— Сколько?
— Восемнадцать тысяч.
Они опять переглянулись.
— Полагаю, это не то, что вы искали? — Она уже открыла коробку, чтобы положить комбинацию на место.
— Мне надо подумать… Я зайду в другой раз…
— Хорошо…
Я чуть не забыл на прилавке свою шляпу, пришлось возвращаться. Выйдя на улицу и закрыв дверь, я обернулся и увидел, что оба они хохочут.
Я прошел метров сто, потом перешел на другую сторону улицы. В магазине никого больше не было. Занавес в маленький кабинет был отодвинут, женщина сидела, а Харрис причесывался перед зеркалом.
Вот и все, патрон. Не могу поклясться, что они любовники. Определенно одно: они не нуждаются в словах, чтобы понимать друг друга. Это сразу чувствуется.
Мадам Мартон не обедает с мужем, хотя работают они в сотне метров друг от друга, а на обед к Ксавье Мартону приходит его свояченица.
Наконец, полагаю, что тем двоим приходится прятаться. Действительно, у Мартона очень мало времени для обеда. Совсем рядом с универмагом, где он работает, находится масса недорогих ресторанчиков, куда, как я сам видел, бегом направились продавцы и продавщицы.
А он доставляет себе неудобства, ходя довольно далеко, в бистро, где особая клиентура, и никому в голову не придет их здесь искать.
Имеет ли мадам Мартон привычку обедать вместе с Харрисом? Не знаю. Тот факт, что он пришел в магазин позже ее, ничего не доказывает…
Мегрэ встал уменьшить мощность батареи, которая, как и вчера, слишком уж разогрелась. Весь день ожидали обещанного синоптиками снега, который уже покрыл север страны и Нормандию.
Не правильно ли поступил комиссар, послав к чертям все труды по психиатрии и все истории о психозах и комплексах?
Ему наконец стало казаться, что он имеет дело с персонажами из плоти и крови, с мужчинами и женщинами с присущими им страстями и интересами.
Вчера речь шла лишь о супружеской паре. Сегодня ему казалось, что пар было две, а это существенная разница.
— Куда вы пошлете меня теперь? — спросил Лапуэнт, тоже заинтересовавшийся делом и боявшийся, что комиссар отстранит его от дальнейшего расследования.
— Теперь, когда обе женщины тебя видели, ты больше не можешь ходить ни на улицу Сент-Оноре, ни на авеню Шатийон…
Впрочем, зачем ему туда идти? Прокурор, похоже, был прав. Ничего не произошло. Возможно, и не произойдет. Если только одна из двух пар, охваченная нетерпением…
В тот момент, когда зазвонил телефон, Мегрэ посмотрел на каминные часы в черном мраморном корпусе, вечно спешившие на десять минут. Они показывали без двадцати шесть.
— Комиссар Мегрэ слушает…
Почему он почувствовал легкий укол, узнав голос? Не потому ли, что со вчерашнего дня его мысли занимал лишь тот, кто сейчас разговаривал с ним с другого конца провода?
На заднем плане слышались шумы и голоса. Мегрэ готов был поклясться, что его собеседник встревоженно прикрывает микрофон трубки сложенной лодочкой ладонью. Говорил он тихо:
— Простите за вчерашнее, но я был вынужден уйти.
Я хочу знать, застану ли вас в кабинете без четверти или без десяти семь. Мы закрываемся в шесть тридцать…
— Сегодня?
— Если вы не возражаете…
— Жду вас.
Мартон, пробормотав «спасибо», сразу повесил трубку, а Мегрэ и Лапуэнт переглянулись так, как смотрели друг на друга мадам Мартон и месье Харрис в магазине нижнего белья.
— Он?
— Да.
— Придет?
— Через четверть часа.
Мегрэ хотелось посмеяться над самим собой, над нелепыми фантазиями насчет этого дела, которое через час с четвертью, очевидно, станет для него совсем простым.
— У нас есть время выпить по стаканчику пива «У дофины», — проворчал он, открывая шкаф, чтобы взять оттуда пальто и шляпу.
Глава 5
Женщина на набережной
В тот момент, когда они с Лапуэнтом спускались по лестнице, Мегрэ осенила идея.
— Я сейчас. Подожди меня.
И, еще не уверенный в собственной правоте, он направился к кабинету инспекторов. Ему пришло в голову послать одного из своих людей сесть Ксавье Мартону на хвост, как только тот выйдет из универмага «Лувр».
Он еще сам не понимал, зачем ему это понадобилось.
Вернее, причин было несколько. Во-первых, Мартон мог в последний момент переменить решение, как было в первый раз, когда он сбежал из кабинета в момент отсутствия Мегрэ. Или же его жена, признавшаяся, что следила за ним в предыдущие дни, была вполне способна сделать это и сегодня.
Если она подойдет к нему на улице, не последует ли он за ней на авеню Шатийон? Существовали и другие возможности. Но даже если ничего не произойдет, Мегрэ хотелось узнать, как продавец игрушечных железных дорог поведет себя во время этого важного шага, будет ли колебаться, останавливаться по дороге, например чтобы выпить для храбрости стаканчик или два.
Жанвье тот мог узнать. Еще один свободный инспектор, способный вести наружное наблюдение в одиночку, Люка, никогда не видел Мартона и вряд ли узнал бы Мартона по словесному портрету в толпе выходящих работников магазина.
— Люка и Жанвье! Бегите оба к универмагу «Лувр».
Когда служащие выйдут, пусть Жанвье, не светясь, укажет Мартона, которому Люка сядет на хвост и поведет в одиночку.
Люка, который слабо представлял себе существо дела, спросил:
— Как думаете, это надолго? И далеко он пойдет?
— Вероятно, сюда.
И чуть не добавил: «Только никаких такси, никаких расходов!»
Существуют четкие правила, о существовании которых общественность не знает, но для оперативников уголовной полиции они порой приобретают огромное значение. Когда совершается преступление или правонарушение и, следовательно, полиции в силу действующего законодательства официально поручается проведение дознания, все расходы комиссаров, инспекторов и технического персонала в принципе возлагаются на виновного. Если арестовать его не удастся либо суд признает его невиновным, счет оплачивает министерство юстиции. Если же речь, напротив, идет о деле, которым уголовная полиция занимается по собственной инициативе, и если в конце концов не будет никакого преступления и преступника, оплачивать счета предстоит префектуре полиции, то есть в конечном счете министерству внутренних дел.
Для полицейских один вариант развития событий разительно отличается от другого. Министерство юстиции, всегда думающее, что преступник заплатит, не слишком прижимисто и не цепляется к каждой поездке на такси.
Префектура же тщательно изучает каждый счетик, требует отчетов чуть не по каждому шагу, если из-за этого придется залезать в кассу.
Разве в данном случае Мегрэ не занимался делом, где не было ни преступления, ни преступника? Это означало отказ оплаты счетов на оперативные расходы либо настолько скудную оплату, насколько это возможно, и он знал, что, если ничего не произойдет, ему придется отчитываться за действия подчиненных.
— Пошли!
Снега, обещанного по радио, не было, но опустился холодный желтый туман. Двое мужчин, укрывшись в теплой и светлой пивной «У дофины», пили не пиво, показавшееся им не подходящим по сезону, а аперитивы. Облокотившись о стойку бара, они не говорили о Мартоне. Немного поболтали с хозяином пивной и, подняв воротники пальто, вернулись на Набережную.
Мегрэ решил оставить приоткрытой дверь в кабинет инспекторов и посадить за ней Лапуэнта, который довольно хорошо стенографировал. Эту предосторожность он предпринял на всякий случай.
Без десяти семь комиссар сидел за столом, ожидая, когда в дверь постучит старик Жозеф. Без пяти семь он все еще ждал, как и Лапуэнт, сидящий за дверью с остро заточенным карандашом наготове.
Комиссар начал терять терпение, когда без одной минуты семь наконец услышал шаги и увидел, как поворачивается белая фаянсовая ручка двери.
Это был Жозеф. Заранее предупрежденный комиссаром, он прошептал:
— Господин, которого вы ждете.
— Пригласите.
— Прошу прощения за опоздание… — начал Мартон. — Ехать на метро в этот час не имело смысла. Два автобуса были битком набиты, и я пошел пешком, решив, что так будет быстрее…
Он немного запыхался и разгорячился от бега.
— Может быть, снимете пальто?
— Пожалуй. Кажется, у меня начинается грипп.
Подготовительные действия заняли некоторое время.
Мартон не знал, куда деть пальто. Сначала положил на стул, потом заметил, что на этом стуле должен был сидеть сам, чтобы находиться лицом к лицу с комиссаром, и отнес в другой конец комнаты.
Наконец они уселись друг напротив друга, Мегрэ курил трубку и наблюдал за собеседником более пристально, чем накануне. Он был почти разочарован. Последние сутки его мысли постоянно вертелись вокруг Мартона, который постепенно превратился в его представлении в некоего необыкновенного персонажа, а перед ним сидел самый заурядный человек, каких сотнями встречаешь в метро и на улице. Мегрэ даже немного разозлился на него за эту банальность, за естественность поведения.
