— И что же?
— Это все. Я вышла на палубу и остановилась там. Было туманно и холодно, ко я не осмеливалась вернуться в зал, потому что боялась наткнуться на нее.
— Где в это время был ее муж?
— Фрэнк Оксман, как мне кажется, приехал сюда раньше ее, возможно, когда я была еще в казино. Я только тогда и увидела его, когда он уже собирался возвращаться на берег. Он вышел из салона в шляпе и плаще, прошел в нескольких шагах от меня. Я даже испугалась, что он меня узнает. Он прошел к трапу и спустился в лодку, которая отошла к берегу за несколько минут до того, как вы поднялись на борт, то есть, простите, несколько минут спустя после вашего появления на борту.
— Кто-нибудь еще с ним приехал?
— Не думаю, — сказала она, покачав головой, — хотя, простите, вместе с ним приехал какой-то мужчина, который некоторое время бродил по судну, как будто разыскивая кого-то, возможно, это был детектив. Но он уехал на той же лодке, с которой уехал Фрэнк.
— А я прибыл как раз перед этим?
— Да. Совсем незадолго до этого. Он уехал минут десять спустя вашего появления. Вы вполне могли столкнуться с ним.
Мейсон задумчиво нахмурился и сказал:
— Я все равно не узнал бы его. Как насчет Сильвии?
— Я осталась на палубе, потому что не хотела, чтобы Сильвия меня видела. Прошло минут десять-пятнадцать и Сильвия вышла на палубу. За ней шел какой-то мужчина. Он сказал: «Фрэнк Оксман на борту. Будьте осторожны» и сразу вернулся обратно в казино. Сильвия пошла…
Она вдруг резко оборвала фразу на полуслове.
— Продолжайте, — сказал Мейсон. — Куда пошла Сильвия?
Она повертела в пальцах пепельницу и сказала:
— Пошла обратно.
— Куда именно?
— К трапу, куда пристают моторные лодки, разумеется.
Мейсон внимательно посмотрел ей в лицо.
— Вы ведь не это собирались сказать.
— Именно это.
— Не будьте дурой, — сказал Мейсон, — я внимательно следил за вами и сразу понял, что вы собирались сказать что-то совсем другое. И я хочу знать, куда пошла Сильвия на самом деле после того, как вышла из казино.
Матильда Бенсон пыхнула сигаретой.
— Скажите, куда она направилась? — настаивал Мейсон.
— Она подошла к поручням.
— И что же она там делала?
Матильда Бенсон медленно произнесла:
— Она порылась у себя в сумочке и через секунду я услышала как что-то упало в воду.
— Что то тяжелое?
— Во всяком случае, я услышала громкий всплеск.
— Это был пистолет?
— Я совершенно уверена в том, что не смогу сообщить вам, что это было.
— Кто-нибудь еще видел ее?
На этот раз в кивке Матильды не было уверенности.
— Другими словами, кто-то видел ее, — сказал Мейсон.
— Эта парочка, которая кокетничала на палубе, — они могли ее видеть. Не знаю точно… Это зависит от того, насколько сильно они были поглощены друг другом. Сильвия ведь вышла из света казино в темноту, так что она оказалась совсем рядом с ними и даже не заметила этого. Как раз перед тем, как я услышала звук, упавшей в воду, вещи, парочка действовала весьма энергично, это было ясно из взволнованного шепота. А потом Сильвия сразу побежала к моторке.
— Сильвия стояла рядом с вами?
— Совсем рядом.
— Одну минуточку, — сказал Мейсон. — У трапа в это время находилась моторка?
— Да.
— Не могли ли люди, усаживающиеся в моторку, тоже заметить, как она бросила что-то за борт?
— Не знаю, не думаю.
— Значит, Сильвия вышла из казино и сразу подошла к поручням?
— Да… Ведь мужчина сказал ей, что Фрэнк на борту и чтобы она остерегалась. Тогда она пошла прямо к перилам.
— А оттуда прямо на моторку?
— Да.
— Ну а кто же был тот мужчина?
— Не знаю. Он просто высунул голову из-за двери казино, когда Сильвия вышла, предупредил ее и сразу исчез.
— Вы его хорошо разглядели?
— Нет. Это была смутно видневшаяся фигура, высунувшая голову из-за двери.
— Как Сильвия была одета?
— На ней был темный костюм с рукавами в три четверти. И шляпка.
— Когда вы ее в первый раз видели, она была одета точно так же?
— Да.
— Послушайте, — сказал Мейсон, — она должна была быть одета в пальто.
