Она боялась и дверей, с опаской глядела на них, словно за каждой ее подстерегали враги.
— Я не буду спать здесь одна. Не хочу!
— Телефон у вас есть?
— Брат хотел установить, но это оказалось для нас слишком дорого. Вы только подумайте — жить в таком огромном доме, с парком площадью уж не помню во сколько гектаров и не иметь возможности позволить себе ни телефона, ни электричества, ни служанки для грубой работы. И все это из-за Карла! Точь-в-точь похож на своего отца.
И вдруг она разразилась затяжным нервным хохотом.
Создалась нелепая ситуация: Эльзе не удавалось восстановить свое привычное хладнокровие, и в то время как грудь ее вздрагивала от этой мнимой веселости, глаза постепенно переполнялись страхом и тревогой.
— Что случилось? Что вас так сильно насмешило?
— Да ничего. Не надо сердиться на меня. Я вспомнила сейчас наше детство, воспитателя Карла, наш замок в Дании, многочисленных слуг, торжественные визиты, кареты, запряженные четверкой цугом. А здесь!..
Она нечаянно опрокинула банку со сгущенкой, подошла к двери-окну, прижалась лбом к стеклу и уставилась в парк.
— Я позабочусь о вас, вечером приставлю к вам человека для охраны.
— Да, пожалуйста… Или нет, не надо. Не нужна мне никакая охрана. Я хочу, чтобы вы сами пришли ко мне. Иначе мне будет страшно.
Теперь было трудно определить, смеется она или плачет. Она прерывисто дышала и дрожала всем телом. Могло показаться, что она кривляется, издевается над кем-то. Но также могло показаться, что она на волоске от нервного потрясения.
— Не оставляйте меня одну.
— Я должен работать.
— Но раз Карл сбежал…
— Вы считаете его виновным?
— Не знаю. Теперь уже не знаю. Раз он сбежал…
— Хотите, я снова запру вас в вашей комнате?
— Нет, мне нужно другое: завтра я хочу возможно раньше покинуть этот дом, этот перекресток. Хочу уехать в Париж, где улицы полны людей, где я опять окунусь в водоворот жизни. А сельская местность внушает мне страх. Сама не знаю, — и внезапно добавила: — Скажите, а в Бельгии Карла арестуют?
— Мы направим тамошним властям запрос на выдачу его.
— Это просто неслыханно! Когда я думаю, что всего лишь три дня назад…
Она сжала голову ладонями, смяла свою растрепанную золотистую шевелюру.
Мегрэ был уже на крыльце.
— До скорой встречи, мадемуазель.
Отойдя от дома, он почувствовал некоторое облегчение, хотя расстался с Эльзой не без сожаления. Люкас прохаживался взад и вперед по шоссе.
— Ничего нового?
— Ничего. Приходил страховой агент, спросил, скоро ли ему вернут автомобиль.
Мишонне предпочел обратиться к Люкасу, а не к Мегрэ. Теперь он подглядывал за ними из своего палисадника.
— Неужели у него нет никаких дел? Говорит, что без машины не может посещать клиентов, разбросанных по всей округе. Грозит потребовать от нас возмещения убытков.
Около бензоколонок остановились открытая легковая машина с целым семейством и небольшой грузовичок.
— Ну и бездельник этот «гаражист»! — заметил бригадир. — Ничем себя не утруждает. Но заколачивает, видать, порядочно. Его хозяйство работает буквально круглые сутки.
— Есть у тебя табак?
Теперь солнце припекало вовсю, жара становилась изнурительной, и Мегрэ, утирая пот со лба, бросил:
— Пойду-ка посплю часок. А вечером посмотрим.
Когда он поравнялся с гаражом, г-н Оскар не преминул снова окликнуть его:
— Комиссар, давайте тяпнем по стаканчику самогона. Просто так, на ходу.
— Немного погодя.
На вилле, построенной из песчаника, два раздраженных голоса — мужской и женский — пытались перекричать друг друга.
«Мишонне воюет со своей благоверной», — подумал Мегрэ.
В пять часов пополудни Люкас разбудил Мегрэ и вручил ему телеграмму, полученную от бельгийской полиции. Она гласила:
«Последние несколько месяцев Исаак Гольдберг был под наблюдением зпт масштабы его дел не соответствовали образу жизни тчк Был под подозрением перепродажи краденых драгоценностей тчк Доказательств нет тчк Поездка Францию совпадает совершенным две недели назад Лондоне хищением драгоценностей на два миллиона тчк В анонимном письме утверждалось что драгоценности были в Антверпене тчк Там же находились два международно известных грабителя зпт тратившие крупные суммы тчк Полагаем Гольдберг перекупил драгоценности зпт направился Францию для их реализации тчк Описание похищенных ювелирных изделий запросите Скотленд-Ярда».
