– Ну?
– Отключите рубильник. Я войду.
Раздался щелчок, после которого донеслось:
– Входи.
В постели Вульф являл собой нечто невозможное: пока не увидишь воочию, ни за что не поверишь. Сие зрелище я наблюдал часто, но оно оставалось сущим пиршеством для моих глаз. Сверху в любое время года обязательно располагалось толстое черное шелковое одеяло. Оно отвесно спускалось во все стороны с возвышения посередине, и, чтобы увидеть лицо Вульфа, нужно было встать как можно ближе, а затем наклониться и заглянуть под балдахин над изголовьем. Этот навес из черного шелка простирался на фут дальше вульфовского подбородка и довольно низко свешивался с трех сторон. Под ним-то, словно лик божества в храме, из белой подушки выступала его большая жирная физиономия.
Из-под одеяла появилась рука Вульфа и дернула за шнур, свисавший справа. Балдахин сложился и отошел назад к спинке кровати. Вульф сощурился. Я сообщил ему, что внизу его ожидает Флетчер Т. Андерсон.
Он выругался. Мне не нравилось, когда он ругался. Это действовало на нервы. А все потому, что в его устах, как он однажды поведал, ругательство было не выплеском эмоций, а обдуманным изъявлением глубинного желания. Ругался он редко, но в то утро изрыгал проклятия одно за одним. Наконец он прорычал:
– Уйди! Давай убирайся!
Заикаться мне тоже не нравилось:
– Но… Но… Андерсон…
– Если мистер Андерсон хочет увидеть меня, он может подождать до одиннадцати. Но это излишне. За что я тебе плачу?
– Очень хорошо, сэр. Конечно же, вы правы. Я нарушил правило и получил нагоняй. Но теперь, когда с этим покончено, могу я предположить, что было бы все-таки неплохо увидеться с Андерсоном…
– Не можешь.
– А десять тысяч долларов?
– Нет.
– Во имя всего святого, сэр, почему нет?
– Черт побери, ты изводишь меня! – Вульф повернул голову на подушке, вытянул руку и ткнул в мою сторону пальцем: – Да, изводишь. Но временами это бывает весьма полезно, так что я не буду брюзжать. Вместо этого я отвечу на твой вопрос. Я не встречусь с мистером Андерсоном по трем причинам. Во-первых, я еще не встал с постели, я не одет и пребываю в дурном настроении. Во-вторых, ты вполне можешь и сам уладить с ним дело. В-третьих, я усвоил науку эксцентричности: стоит ли трудиться над созданием репутации чудака, если при малейшем подстрекательстве возвращаешься к нормальному образу действий? А теперь убирайся! Немедленно.
Я вышел из спальни, спустился вниз в кабинет и сообщил Андерсону, что если он готов подождать, то может увидеться с мистером Вульфом в одиннадцать часов.
Естественно, он ушам своим не поверил, а когда убедился, что ничего иного не услышит, то взорвался. Судя по всему, особенно его возмущало, что он прибыл в дом Вульфа прямо из спального вагона с Центрального вокзала, хотя я не понимал, что здесь такого. Я объяснил ему несколько раз, в чем тут штука: такая вот странность, ничего не попишешь. Сказал и о том, что вчера был в Уайт-Плейнсе, поэтому в курсе ситуации. Это как будто его немного успокоило, и он начал забрасывать меня вопросами. Я скармливал ему историю по кусочкам, и меня от души повеселило выражение его лица, когда он узнал, что Дервин пригласил Бена Кука. Выслушав все, он откинулся в кресле, потер нос и устремил взгляд куда-то над моей головой.
Наконец он опустил свой взор на меня:
– Ну и поразительное же заключение сделал Вульф, не так ли?
– Да, сэр. Что верно, то верно.
– Тогда у него должна быть какая-то поразительная информация.
Я усмехнулся:
– Мистер Андерсон, я бы с удовольствием с вами потолковал, но к чему попусту тратить время? Что касается поразительной информации, и я, и Вульф будем немы, как музейные мумии, пока не раскопают могилу и не произведут вскрытие Барстоу. Так-то вот.
– Что ж, очень плохо. Я мог бы предложить Вульфу вознаграждение за специальное расследование… Расследование и отчет.
– Вознаграждение? Это слишком расплывчато.
– Скажем, пятьсот долларов.
Я покачал головой:
– Боюсь, он слишком занят. И я – тоже. Возможно, мне придется этим утром поехать в Уайт-Плейнс.
– Вот даже как! – Андерсон прикусил губу и взглянул на меня: – Знаете, мистер Гудвин, я редко выхожу из себя, но не кажется ли вам, что это скверная затея? Или, лучше сказать, неэтичная.
Это меня взбесило. Я посмотрел ему прямо в глаза:
– Послушайте, мистер Андерсон. Вы сказали, что не помните меня. Зато я помню вас. Вы ведь не забыли дело Голдсмита пять лет назад? От вас бы не убыло, если бы вы сообщили, что Вульф снабдил вас кое-какой полезной информаций. Ну да бог с ней. Положим, у вас имелись какие-то особые причины об этом не распространяться. Мы не возражали. Но вы обернули дело так, что Вульф получил пятно на репутации вместо причитавшегося ему по праву, и теперь толкуете об этике? Должно быть, у вас о ней какие-то особые представления.
