Тревожно нахмурясь, Мейсон рассматривал длинную очередь. Ему не удалось рассмотреть Матильду Бенсон, между тем, решительно все, находящиеся на борту, сейчас стояли в этой длинной очереди. Можно было с уверенностью сказать, что никто не мог бы пройти мимо поставленных у выхода охранников без письменного разрешения офицеров, проводивших опрос.
Во всех кабинетах хозяйничали полицейские, быстро и деловито выполняя свою работу: фотографировали место происшествия и сам труп, опыляли мебель специальными порошками, чтобы выявить отпечатки пальцев. То и дело кто-то из полицейских проходил мимо очереди, и все стоявшие в ней обращали к ним испуганные лица. Какой-то мужчина вышел из Т-образного коридорчика и, обращаясь к очереди, спросил:
— Кто из вас Перри Мейсон, адвокат?
Мейсон поднял руку.
— Подойдите сюда, пожалуйста, — сказал полицейский, повернувшись на пятках, и прошел в дверь. Мейсон последовал за ним. Проходя по коридору, он услышал шум голосов: обеспокоенная очередь стала обмениваться тревожными вопросами. Затем он услышал голос Чарли Дункана, который на самых высоких нотах выражал бурный протест против чего-то.
Мейсон прошел вслед за полицейским в приемную. Хмурые офицеры допрашивали Дункана. Когда Мейсон вошел в комнату, Дункан говорил:
— … Конечно мне было трудно с ним. Мне вообще не нравилась его манера вести дело. Как раз сегодня я начал дело о разделе имущества, но вовсе не для того, чтобы обобрать его. Я сделал это только потому, что опасался быть разоренным из-за нелепых идей человека, который не умеет вести дела…
Увидев Мейсона, он замолчал. Один из офицеров спросил:
— Вы — Перри Мейсон, адвокат?
Мейсон кивнул.
— Вы находились в этой комнате, когда был обнаружен труп?
— Да.
— Что вы здесь делали?
— Сидел и ждал.
— Чего именно?
— Чтобы кто-нибудь пришел.
— Вы стучали в дверь кабинета?
— Да.
— Ответа вы не получили?
— Нет.
— Вы не подергали ручку двери?
Мейсон задумчиво нахмурился.
— Трудно сказать наверняка, что именно я делал. Когда я вошел в приемную, то рассматривал свое посещение, как самое обычное дело и, естественно, не слишком обращал внимание на детали, поскольку ничего необычного в них не было.
Один из офицеров сказал:
— Ну, эти детали оказались важными и необычными.
Мейсон любезно улыбнулся.
— Но ведь заранее трудно предполагать такое.
Последовало минутное молчание, что дало возможность Мейсону внимательно присмотреться к полицейским. Очевидно, их собрали внезапно по тревоге и они принадлежали к разным ведомствам: один из них, несомненно, был сержант из городской полиции, третий — в штатском, наверняка, детектив. Четвертый — судебный исполнитель или кто-то вроде этого. Дверь открылась и в комнату вошел еще один полицейский, ведя за собой Артура Маннинга. Его сопровождали двое молодых людей, парень и девушка, им было лет по двадцать, не больше. На девушке был бежевый костюм спортивного покроя, на шее коричневый шарф гармонирующий с коричневыми туфлями и сумочкой. Через руку у нее было перекинуто пальто с меховым воротником.
Маннинг сказл:
— Я только что узнал…
Сержант предупреждающим жестом вытянул руку:
— Давайте, сначала покончим с этой стадией опроса. Так значит, мистер Мейсон, вы сидели здесь, в приемной?
— Да.
— Сколько времени вы здесь находились?
— Вероятно, минут пять, может быть, даже меньше. Точно сказать не могу.
— Вы хотели повидать мистера Гриба?
— Да.
— Зачем?
— У меня к нему было дело.
— Какого рода дело?
Мейсон, улыбаясь, покачал головой.
— В качестве поверенного моих клиентов, я не имею права отвечать на подобные вопросы.
— Вы отказываетесь отвечать?
— Да.
— Это нарушение закона, — сердито запротестовал сержант. Единственное, что вы можете не сообщать полиции, это признание, сделанное вашим клиентом конфиденциально. Мне это известно, поскольку мне приходилось слышать, как по этому поводу спорили в суде.
Мейсон снова покачал головой.
— Мало ли что можно услышать в суде, что вовсе не соответствует действительности, сержант.
Детектив в штатском ухмыльнулся. Сержант вспыхнул, повернулся к Дункану и сказал:
— Когда вы пришли сюда, где сидел мистер Мейсон?
— Вот на этом кресле.
— Что он делал?
— Просматривал журналы.
— Вы не знаете, что именно он читал?
