– Это ее любовник или сообщник. Как только полиция узнает, кто он такой, дело останется только открыть и закрыть.
– Оно открыто, – сказал Мейсон, – а закрыть его они так просто не смогут.
– Не обманывай себя, – посоветовал Дрейк. – Ты бы посмотрел, как скрупулезно они стараются связать все ниточки воедино.
Несколько минут Мейсон молча раздумывал, потом жалобно протянул:
– Как жалко, что моего двоюродного дядюшку, Гормана Гиллетта, некому похоронить. Я сожалею о его смерти, Пол. Думаю, что смогу наскрести денег на его похороны.
На лице Дрейка появилось выражение тревоги.
– Погоди-ка, Перри. Не стоит лезть в эту ловушку.
– Почему же?
– Это противозаконно. Не можешь же ты в самом деле заявить, что этот тип – твой родственник.
– Не знаю закона, который запрещал бы это. Я вполне могу внести плату за похороны, если пожелаю.
– Но нельзя же заявить, что это твой близкий родственник, и потребовать, чтобы тебе отдали тело.
– Да кому оно нужно, это тело! – саркастически улыбнулся Мейсон. – Просто поедем и посмотрим.
– Пустая трата времени, – возразил Дрейк. – Ты на шаг опережаешь полицию, потому что знаешь, где отец Гиллетта, но ведь Фрэнклин потерял связь с отцом много лет назад, фактически еще в детстве.
– Откуда ты знаешь? – спросил Мейсон.
– Ну как же, он всем так говорил.
– Мало ли что он говорил, – отрезал Мейсон. – Он говорил жене, что уезжает в командировку, а сам уезжал из одного дома и появлялся в другом – Фелтинга Граймса. Когда ему надоедало, он говорил Нелл Граймс, что уезжает в командировку, и возвращался к прелестям миссис Гиллетт… Бедный старик Горман, он заслужил приличные похороны. К тому же, если сегодня вечером я окажусь там, где полиция не сможет докучать мне вопросами, хуже от этого не будет.
– Вот когда я буду, Перри, до смерти рад торчать в своем кабинетике, заниматься делом, пить чуть теплый кофе и лопать сырые гамбургеры, которые мне присылают снизу, из дыры, именуемой рестораном.
Мейсон повернулся к Делле Стрит:
– Хочешь прокатиться, Делла?
– С удовольствием.
– Возьми блокнот и несколько карандашей, – сказал Мейсон и, помолчав, добавил: – И прихвати-ка губную помаду самого светлого оттенка. Едем скорее в Пайн-Хэвен! Кстати, что выяснила полиция насчет револьвера, Пол?
– Если они что-то и узнали, то пока молчат. Уверен, они не сидят сложа руки. Думаю, что напали на горячий след, но держат язык за зубами… Послушай, Перри, а если этот Горман Гиллетт в самом деле отец Фрэнклина Гиллетта, что тогда?
– Тогда мы должны будем признать, что смертность в этой семье неожиданно подскочила. Если два члена семьи умерли в течение двадцати четырех или двадцати шести часов, согласись, что это удивительное совпадение.
– Ты прав, Перри. Мне и в голову не пришло посмотреть на это под таким углом.
– Может быть, это и не угол, – засмеялся Мейсон. – Может быть, это кривая. – Он повернулся к Делле: – Поехали, Делла, не дадим машине простаивать!
Пайн-Хэвен был расположен достаточно высоко, и в нем постоянно сохранялся чистый горный воздух, в то время как в долине стоял мрачноватый туман. Звезды ровно сверкали на хрустально-чистом небе, а на их фоне вырисовывались черные силуэты могучих сосен и елей.
Яркий свет горел рядом со входом в похоронное бюро Болтона. На переднем плане с одной стороны стояла маленькая часовня, с другой – контора, а позади возвышалось огромное неуклюжее здание, некогда бывшее богатой резиденцией.
Заправочная станция и кафе-мороженое были открыты. Аптека на углу уже заперта. Несколько бродяг вывалились из здания кинотеатра. Остальные жители маленького горного городка, казалось, уже легли спать.
Мейсон припарковал машину около похоронного бюро Болтона, подошел к конторе, позолоченная надпись на стекле двери которой гласила: «Исполняющий обязанности коронера и общественного администратора».
Мейсон нажал кнопку звонка.
Буквально через несколько секунд дверь открыл чудаковатого вида человек лет шестидесяти, в очках с металлической оправой, жесткими, непослушными волосами, висячими седыми усами и сутулой спиной.
– Я ищу мистера Болтона, – сказал Мейсон.
– Считайте, что вы его нашли.
Мейсон протянул ему руку:
– Моя фамилия Мейсон. А это мисс Стрит. Насколько мне известно, у вас тут находится покойник и никто из родственников пока не объявился.
– Горман Гиллетт?