– Не понимаю, о чем вы говорите.
– Ну конечно. Но если я поеду сегодня в Уайт-Плейнс, кое-кто узнает, о чем я говорю. И что бы вы ни получили на сей раз, вы за это заплатите.
Андерсон улыбнулся и встал:
– Не беспокойтесь, Гудвин. Сегодня в Уайт-Плейнсе вы не понадобитесь. Основываясь на полученной информации, я определенно решил эксгумировать тело Барстоу. Вы или Вульф будете здесь в течение дня? Возможно, позже я захочу связаться с ним.
– Вульф всегда здесь, но между девятью и одиннадцатью, а также четырьмя и шестью он недоступен.
– М-да. Вот чудак!
– Да, сэр. Ваша шляпа в прихожей.
Стоя у окна в зале, я проследил за тем, как отъезжает его такси. Затем вернулся в кабинет, к телефону. Я колебался, но все же верил, что Вульф прав, а если и нет, немного рекламы нам не помешает. Так что я позвонил в редакцию «Газетт» Гарри Фостеру. По счастью, он оказался на месте. «Гарри? Это Арчи Гудвин. Тут для тебя кое-что есть, но пока будь тише воды ниже травы. Этим утром в Уайт-Плейнсе окружной прокурор Андерсон собирается получить разрешение суда на эксгумацию и вскрытие тела Питера Оливера Барстоу. Скорее всего, он попытается провернуть это втихомолку. Но я подумал, что тебе захочется прийти ему на помощь. И еще. Однажды, когда настанет время, я был бы рад поведать тебе, что́ заставило Андерсона проявить любопытство… Не стоит».
Я поднялся к себе, побрился и подобающе оделся. Когда я с этим покончил, а затем позавтракал и немного поболтал на кухне с Фрицем о рыбе, было уже полдесятого. Я отправился в гараж за родстером, заправил его и двинул на юг, к Салливан-стрит.
Поскольку было время занятий в школе, улица оказалась не такой шумной и грязной, как в прошлый раз. Появились и другие отличия. Я мог бы ожидать чего-то подобного, но был застигнут врасплох. На двери красовалась большая черная розетка со свисающими длинными черными лентами, а над ней – крупный венок из листьев и цветов. Поблизости, в основном на противоположной стороне улицы, околачивалось несколько человек. Чуть поодаль на тротуаре маячил коп, выглядевший безразличным, хотя он явно встрепенулся, когда мой родстер замер в нескольких ярдах от двери с венком. Я выбрался из машины и подошел к нему поздороваться.
В ход пошла моя визитка:
– Арчи Гудвин из конторы Ниро Вульфа. Сестра Маффеи привлекла нас к его поискам за день до обнаружения тела. Я приехал повидаться с домовладелицей и поспрашивать немного.
– Вот как? – Коп сунул визитку в карман. – Да я, собственно, ничего на знаю. Стою здесь, и все. Арчи Гудвин? Приятно познакомиться.
Мы пожали друг другу руки, и, заходя в дом, я попросил его присмотреть за моей машиной.
Миссис Риччи как будто не очень обрадовалась, увидев меня, но я вполне понимал ее чувства. Детектив О’Грэйди наверняка устроил ей разнос за то, что она позволила мне прихватить кое-что из комнаты Маффеи, – конечно же, без малейших на то прав или оснований, но таковые ему и не требовались. Я усмехнулся, когда домовладелица поджала губы, приготовившись к вопросам, которые я, по ее мнению, приехал задавать. Когда наверху ожидает погребения тело убитого, ничего веселого тут нет, даже если он и был всего лишь постояльцем. Так что я выразил ей сочувствие, а затем сказал, что хотел бы повидаться с Анной Фиоре.
– Она занята.
– Конечно. Но это важно. С ней хочет поговорить мой шеф. Это займет всего лишь час или около того. Вот пара долларов…
– Нет! Ради всего святого, оставьте нас в покое! Дайте несчастной женщине похоронить своего брата, не донимайте расспросами! Да кто вы такой…
Естественно, она только вывела бы меня из себя. Какой-либо помощи от нее ожидать не приходилось, она даже не стала бы меня слушать, так что я оставил всякие попытки с ней договориться и вернулся в переднюю. Дверь в столовую открыта, но там никого. Прокравшись туда, я услышал в коридоре шаги. Глянул в дверную щель и заметил возле лестницы миссис Риччи. Она одолела один марш и, судя по звукам шагов, взялась штурмовать следующий. Я стоял за дверью, выжидая, и удача улыбнулась мне. Не прошло и десяти минут, как шаги на лестнице смолкли и я увидел в щель Анну. Я тихонько позвал ее. Она остановилась и огляделась по сторонам. Не повышая голоса, я подсказал:
