— Мисс Адамс?.. — нетерпеливо спросил Пуаро. Женщина вздрогнула.
— Разве вы не слыхали?
— Не слыхал?.. Чего?
Она побледнела, и я понял, что то, чего боялся Пуаро, свершилось.
Женщина медленно покачала головой.
— Она умерла. Ночью, во сне. Это ужасно.
Пуаро прислонился к дверному косяку.
— Не успел… — прошептал он.
Его волнение было настолько очевидным, что женщина посмотрела на него более внимательно.
— Простите, сэр, вы были ее другом? Я не помню, чтобы вы раньше к ней приходили.
Пуаро уклонился от прямого ответа.
— У вас был врач? Что он сказал?
— Что она выпила слишком много снотворного. Какое несчастье! Она была совсем молодой, и такая милая. До чего же опасны эти таблетки. Врач сказал, что это веронал[29].
Пуаро неожиданно выпрямился. К нему возвращалась его обычная решительность.
— Я должен войти в квартиру, — сказал он. Женщина заколебалась и взглянула на него с подозрением.
— Наверное, не стоит… — начала она.
Но Пуаро был настроен решительно. Чтобы добиться своего, он избрал единственно верный в данной ситуации способ.
— Вы должны впустить меня, — сказал он. — Я сыщик. Мне необходимо ознакомиться с обстоятельствами смерти вашей хозяйки.
Женщина прерывисто вздохнула и посторонилась, чтобы мы могли пройти.
С этого момента Пуаро взял бразды правления в свои руки.
— То, что я вам сказал, — внушительно произнес он, — не подлежит разглашению. Все должны думать, что смерть мисс Адамс — результат несчастного случая. Прошу вас, назовите фамилию и адрес врача, которого вы вызывали.
— Доктор Хит, Карлайл-стрит, 17.
— Ваше имя, пожалуйста.
— Алиса Беннет.
— Я вижу, вы были очень привязаны к мисс Адамс, уважаемая мисс Беннет.
— О да, сэр. Она была такая милая. Совсем непохожа на других актрис. Я работала у нее и в прошлом году, когда она сюда приезжала. Она была настоящей леди. Воспитанная, и одевалась так деликатно.
Пуаро слушал ее внимательно и с сочувствием. Куда только девалось его волнение! Он, по всей вероятности, понял, что теперь для получения нужных сведений ему лучше проявить мягкость.
— Для вас, мисс Беннет, это наверняка был страшный удар, — сказал он.
— О, сэр, еще бы! Я принесла ей чай в полдесятого, как обычно, а она спит — так мне показалось. Я поставила поднос, подошла к окну и стала раздвигать занавески. Одно кольцо застряло, я дернула посильнее, и оно как взвизгнет! Я оборачиваюсь и вижу, что она все спит. При таком-то шуме! И тут меня прямо как ударило. Странно, думаю, она лежит неестественно как-то. Я подошла, тронула ее за руку, а уж она холодная! Я и закричала.
Глаза ее наполнились слезами.
— Да, да, — сочувственно произнес Пуаро. — Представляю, как это было ужасно. Скажите, мисс Адамс часто принимала снотворное?
— Она иногда пила что-то от головной боли. Такие маленькие таблетки в бутылочке. Но прошлым вечером — так доктор сказал — она выпила другое лекарство.
— К ней кто-нибудь приходил вчера вечером?
— Нет, сэр. Вчера вечером ее не было дома.
— Она говорила вам, куда собирается?
— Нет, сэр. Она ушла около семи часов.
— А-а! Как она была одета?
— В черное платье, сэр. Черное платье и черная шляпка.
Мы с Пуаро обменялись взглядами.
— На ней были украшения?
— Только нитка жемчуга, которую она всегда носила, сэр.
— И перчатки — серые перчатки?
— Да, сэр. Перчатки она взяла серые.
— Так! Вспомните теперь, пожалуйста, какое у нее было настроение? Грустное? Веселое? Может быть, она нервничала?
— По-моему, она была очень в духе, сэр. Все время улыбалась, как будто вспоминала что-то веселое.
— Во сколько она вернулась домой?
— В начале первого, сэр.
— И была по-прежнему в хорошем настроении?
— Она выглядела очень усталой, сэр.
— Но не грустной? Не расстроенной?
— Нет, по-моему, она была очень довольна. У нее был такой вид, будто она добилась, чего хотела. Она начала звонить по телефону, но передумала. Сказала, что позвонит завтра.
— Вот как! — Глаза Пуаро возбужденно заблестели. Он подался вперед и спросил с деланным безразличием:
— Вы слышали имя человека, которому она звонила?
— Нет, сэр. Она назвала номер, и стала ждать, и, наверное, телефонистка сказала: «Одну минуту», — как они обычно делают, сэр, — и она сказала «хорошо», а потом зевнула и говорит: «Знаете, я передумала, я очень устала». Положила трубку и начала раздеваться.
— А номер вы не запомнили? Хотя бы часть? Это может быть очень важно.
— Нет, сэр, не запомнила. Я же не прислушивалась специально. Но я точно помню, что это был номер района Виктория.
— Она что-нибудь ела или пила перед тем, как лечь спать?
— Выпила стакан горячего молока, как обычно.
— Кто подогрел и принес молоко?
— Я, сэр.
— И в этот вечер никто из посторонних в квартиру не заходил?
— Никто, сэр.
— А днем?
— Тоже никто. Мисс Адамс обедала и пила чай в городе. Она вернулась в шесть часов.
— Когда принесли молоко? Молоко, которое она пила перед сном.
— Днем. Рассыльный приносит его в четыре часа и оставляет у порога. Но, сэр, я уверена, что молоко было хорошее. Я его сама пила с чаем сегодня утром. И доктор точно сказал, что эту гадость она приняла сама.
— Возможно, я ошибаюсь, — сказал Пуаро. — Да, возможно, я ошибаюсь. Нужно переговорить с врачом. Видите ли, у мисс Адамс были враги. В Америке все совсем по-другому…
Он выжидательно замолчал и был вознагражден.
— Ох, сэр, знаю. Я читала и про Чикаго, и про гангстеров. До чего же страшно там жить. О чем думает тамошняя полиция, не знаю. Насколько у нас спокойнее!
Пуаро с удовольствием предоставил говорить Алисе Бепнет, поскольку ее расхожие домыслы спасли его от необходимости давать дальнейшие объяснения.
Его взгляд остановился на небольшом чемоданчике, скорее даже портфеле, который лежал на одном из стульев.
— Мисс Адамс брала с собой этот портфель, когда уходила из дому вчера вечером?
— Она его брала утром, сэр. В шесть часов она приходила без него, а потом принесла опять, когда совсем вернулась.
— Отлично! Вы позволите мне открыть его?
Алиса Беннет позволила бы ему что угодно. Как большинство подозрительных и осторожных женщин, она начинала безгранично доверять человеку, которому удавалось расположить ее к себе.
Портфель не был заперт. Пуаро открыл его. Я подошел ближе и заглянул ему через плечо.
— Вы видите, Гастингс, вы видите? — возбужденно прошептал он.
Содержимое портфеля, и вправду, было красноречивым.
Мы увидели коробку с гримом, два предмета, я определил их как вкладыши в туфли, которые увеличивали на несколько сантиметров рост, пару серых перчаток и, завернутый в папиросную бумагу, великолепный золотистый парик, по цвету точно совпадавший с волосами Сильвии Уилкинсон и причесанный так же, как причесывалась она: с пробором посередине и с локонами внизу.
— Вы и сейчас сомневаетесь, Гастингс? — спросил Пуаро.
Возможно, до этого момента я действительно сомневался. Но только не теперь.
Пуаро закрыл портфель и снова обратился к горничной:
— Вы знаете, с кем мисс Адамс ужинала вчера вечером?
— Нет, сэр.
— Вы знаете, с кем она обедала и пила чай?
— Про чай не скажу, но обедала она, по-моему, с мисс Драйвер.
— Мисс Драйвер?
— Да. Это ее близкая подруга. У нее шляпный магазин на Моффат-стрит, рядом с Бонд-стрит. «Женевьева» называется.
Пуаро записал адрес подруги под адресом врача.
— И еще одно, мадам. Вы можете вспомнить что-нибудь, все равно что, из сделанного или сказанного мисс Адамс по приходе домой вчера в шесть часов, что сейчас кажется вам необычным или настораживающим?
Горничная задумалась.
— Нет, сэр, — сказала она наконец, — ничего такого я не припоминаю. Я спросила, будет ли она пить чай, а она ответила, что уже пила.
— Значит, она сказала, что уже пила чай? — прервал ее Пуаро. — Продолжайте, пожалуйста.
— И потом до самого ухода она писала письма.
— Письма? Вы знаете, кому?
— Да, сэр. В общем-то это было одно письмо — ее сестре в Вашингтон. Она писала сестре два раза в неделю, обязательно. Она собиралась опустить его, когда будет выходить, чтобы успеть к последней выемке, но забыла.
— Значит, оно до сих пор здесь?
— Нет, сэр. Я сама его опустила. Она о нем вспомнила, когда ложилась спать, и я сказала, что наклею еще одну марку и сбегаю опущу его в экспресс-ящик, чтобы оно поскорей дошло.
— Так. А почта далеко?
— За углом, сэр.
— Вы запирали дверь, когда уходили?
Беннет с испугом посмотрела на него.
— Нет, сэр. Я просто затворила ее, как обычно, когда выхожу на почту.
Пуаро хотел было еще что-то спросить, но воздержался.
— Хотите взглянуть на нее, сэр? — спросила горничная, всхлипывая. — Она такая красивая лежит!
