ж, мы попробуем решить этот вопрос. Даффи встала резко.
– Мы уезжаем завтра! Я передам вам наш адрес в Париже. – Она вышла из комнаты, оставив за собой запах дорогих духов.
– Ну, и пора пригласить самого мистера Швахеймера, – вздохнул Сэндпорт.
Интервью с Чаком было коротким. Он хотел бы помочь следствию, но ничего не мог добавить к уже сказанному. Сэндпорт поблагодарил его и отпустил.
Затем вызвали Вайолет. Кажется, из всех дочерей леди Балаклавы она одна испытывала неподдельное горе.
– Я понимаю ваши чувства, – сказал инспектор, – но и вы поймите, что идет следствие.
– Конечно.
– Ваш муж привез в подарок розы, не так ли?
– Да, – чуть слышно ответила Вайолет. – Две дюжины роз.
– Он ведь – садовод?
– Да.
– Значит… – засмеялся Сэндпорт, – полагаю, вы знакомы с действием разных инсектицидов?
Вайолет покачала головой.
– Нет. Пит занимается цветами. Я не заглядываю в его теплицы. Но… – Она вздрогнула. – Неужели вы думаете?..
– Ну, что вы, мэм. Это – просто технический вопрос.
– Значит, вам известно, чем отравилась мать! Сэндпорт откашлялся.
– Строго говоря, мэм, еще нет. Мы не знаем наверняка. Но скоро поступят данные.
– Бедная мама, – вздохнула Вайолет. – Она всегда верила в судьбу.
– Грустная история, мэм. Вы, кажется, прибыли сюда днем? Что вы делали до обеда?
– Гуляли с Питом в лесу. Вернулись около пяти, как раз чтобы принять ванну и переодеться.
– А вы знаете, что ваш муж был в теплице? Вайолет не смутилась.
– Он хотел поговорить с Долли. Муж очень уважает ее, она тоже – опытный цветовод. Пит ван дер Ховен больше волновался за жену, чем за себя. Сэндпорт с трудом направлял
беседу в нужное русло.
– Я сразу заявил ей, что этот инсектицид очень опасен, – сказал Пит. – А Долли ответила, что держит его в теплице, и рассмеялась.
– Вы видели инсектицид в теплице?
– Да, я заметил один флакон. А затем пошел к моей Вайолет. Она была так счастлива, что снова в Англии, со своей матерью. И вот теперь…
Сэндпорт махнул рукой и отпустил его.
Для полноты картины Сэндпорт задал несколько вопросов Эмми. Наконец, он закрыл свой блокнот и сказал Генри:
– На сегодня, пожалуй, все. Моя версия – торт был отравлен.
– Убийство ради денег?
– А что еще?
– Не знаю. Я просто спрашиваю.
– Да, по-моему мнению, мы должны особое внимание обратить на мисс Трип и на миссис ван дер Ховен. У одной была возможность, а у другой – мотив. – Он встал и пошел к двери. – До завтра. Утром дело прояснится.
Но утром ничего не прояснилось. В семь часов позвонил инспектор Сэндпорт.
– Инспектор Тиббет?
– Да.
– Это – Сэндпорт, сэр. У меня для вас очень любопытная новость. Мне только что сообщили. Через полчаса я буду на работе.
– Я зайду к вам в полицейский участок.
Обрывки тумана еще путались в деревьях рядом со станцией, в двух шагах от которой был полицейский участок. Сэндпорт сидел за своим столом и ждал Генри.
– Вот, – сказал он, подвинув бумаги на столе. – Это – заключение патологоанатома. Ничего.
– Что значит – ничего? – спросил Генри.
– Никаких следов яда. Ни в шампанском, ни в торте, ни в розах. И в теле яд не обнаружен.
– Но… это невозможно! Какая в таком случае причина смерти?
– Они не знают, – прорычал Сэндпорт. – То есть… – Он порылся в отчете. – Тут написана всякая ерунда. Резкое сокращение горла, шок… коллапс… В общем, весь их медицинский словарь. Главное, что они не знают причин этих симптомов. Такая строчка, например, –
«очень редкий вид аллергии». Получается, что мы с вами можем вздохнуть спокойно. Просто «естественная смерть».
Эмми, в бежевых шелковых брюках и в белой блузке, хлопотала у плиты на кухне. Увидев мужа, она улыбнулась и махнула рукой. Они сели за стол.
– Ты видел Сэндпорта, дорогой? Уже есть новости?
– Видел, – сказал Генри. – Есть.
– Отравление?
– Нет.
– Яд был в торте, или… – Она замолчала. – Что ты сказал?
– Никакого яда. Ничего.
– Но от чего она умерла?
– Резкое сокращение горла. Шок. Коллапс… Так сказал врач.
– Он – сумасшедший!
– Наверное, он сам себе не верит. Но яда нет. Ни малейшего следа.
– Что же теперь делать?
– Я сообщил начальству. Есть идея остаться здесь. Эмми кивнула.
