— Тридцать тысяч долларов! — простонал Эллери. — Такая куча денег за кусочек грязной бумаги! Что в нем ценного?
Альберт Ульм нервно надвинул на глаза зеленый козырек.
— На обеих марках инициалы королевы Виктории — вот что! Сэр Роуленд Хилл, создавший и основавший стандартную почтовую систему в Англии в 1839 году, осуществил выпуск «однопенсовой черной». Ее величество была так обрадована — Англия, как и другие страны, имела немало трудностей с выработкой удобной почтовой системы, — что поставила автограф на двух первых марках выпуска и подарила их художнику — не помню его имени. Автограф королевы придал им колоссальную ценность. Моему брату и мне удалось заполучить обе марки.
— А где же вторая? Я бы хотел взглянуть на марку, которая стоит целое состояние.
Братья ринулись к большому сейфу в углу офиса. Когда они вернулись, Альберт держал в руке кожаный футляр с таким видом, будто в нем находился слиток золота, а Фридрих с беспокойством поддерживал его за локоть, словно исполняя роль вооруженной охраны сокровища. Эллери повертел в пальцах прямоугольную черную марку среднего размера, без зубцов и с выгравированным посредине профилем королевы Виктории. На более светлом участке лица виднелись написанные выцветшими черными чернилами два крошечных инициала «V.R.».[22]
— Обе марки абсолютно одинаковые, — сказал Фридрих Ульм. — Вплоть до инициалов.
— Очень интересно, — промолвил Эллери, возвращая футляр.
Братья поспешили назад, спрятали футляр в недрах сейфа и с величайшей осторожностью заперли дверцу.
— Вы, конечно, закрыли ящик после того, как ваши визитеры посмотрели марки внутри?
— Да, — ответил Фридрих Ульм. — Я лично закрыл футляр с «однопенсовой черной» и спрятал ящик.
— А вы сами отпечатали три приглашения? Я не заметил у вас машинистки.
— Для нашей корреспонденции мы привлекаем стенографистку в комнате номер 1102, мистер Квин.
Эллери поблагодарил торговцев, кивнул страховому агенту, ткнул под ребра сержанта Вели и вместе с ним вышел из офиса. В комнате номер 1102 они обнаружили молодую женщину с резкими чертами лица. Сержант показал значок, и вскоре Эллери прочитал копии трех приглашений Ульма. Он записал имена и адреса, после чего двое мужчин удалились.
* * *
Первым они посетили коллекционера по имени Джон Хинчмен. Это был коренастый старик с седыми волосами и пытливым взглядом. Держался он необщительно. Да, он присутствовал в офисе Ульма два дня назад. Да, он знает Питерса. Нет, он никогда прежде не встречал Бенинсона. «Однопенсовая черная»? Каждому коллекционеру известно о двух одинаковых ценных марках, принадлежащих братьям Ульм, — эти кусочки бумаги с инициалами королевы знамениты среди филателистов. Кража? Он, Хинчмен, ничего не знает о Бенинсоне или человеке, выдававшем себя за него. Он ушел раньше вора. Ему наплевать, кто украл марку, — пусть только его оставят в покое.
Сержант Вели начал проявлять грозные признаки враждебности, но Эллери, усмехнувшись, взял его за руку и вывел из дома Хинчмена. Они продолжили путь на метро.
Дж. С. Питерс оказался человеком средних лет, высоким, худым и желтым, как китайский сургуч. Он выглядел жаждущим принести пользу. Да, он и Хинчмен ушли из офиса Ульма вместе, раньше третьего посетителя. Этого человека он никогда раньше не видел и ни разу не слышал о Бенинсоне от других коллекционеров. Да, он все знал об «однопенсовых черных», даже пытался два года назад купить одну из них у Ульма, но тот отказался ее продавать.
— Филателия, — заметил Эллери сержанту Вели, чье лицо болезненно дернулось при этом слове, — довольно странное хобби. Она словно поражает свои жертвы какой-то манией. Не сомневаюсь, что коллекционеры могут поубивать друг друга из-за ценной марки.
Сержант только поморщился.
Они нашли Эйвери Бенинсона в старом кирпичном доме у реки — он оказался вежливым и радушным хозяином.
— Нет, я никогда не видел этого приглашения, — сказал Бенинсон. — Понимаете, я нанял человека, назвавшегося Уильямом Плэнком, чтобы он занимался моей коллекцией и объемистой почтой, которую получают все коллекционеры. В марках этот субъект разбирался. Две недели он был для меня просто неоценимым помощником. Должно быть, Плэнк перехватил приглашение Ульмов, увидел возможность проникнуть к ним в офис и отправился туда, представившись Эйвери Бенинсоном… — Филателист пожал плечами. — Для нечистоплотного типа это не составляло труда.