– Да.
– А вы родственник?
– Возможно, – сказал Мейсон, – но должен честно признаться, что вероятность этого мала. Тем не менее я приехал, чтобы взглянуть на умершего. Если это тот самый человек и если других родственников нет и никто не предъявит прав на тело, я хотел бы, по крайней мере, внести плату за похороны.
Болтон взглянул на Мейсона поверх очков.
– Ну, это уже что-то, – сказал он. – Входите.
В душном помещении стоял смешанный запах ладана, цветов и бальзама.
– Я работал над бухгалтерскими книгами, – объяснил Болтон, – и как раз собирался лечь спать. По ночам бывает морозно, а мне не хотелось включать центральное отопление, так что здесь может быть холодновато. А теперь скажите мне, мистер Мейсон, что вам нужно?
– Что-нибудь простенькое и недорогое, но и не совсем дешевое.
– Вы хотели бы забрать покойника?
– Мне бы не хотелось делать этого, – сказал Мейсон. – Я ограничусь денежным вкладом, достаточным для скромных, но приличных похорон.
– Ну что ж, это неплохо. Хотите посмотреть наши гробы?
– Я бы предпочел положиться в этом на вас. Однако пока мне известно лишь имя покойного. Могу ли я взглянуть на него?
– Конечно! Но видите ли, мистер Мейсон, зрелище не из приятных, и, может быть, молодой даме не следует смотреть – это ведь не тот случай, когда в комнате умершего полно родственников, стоит красивый гроб и все устроено как надо. Тут все не так. Похорон не было четыре дня, и в мертвецкой никого нет. Я… подождите пару минут, хорошо? Потом войдете.
– Конечно, – согласился Мейсон.
Болтон вскочил из-за стола и поспешил к двери.
– Останься здесь, Делла, – распорядился Мейсон. – Я скажу, что ты выпишешь ему чек. Думаю, трехсот пятидесяти хватит… Дай-ка мне твою светлую помаду.
– Что вы такое придумали, шеф?
– Не знаю. Помоги, дорогая. Будешь действовать по моим условным знакам.
– Вы получили за это дело пять долларов задатка, сами обязались уплатить Детективному агентству Дрейка тысячу двести пятьдесят наличными, а теперь еще и здесь выкидываете триста пятьдесят долларов на похороны неизвестно кого…
– Звучит шикарно, правда? – спросил Мейсон.
– С точки зрения бухгалтера – катастрофа.
– А как относится Министерство государственных сборов к тому, что юриспруденция убыточна?
– Думаю, они смутно представляют себе это. Считают расходы необходимыми и обоснованными.
– Деньги, – объявил Мейсон, – созданы для того, чтобы быть в обращении. Приходило ли тебе в голову, Делла, что если я возьму доллар и заплачу его Полу Дрейку, а он заплатит его квартирной хозяйке, а та – бакалейщику, то доллар будет полноценно работать на экономику? В то же время, если я суну этот доллар в карман и буду сидеть на нем…
– Если вы сунете доллар в карман и будете сидеть на нем, – подхватила его мысль Делла, – он вам прожжет дырку в брюках. Так что уж лучше продолжайте швыряться деньгами по-прежнему. По крайней мере, это сэкономит брюки и части тела.
– Спасибо, – поблагодарил Мейсон. – Я просто хотел объяснить тебе, что способствую развитию экономики страны.
– По-моему, вашего начинания никто не поддержит.
Дверь открылась, и вошел Болтон.
– Ну, еще не раздумали посмотреть на тело, мистер Мейсон? – спросил он. – Тогда пойдемте.
Болтон провел его по коридору и свернул к двери с надписью: «Морг». Освещение в комнате было приглушенно-розового цвета. В воздухе чувствовался сильный запах духов, из репродуктора лилась тихая музыка.
Болтон, как бы извиняясь, улыбнулся Мейсону:
– Поставил пластинку. Громкость не совсем та, что надо, – проигрыватель замерз, а когда отогреется, будет играть немного громче. У меня не было возможности перенести его в морг. Он в помещении, которое у меня предназначено для покойников из округа. Надеюсь, вы не возражаете.
– Вовсе нет, – сказал Мейсон. – Я просто хочу посмотреть.
Болтон подвел его к столу с мраморной плитой, откинул простыню.
– Это старый Горман Гиллетт, наш местный философ… Конечно, я его побрил, помыл… чудной он был мужик, вечно тяготеющий к философии и разговорам о разных таких делах… У него тут маленькая хижина, забитая до отказа разной дребеденью, и он, кажется, нигде никогда не работал и даже не упоминал о ней. С другой стороны, он почти ничего и не тратил – купит изредка мешок муки да в охотничий сезон подстрелит оленя и навялит мяса. Вяленой оленины у него всегда было достаточно. Оленя хватало на год.