– Правильно. Как ты думаешь, Долли согласится?
– Не уверен, что это будет решать Долли. А ты видела ее сегодня?
В это время вошла она сама. Казалось, Долли постарела лет на десять.
– Доброе утро, – поздоровалась она. – Готовите себе завтрак? Это хорошо.
– Хотите кофе? – предложила Эмми.
– Спасибо, – ответила Долли. – Я неважно себя чувствую. Должно быть, эти чертовы таблетки. Извините.
– Вы пережили страшный шок, Долли, – пробормотала Эмми. – Теперь вам надо подкрепить свои силы.
– Милое дитя, – вздохнула Долли. – Ну, ладно, спрашивайте у меня то, что вам хочется спросить.
– Это настолько очевидно? – улыбнулся Генри.
– Я же не дура.
– Скажите, вы знаете, кто адвокат леди Балаклавы?
– Конечно. А зачем?
– Думаю, что завещание поможет быстрее разобраться в этом деле.
– Да. – Долли нахмурилась и кивнула.
– А может, вы знаете, что там написано? – спросил Генри.
– Да, знаю.
– Тогда почему вы так боитесь?
– Я? Боюсь?
– Ну, да.
Неожиданно Долли рассмеялась.
– А вы проницательны! Но за это вам и платят, конечно. Ладно, я скажу, чего боюсь. Я
много лет прожила в этом доме и не хочу отсюда уезжать.
– Кому вы тут мешаете?
– Девчонкам. Все достанется им, вы знаете. Они меня всегда ненавидели. От меня не скроешь, я хитрая. Но вы правы, конечно. – Она выпрямилась. – Мистер Планкет, Браунстрит, адвокатская контора «Робертс, Хайтри и Бан».
Но адвоката не пришлось вызывать. Раздался телефонный звонок.
– Черт! Поесть не дадут! – воскликнула Долли.
– Сидите, я возьму трубку. – Генри подошел к телефону.
– Алло, это вилла леди Балаклавы?
– Да, – ответил Генри.
– Могу я поговорить с мисс Трип?
– А кто ее спрашивает?
– Мистер Планкет. Мисс Трип меня хорошо знает. Я – адвокат.
– Мы как раз собирались вам звонить, мистер Планкет. Вы, конечно, уже слышали новость.
– Конечно. Прочитал в утренних газетах. Грустно, очень грустно. Простите, с кем имею часть?
– Меня зовут Тиббет. Я приехал в гости к леди Балаклаве. У нее ведь был день рождения.
– Ах, да! Боже мой… Я совсем забыл. Значит, все ее дочери сейчас там?
– Да.
– Хм-м… Это упрощает дело. – Адвокат откашлялся. – Как чувствует себя мисс Трип?
– Она очень расстроена, – осторожно ответил Генри. – Естественно.
– Что ж, не обязательно звать ее к телефону. Я приеду завтра к обеду.
Примроуз, Вайолет и Пит сразу сказали, что они будут присутствовать при чтении завещания. Только Чак засомневался.
– А присутствовать совершенно необходимо? – спросил он.
– Нет, – ответил Генри. – Конечно, нет.
Инспектор Сэндпорт приехал в половине одиннадцатого и выглядел каким-то веселым. Он принес с собой портфель, из которого достал несколько бумаг.
Собравшиеся смотрели на него – далеко не весело. Вайолет была бледна, как мел, Примроуз очень нервничала и постоянно взглядывала на часы, Чак почему-то смущался, а Даффи красовалась в шелковом неглиже – гордая и злая. Долли тяжело села на стул и опустила глаза.
Сэндпорт осмотрел всех с довольным видом и произнес:
– Леди и джентльмены, у меня для вас хорошая новость. Леди Балаклава умерла естественной смертью.
– Но… этого не может быть! – воскликнула Примроуз.
– Знаю-знаю, – мягко произнес инспектор Сэндпорт. – В это трудно поверить. И однако… Здесь документ, но я могу сказать проще. Следов яда не обнаружено нигде. Было исследовано все – шампанское, бокал, розы и торт. И это исключает версию об отравлении, потому что нет в природе такого яда, который не оставляет следов. Все ясно? – Сэндпорт поправил бумаги на столе и снял очки. – Нет и речи об отравлении. Следствие прекращено, а вы можете быть уверены, что среди вас нет убийцы. – Он замолчал, убрал бумаги в портфель, встал и вышел. Через минуту его машина уехала со двора, скрипнули шины по гравию.
Наконец, Долли громко проговорила:
– И слава Богу.
В это время раздался телефонный звонок. Примроуз выбежала в холл прежде, чем ктолибо успел встать. Через несколько секунд она вернулась, возбужденная и довольная.
– Это – Эдуард. Он сейчас – на станции. Чак, может, ты за ним съездишь?
– Эдуард? – с преувеличенным удивлением воскликнула Даффи. – У него же – конференция!