— У нее очень красивая шуба, которая…
— Я знаю, — сказал Мейсон. — Вот о чем я думаю, она, вероятно, сдала пальто в гардероб. Очень скоро на судне появится полиция. Они запишут имена и адреса всех находящихся на судне. Девушка в гардеробе непременно сообщит им, что кто-то оставил у нее очень ценное меховое пальто, полиция сложит два и два. Если Сильвия потребует свое пальто, то она угодит в ловушку. Если же она его не потребует, то это будет равносильно признанию своей вины. Полиция, конечно, выяснит, чье это пальто, и Сильвия окажется в труднейшем положении. Как вы думаете…
— Да, — прервала она его, — я вполне могу спуститься в гардероб, сказать девушке, что я потеряла номерок, дать ей доллар…
— Вы сможете достаточно точно описать пальто, чтобы она его вам выдала?
— Да. Ведь это я купила его Сильвии. Внутри одного из карманов есть ярлычок с именем Сильвии и номером страховки. Я могла бы сказать девушке, что я Сильвия, и получить пальто.
Мейсон бросил критический взгляд на пышные плечи Матильды Бенсон.
— Ничего, надеть пальто я смогу, — сказала она, перехватив его взгляд, — а застегивать не стану.
— Но в таком случае, — сказал Мейсон, — ваше собственное пальто останется в гардеробе. — Она хотела что-то сказать, но он сделал нетерпеливый жест. — Нет, нет, вам нельзя получать сначала свое пальто, а через некоторое время пальто Сильвии, потому что гардеробщица может запомнить вас, ведь вы не сможете выждать слишком долго между двумя появлениями в гардеробе. Это опасно.
— Но ведь нет другого выхода, — сказала она.
— Давайте сюда ваш номерок и подождите меня здесь.
Она открыла сумочку, достала продолговатый пластмассовый номерок, протянула Мейсону и проговорила:
— Мне нравится ваша манера вести дело. И я собираюсь доказать вам свою благодарность весьма существенным образом.
— Да, — кивнул Мейсон, — вы сможете приносить мне в тюрьму пироги и пирожные.
Она бросила на него взгляд своих умных глаз и медленно проговорила:
— Неужели это чревато такими последствиями?
— Если они сумеют проследить мои действия, то я окажусь в опасности, — сказал Мейсон. — Подождите меня здесь.
Он прошел по лестнице вниз, в гардероб, небрежно швырнул номерок и уронил пятидесятицентовик в протянутую руку дежурной.
— У моей жены морская болезнь, — сказал он. — Дайте, пожалуйста, поскорее ее пальто.
— Морская болезнь? — удивилась девушка. — Но ведь на море тихо…
— Господи, — скривился Мейсон, — это она так думает. Может, вы попробуете ее уговорить?
Девушка бросила одобрительный взгляд на широкие плечи и четкие черты лица адвоката и весело рассмеялась:
— Надеюсь, вы не перестанете у нас бывать только из-за того, что у вашей жены морская болезнь?
— Ну, конечно же, нет, — сказал Мейсон, улыбаясь.
— Вот, — проговорил он, вернувшись к Матильде Бенсон, — берите ваше пальто и поскорее отправляйтесь добывать второе.
И тут они оба услышали тарахтенье мотора.
— Похоже на то, что это полиция, — сказал Мейсон. — Вам придется поторопиться.
— Должна я им сообщить свое настоящее имя?
— Только в самом крайнем случае, но только будьте осторожны. Возможно, они потребуют у вас водительские права или что-нибудь в этом роде. Вообще-то, на борту наверняка найдется несколько человек, которые не захотят сообщить полиции свои имена. Им придется с ними повозиться. Но только не допускайте, чтобы вас поймали на лжи.
Она вздернула подбородок и сказала со спокойной уверенностью:
— Мне уже приходилось говорить неправду в своей жизни, и всегда это проходило как нельзя лучше. Вам лучше выйти в левую дверь, потому что я пойду через правую.
Мейсон сказал:
— Желаю удачи! — и прошел через левую дверь казино. Когда он был на полдороге к столикам с рулеткой, какой-то человек в прорезиненном плаще, еще блестящем от тумана и брызг воды, крикнул:
— Внимание всем! На борту судна совершено убийство. Никому не разрешено покидать судно. Просьба не пытаться выходить за пределы этой комнаты. Если вы будете содействовать полиции, процедура не отнимет много времени. В противном случае вы будете задержаны на судне до утра.
Перри Мейсон стоял почти в конце длинной очереди, которая змеей вилась к столику, за которым два полицейских записывали имена и адреса присутствующих й снимали показания. Покинутые игорные столы были единственным напоминанием оживления, которое обычно царило в этом зале, потому что смех, стук фишек и громкие разговоры смолкли. Единственными звуками, нарушавшими тишину, были теперь голоса офицеров, непуганые ответы работников заведения, да мерное потрескивание деревянной обшивки старого судна, качавшегося на волнах.