— Не знаю. Он только сказал, что журналы старые, но я не помню, какой именно журнал он держал в руках.
— Дверь в кабинет была заперта?
— Да.
— У вас был ключ?
— Да.
— Имелись ли к этой двери еще ключи?
— Только у Гриба.
— Тот самый, который находился на кольце вместе с другими?
— Да.
— Эта дверь обычно затворялась?
— Непременно. Это было правило, которое мы никогда не нарушали. Эта дверь всегда была закрыта, заперта и замкнута на все задвижки.
— Так что мистер Гриб должен был сам открыть дверь?
— Да.
— А потом вернуться к своему столу, после того как впустил посетителя?
— Совершенно верно.
— А как насчет иллюминаторов? — спросил Мейсон. — Ведь прямо над столом находится иллюминатор, и еще один с другой стороны. Разве не мог кто-то прокрасться вдоль борта судна, выстрелить в иллюминатор и…
— Нет, — прервал сержант. — Это совершенно невозможно. Если исключить версию самоубийства, а она исключена, то тот, кто выстрелил в Гриба, должен был стоять совсем рядом у края стола. Он выстрелил в Гриба из пистолета калибра 38. К тому же он выбросил гильзу, мы нашли ее на полу. Он повернулся к Дункану: — Это вы открыли дверь кабинета и нашли Гриба мертвым в его кресле? Что вы сделали?
— Я был очень взволнован, — сказал Дункан. — Я помню только, что, разумеется, подошел к нему, чтобы убедиться, что он мертв. Потом что-то сказал Мейсону… Ах, да, потом мы стали искать оружие. У нас сразу возникли сомнения в том, что это самоубийство.
— Еще что-нибудь вы вспомнили?
Дункан покачал головой:
— Нет. Мы вышли из кабинета. Я захотел, чтобы Мейсона обыскали…
— Почему вы захотели его обыскать?
— Потому что он сидел здесь в приемной. Конечно, я стал его подозревать… То есть, я подумал, что было бы неплохо обыскать его и посмотреть, нет ли при нем ключа от этой двери или оружия… Вообще, мало ли что могло очутиться у него в карманах…
— Мейсон возражал против этого?
— Напротив, — вмешался Мейсон, — я сам этого потребовал. Мистер Перкинс, судебный исполнитель, который прибыл с мистером Дунканом, надел на меня наручники, чтобы я ничего не мог выкинуть из карманов, пробел меня в другую комнату, велел раздеться и обыскал меня с головы до ног. Но в течении этих нескольких минут мистер Дункан находился наедине с трупом.
— Вовсе нет, — сердито возразил Дункан. — Я вспомнил, что именно я сделал. Я нажал кнопку звонка тревоги, которой обычно вызывал в кабинет Маннинга. Когда включается этот сигнал, то раздаются звонки в разных комнатах, а во всех четырех углах игорного зала зажигается красный свет. Так что буквально через несколько секунд Маннинг уже был здесь.
— Верно, — поддержал его офицер в синей униформе.
— Я был как раз в дальнем углу казино, следил за одним подозрительным мужчиной. Мне это велел сам Гриб. Обычно ведь я нахожусь у дверей кабинета и выхожу в зал, если там что-то не так. Так вот, я и пошел в зал вслед за этим типом минут за двадцать до того, как Дункан включил красный свет, который был сигналом для меня. Я был здесь не позже чем через пятнадцать секунд.
— Кто-нибудь вышел из кабинета за эти пятнадцать секунд?
— Разумеется. Я видел Перри Мейсона и этого офицера, который поднимался на борт вместе с Дунканом. По-моему, его зовут Перкинсом. Они сказали, что он надел на мистера Мейсона наручники, но заметно этого не было. Они просто шли под руку, словно два друга.
— Вы нас видели?
— Я был от вас не более, чем в шести футах. Вы меня увидели бы, если бы обернулись. Я очень торопился в кабинет. Я подумал, что там что-то произошло и я очень нужен.
— Где был Дункан, когда вы вошла в кабинет?
Дункан открыл было рот, но сержант кивком велел ему молчать и сказал:
— В настоящий момент мы допрашиваем Маннинга, мистер Дункан. Так где же он был, Маннинг?
— Он поднял подушку кресла и осматривал ее.
— Что вы делали? — спросил сержант Дункана.
— Это было кресло, на котором сидел мистер Мейсон, — сказал Дункан. — Слишком уж был у него безмятежный и спокойный вид, когда я вошел. Ничего не могу сказать наверняка, но только мне не понравился его вид. Вот я подумал, что он, боясь, что его обыщут, что-нибудь спрятал под сиденьем кресла. Понимаете, он мог за четыре-пять секунд до нашего появления с Перкинсом услышать наши шаги.