— Конечно, после кражи вы ничего о нем не слышали?
— Естественно. Он получил, что хотел, и сбежал.
— Какую именно работу он выполнял для вас, мистер Бенинсон?
— Обычную работу помощника филателиста — сортировал, каталогизировал и распределял по альбомам марки, отвечал на письма. Две недели он прожил со мной здесь. — Бенинсон усмехнулся. — Я ведь холостяк — живу один в этой большой лачуге. Меня радовала любая компания, хотя этот человек был со странностями.
— Со странностями?
— Ну, Плэнк был очень нелюдимым. Личных вещей у него было крайне мало, да и они исчезли два дня назад. Когда ко мне приходили друзья или коллекционеры, он всегда отправлялся к себе в комнату, как будто не хотел бывать на людях.
— Значит, кроме вас, его некому описать?
— К сожалению, да. Плэнк был высоким пожилым человеком. Его можно было всюду узнать по большим черным усам и темным очкам.
Эллери откинулся на спинку стула.
— Меня очень интересуют его привычки, мистер Бенинсон. Индивидуальные черты характера часто являются эффективными средствами, помогающими арестовать преступника, что может подтвердить достойный сержант. Пожалуйста, подумайте хорошенько. Были у этого человека какие-нибудь особенности в поведении?
Бенинсон поджал губы в сосредоточенном раздумье. Внезапно его лицо прояснилось.
— Да! Он нюхал табак!
Эллери и сержант Вели переглянулись.
— Интересно, — с улыбкой заметил Эллери. — Мой отец, инспектор Квин, также этим грешит, и я обладаю сомнительной привилегией с детства лицезреть эту процедуру. Плэнк нюхал табак постоянно?
— Я бы так не сказал, мистер Квин, — нахмурившись, ответил Бенинсон. — Фактически за две недели я видел его за этим занятием только однажды, а ведь я работал с ним в одной комнате целыми днями. Это было на прошлой неделе. Я куда-то ненадолго вышел, а когда вернулся, то увидел, что он держит резную коробочку и достает пальцами щепотку. Плэнк тут же спрятал коробочку, как будто не желал, чтобы я ее заметил, хотя, видит Бог, я бы не возражал, лишь бы он здесь не курил. У меня уже произошел один пожар из-за небрежности ассистента, и другого мне не надо.
Лицо Эллери оживилось. Он выпрямился на стуле и начал нервно теребить пенсне.
— Полагаю, вы не узнали адрес этого человека?
— Нет, не узнал. Боюсь, что я взял его на службу, не приняв мер предосторожности. — Коллекционер вздохнул. — Хорошо еще, что он у меня ничего не украл. Моя коллекция стоит немало.
— Несомненно, — любезно откликнулся Эллери и поднялся. — Могу я воспользоваться вашим телефоном, мистер Бенинсон?
— Разумеется.
Эллери заглянул в телефонный справочник и сделал несколько звонков, говоря так тихо, что ни Бенинсон, ни сержант Вели не разобрали ни слова.
— Если у вас есть свободные полчаса, мистер Бенинсон, — сказал Эллери, положив трубку, — я бы хотел, чтобы вы съездили со мной в город.
Бенинсон выглядел удивленным, но улыбнулся и ответил:
— С удовольствием. — И он потянулся за пальто.
Эллери остановил такси, и трое мужчин поехали на Сорок девятую улицу. Когда машина остановилась у книжной лавки, Эллери извинился, забежал внутрь и вскоре вышел вместе со старым Унекером, который запер за ними дверь трясущимися пальцами.
В офисе братьев Ульм они застали поджидающего их Хеффли, страхового агента, и Хэзлитта, покупателя Унекера.
— Рад, что вы пришли, — весело обратился к обоим Эллери. — Добрый день, мистер Ульм. Небольшое совещание — и думаю, нам удастся прояснить это дело, как подобает Квинам. Ха-ха!
Фридрих Ульм почесал затылок. Альберт Ульм, сидя в углу с надвинутым на глаза зеленым козырьком, молча кивнул.
— Нам придется подождать, — продолжал Эллери. — Я также попросил прийти сюда мистера Питерса и мистера Хинчмена. Может быть, присядем?
Во время ожидания все в основном молчали. Эллери расхаживал по офису, с нескрываемым любопытством разглядывая в витринах редкие марки и что-то тихо насвистывая. Сержант Вели с сомнением смотрел на него. Наконец дверь открылась, и появились Хинчмен и Питерс. Задержавшись на пороге, они посмотрели друг на друга, пожали плечами и вошли. Хинчмен казался рассерженным.
— В чем дело, мистер Квин? — осведомился он. — Я занятой человек.