Спросонья Мегрэ сунул бумажку в карман и спросил:
— Все?
— Нет, не все. Я продолжал следить за перекрестком. Вдруг там появился «гаражист» в парадном костюме. Спросил его, куда он собрался. Похоже, раз в неделю они с женой обедают в Париже, а после идут в театр. В этих случаях он возвращается лишь на следующий день — ночует в отеле.
— Так он уехал?
— Сейчас его, вероятно, уже нет. Уехал.
— А ты спросил, где они обедают?
— В ресторане «Устрица» на улице Бастилии. Потом смотрят спектакль в «Амбигю». Ночуют в отеле «Рамбюто» на улице Риволи.
— Вот это точная информация, — заметил Мегрэ, достал расческу и поправил волосы.
— Страховой агент передал мне через свою жену, что хотел бы поговорить с вами, «дружески поболтать», как он выразился.
— Теперь все?
Мегрэ прошел на кухню, где жена содержателя трактира готовила ужин. Увидев каравай хлеба, он отрезал себе большой ломоть, густо намазал его паштетом из миски, стоявшей рядом, и попросил:
— Кружку белого вина, пожалуйста.
— Вы не хотите дождаться ужина?
Не ответив, он принялся уплетать свой огромный сандвич.
Бригадир смотрел на него с явным желанием продолжить разговор.
— По-моему, вы ждете важных событий сегодня ночью, не так ли?
— Гм…
«Впрочем, и так понятно! Разве эта поспешная трапеза на ногах не напоминает подготовку к сражению?» — подумал Люкас.
— Только что опять все просчитал. Пытаюсь привести свои мысли в порядок. Нелегкое это дело, — добавил он.
Мегрэ, не переставая работать челюстями, спокойно смотрел на него.
— И потом эта девушка. Она-то больше всего сбивает меня с панталыку. То мне кажется, что все, кто ее окружают, — и «гаражист», и страхователь, и ее брат-датчанин, — все они виновны, а она нет. То я, напротив, готов поклясться в противном, то есть думаю, что она и только она — источник всех бед.
В глазах комиссара мелькнула озорная искорка, словно он хотел сказать: «Валяй дальше».
— Порой Эльза и впрямь похожа на юную аристократку. Но в другие минуты, глядя на нее, я поневоле вспоминаю свою службу в отделе охраны нравственности. Вы, конечно, понимаете, что я имею в виду. Эти девицы довольно часто с бессмысленной самоуверенностью рассказывают вам совершенно неправдоподобные истории. Но отдельные подробности так сильно берут вас за душу, что просто невозможно считать их вымыслом. В общем, принимаешь все на веру. А потом вдруг находишь у них под подушкой какой-то старый роман, из которого они позаимствовали весь сюжет своего рассказа. Для женщин лгать так же естественно, как дышать. В конце концов они сами начинают принимать свое вранье за чистую монету.
— Это все?
— Вы думаете, я ошибаюсь?
— Ничего я об этом не знаю.
— Еще раз говорю вам: то мне кажется одно, то другое, но особенно много я размышляю об Андерсене. Он меня действительно беспокоит. Образованный, умный, «породистый», так сказать, человек, и вдруг оказывается главарем банды! Разве можно себе представить такое?
— Вечером мы его увидим.
— Его? Но если он бежал за границу…
— Гм…
— Вы думаете, что…
— Я думаю, что эта история в двадцать раз более запутана и сложна, чем тебе кажется. И чтобы не разбрасываться по пустякам, следует держаться лишь нескольких существенных моментов. Так что же существенно? А вот, например, то, что г-н Мишонне первым заявил жалобу, а теперь просит меня зайти к нему вечером, то есть в тот самый вечер, когда «гаражист», г-н Оскар, уехал в Париж. Это весьма показательно. Далее, «минерва», принадлежавшая Гольдбергу, исчезла. Запомни и это. Но во Франции машин этой марки немного, и пройти мимо такого факта, конечно, нельзя.
— Вы думаете, что г-н Оскар…
— Спокойно!.. Покамест пораскинь умом над тем, что я сейчас сказал. Разумеется, если это тебя занимает.
— Да, но Эльза?
— Дальше увидим.
Мегрэ вытер губы и направился к автостраде. Через четверть часа он позвонил у входа на виллу супругов Мишонне. Ему открыла неприветливая и некрасивая хозяйка дома.
— Муж ожидает вас наверху.
— Крайне любезно с его стороны.
Она не уловила иронии и пошла впереди Мегрэ вверх по лестнице. Г-н Мишонне сидел в спальне около окна с опущенной шторой. Он расположился в вольтеровском кресле, укутав ноги пледом. Увидев Мегрэ, довольно агрессивно полюбопытствовал:
