Увы, фортуна от меня отвернулась.
Для начала я самым тщательным образом осмотрел как само место преступления, так и весь закоулок. Неразумный поступок на первый взгляд, поскольку со дня убийства прошло двое суток, да и криминалисты там потрудились на совесть, однако не в моих правилах отказываться от шансов, даже самых крохотных. Как-то раз, например, меня осенило, когда я побывал в одном гостиничном номере спустя полгода после того, как в нем переночевала женщина, которую мы разыскивали. Однако ни на задворках ресторана, ни в закоулке я ничем не разжился, если не считать царапины на ухе, которую заполучил, пока лазил под разгрузочной платформой. В итоге, побеседовав с Феликсом, швейцаром и двумя младшими поварами, я поставил на своей затее крест. Никто ничего не видел и не слышал до тех пор, пока Золтан не вышел на свежий воздух выкурить сигарету (на кухне курить строго-настрого запрещено) и не увидел фургон, а рядом с ним — бездыханного Кеннета.
Словом, обстоятельства складывались так, что до утра при всем желании ничего полезного сделать я не мог. Вскоре, примерно в семь вечера, позвонила Лили Роуэн — с ней только что беседовала Сью, которая сообщила, что арестована, находится в конторе окружного прокурора, крайне нуждается в услугах защитника, и попросила Лили прислать ей толкового адвоката. Лили потребовала, чтобы я подъехал к ней и объяснил, что случилось. Я отказался, поскольку опасался, что в мое отсутствие может произойти что-нибудь важное. И вот пожалуйста — кое-что определенно наклевывалось, а Вулф не велел впускать посетителей.
Я свирепо уставился на него.
— Вы же пообещали, что сами займетесь этим делом!
— Я и занимаюсь.
— Тогда еще раз говорю: они здесь, все трое. Вы ведь намеренно принесли Сью в жертву, чтобы развязать им языки, а теперь отказываетесь их впустить.
— Вовсе нет. Я лишь предпринял определенные усилия, чтобы тебя не упрятали в тюрьму. Я как следует обдумал обстоятельства дела и пришел к заключению, что повторная встреча с этими господами в данный момент смысла не имеет. Передай им, что, когда время придет, мы их известим.
В дверь вновь позвонили, уже требовательнее.
— В таком случае я приму их сам. В гостиной.
— Нет. Только не в моем доме.
Он снова уткнулся в книгу.
Вот тогда у меня и возникло искушение подлить уксуса в его пиво. Как альтернативу, я рассматривал другой вариант: достать из ящика стола мой «морли» 32-го калибра и пристрелить Вулфа, но потом решил, что могу это сделать и позже. Тем временем все трое поклонников Сью по-прежнему маячили у входной двери. Я приоткрыл ее ровно настолько, чтобы просочиться на крыльцо, стукнув при этом Карла Хийдта по плечу, и прикрыл дверь за собой.
— Добрый вечер, — вежливо начал я. — Мистер Вулф занят делом великой важности, и беспокоить его нельзя. Зато я к вашим услугам.
Все трое затараторили разом. Основная идея заключалась в том, что они крайне желают войти в дом и побеспокоить Вулфа, а на запреты им наплевать.
— Похоже, вы еще не поняли, что такое настоящий гений, — терпеливо пояснил я. — Признаться, я тоже до сих пор не все понимаю, но зато уже привык к его выходкам. Предположив, что он блефует, вы сели в калошу. Должны были сообразить: он всегда выполняет свои обещания.
— Так, значит, это он настучал на Сью?! — завопил Питер Джей.
— Мы вдвоем, — честно признался я. — Лавры пополам.
— Какие, к черту, лавры! — взвизгнул Макс Маслоу. — Вы же отлично знаете, что Сью тут ни при чем — Кена Фабера она не убивала! Вулф сам это подтвердил!
— Он выразился так: «Мы полагаем, что мисс Маклеод не убивала Кеннета Фабера», — процитировал я. — И еще выразил сомнение в том, что присяжные вынесут ей обвинительный вердикт. Главная его задача состояла в том, чтобы отвести подозрения от меня, и тут мы оказались перед непростым выбором. Мы могли либо попытаться выяснить, кто убил Фабера, для чего нам требовалась ваша помощь, либо, в случае вашего отказа, перевести стрелки на Сью. Поскольку помочь нам вы отказались, Сью арестована, а с меня теперь и взятки гладки. Кстати, с какой целью вы к нам пожаловали? Ниро Вулф вас не примет. Он занят сверхважным делом — штудирует книгу «Моя жизнь в судах». Не думаете же вы, что ради вас он отложит ее в сторону?
— Просто поверить не могу! — запричитал Карл Хийдт, хватая меня за руку. — Никак не ожидал, Арчи, что ты способен предать Сью после всего того, что между вами…
— Не растравляй себе душу, Карл. Помнишь, в газетах поместили сообщение об одной дамочке, которая каждый день ходила в Центральный парк кормить голубей, а дома старательно травила мышьяком своего благоверного? Так вот, мистер Вулф не собирается впускать вас в свой дом, однако если вы все-таки решились нам помочь в поисках убийцы Фабера, по крайней мере, хоть кто-то из вас, то я тоже сыщик и готов вас выслушать. Можем посидеть прямо здесь, на крылечке, или куда-нибудь пойти.
— При том условии, — воинственно заговорил Маслоу, — что вы нам расскажете о том, что именно Сью наболтала про вас в полиции и почему там на вас так взъелись. В противном случае я не стану с вами разговаривать.
Я помотал головой:
— На меня не рассчитывайте, старина. Тем более что речь совсем о другом. Это вы должны сообщить мне нужные сведения. Проще всего сделать так: я буду задавать вам вопросы, а вы отвечайте. Кроме меня, брать у вас интервью некому. Маловероятно, чтобы этим занялись представители полиции или окружной прокуратуры: у них и без того достаточно улик против Сью. Кстати, одно я вам сказать могу: в полиции знают, что во вторник она была на месте преступления, причем в тот самый промежуток времени. Знают также, что Сью наврала с три короба о том, почему там оказалась и что там видела.
Взгляды, которыми они обменялись, были отнюдь не дружелюбными. Заодно они обменялись и несколькими фразами, смысл которых сводился к тому, что нам все равно надо куда-нибудь пойти и переговорить. Питер Джей после некоторого раздумья предложил свою квартиру. Мы приняли приглашение, спустились с крыльца и прошествовали на восток, к Восьмой авеню, где погрузились в такси. Без десяти десять мы уже были перед многоквартирным домом на пересечении Парк-авеню с одной из Семидесятых улиц.
Холостяцкое убежище Питера Джея располагалось на пятнадцатом этаже. Гостиная меня поразила: высоченные потолки, простор, море света. Одним словом, весьма и весьма впечатляюще. И еще мне подумалось: насколько кстати нам было бы провести переговоры именно здесь, где Сью восемь месяцев назад познакомилась с Кеннетом Фабером на званой вечеринке. Однако Джей предпочел иной вариант и проводил нас в свой кабинет, который, хотя и уступал по размерам гостиной, обставлен был ничуть не хуже: пол был застлан нежно-изумрудными коврами, вдоль стен выстроились книжные шкафы, а в углу, рядом с письменным столом, стоял телевизор с исполинским экраном.
Наш хозяин гостеприимно осведомился, какие напитки кто предпочитает, но ни одного заказа не последовало.
— Ну что ж, начинайте допрос! — с места в карьер выпалил Маслоу, едва мы расселись.
Сам он ухитрился устроиться в кресле таким образом, что загородил от меня Хийдта, и мне пришлось передвинуть стул в сторону.
— Пока мы сюда ехали, я передумал, — сказал я. — Мы поступим по-другому. В официальных показаниях, которые Сью дала в полиции, записано, что, согласно нашему уговору, мы с ней должны были встретиться перед закоулком у ресторана в пять часов вечера, чтобы вместе дождаться приезда Кена, но она на пятнадцать минут опоздала, меня там уже не оказалось, а потому она тоже ушла. Отрицать свое появление у «Рустермана» она не могла, поскольку несколько сотрудников ресторана видели ее там.
Три пары глаз вперились в меня. Первым заговорил Джей.
— То есть в четверть шестого, когда обнаружили труп Кена, вас там уже не было, — констатировал он. — Вы были там раньше и успели уйти до появления Сью.
— Нет, — отрезал я. — Кроме того, согласно показаниям Сью, в воскресенье Фабер признался ей в следующем: якобы он сообщил мне, что Сью ждет от него ребенка. Кстати, то же самое он рассказал и всем вам. Сью заявила, что именно это и стало поводом для нашей встречи с Кеном на задворках ресторана — дескать, мы хотели припереть его к стенке и уличить во лжи. Теперь сами видите: у меня есть все основания говорить, что именно Сью втравила меня в эту историю. Неудивительно, что в полиции охотно поверили в мою виновность. Самое скверное…
— Почему же вы теперь вне подозрений? — свирепо осведомился Маслоу.
— Не перебивайте! — огрызнулся я. — Так вот, самое скверное тут в том, что Сью солгала полиции. Я не имею в виду историю с Фабером, который якобы рассказал мне про ее беременность, — вполне возможно, что он и в самом деле ей это наплел. По крайней мере, во вторник, когда мы с ним общались, он об этом и словом не обмолвился. Вот почему в своей записной книжке Фабер пометил галочками только три ваши фамилии. Тем самым он пытался воздействовать на Сью. Правда, вам троим он предпочел оклеветать ее, а вот меня почему-то обошел. Так что если на этот счет кто и лгал, то он, а не Сью. Впрочем, по части небылиц она тоже в долгу не осталась — я имею в виду пресловутую договоренность о нашей встрече у ресторана с Фабером во вторник вечером. Ни о чем подобном мы с ней не договаривались. Кроме того…
