– Хватит! – завопил Бурвелл. – У вас нет никаких оснований для подобных заявлений. Фред Милфилд для меня ровно ничего не значил, у меня не было причин встречаться с ним. Он был тяжелым человеком, настоящим тираном для своей жены. Черствый грубиян, не считавшийся с ее эмоциональными потребностями. Он не обращал на нее ни малейшего внимания, посвятив себя исключительно погоне за долларами. Он недостоин даже дотрагиваться до подола ее платья, он не…
– Вижу, вы начитались старомодных романов! Почему бы вам не спуститься с заоблачных высот на грешную землю?
У Бурвелла был несчастный вид.
– Ладно, – пробормотал Мейсон, почувствовав жалость к бедняге, – вы приехали в Лос-Анджелес, связались с миссис Милфилд. Что она сказала?
– Она сказала… Ну, сообщила о том, что ее муж убит. И что я не должен даже пытаться с ней встретиться, потому что полиции это покажется подозрительным.
– Когда это было? В котором часу?
– Вскоре после того, как я вышел из вагона.
Мейсон посмотрел на Деллу Стрит и спросил довольно беспечно:
– Вы приехали сюда экспрессом «Ларк», не так ли?
– Совершенно верно.
– Вы звонили ей с вокзала или уже из отеля?
– Из отеля.
– В котором часу?
– Около десяти.
– Понятно, – все так же беспечно продолжал Мейсон. – И она сказала вам, что ее муж убит?
– Не тогда. Когда я звонил первый раз, ее не было дома.
Мейсон сунул письма в карман.
– Но позднее вы до нее все-таки дозвонились?
– Да. Тогда она и сообщила мне о смерти мужа.
– Сказала вам, что его убили?
– Ну, не так прямо. Сказала, что произошел несчастный случай, он погиб и полиция проводит расследование.
– Что она велела вам делать?
– Держаться подальше от ее дома, не предпринимать никаких попыток встретиться с ней и на первом же поезде возвращаться в Сан-Франциско.
– А вы этого не сделали?
– Да, не сделал.
– Так вы приехали экспрессом «Ларк»? – спросил Мейсон.
– Да.
– Как я вас понял, вы позвонили миссис Милфилд сразу же, едва добрались до города.
– Я пытался дозвониться до нее, да, но застал дома ее лишь после полудня.
– Вскоре после полудня, да? – задумчиво спросил Мейсон. – Приблизительно в час дня?
– Нет-нет, в самом начале первого.
Мейсон снова взглянул на Деллу Стрит и как бы между прочим осведомился:
– И вот тогда вы впервые услышали о гибели Милфилда?
– Ну да.
– Она сообщила вам какие-нибудь подробности?
– Сказала, что тело было обнаружено на яхте мистера Бербенка и что я не должен ничего говорить об этом.
– Вы вернулись в Сан-Франциско?
– Нет, конечно. Я должен быть тут. Хочу находиться поблизости на случай, если понадоблюсь ей и смогу хоть чем-то помочь…
– Вам нечем ей помочь! – покачал головой Мейсон.
– Да-да, конечно. Умом я это понимаю, но не в силах заставить себя уехать.
– Очевидно, вы все же надеетесь с ней повидаться, не так ли?
– Ну… да.
– Вы знакомы с Роджером Бербенком?
– Нет.
– Может быть, нам предстоит встретиться еще раз. Но пока, будь я на вашем месте, я бы больше не связывался с миссис Милфилд.
– Мистер Мейсон, не можете ли вы мне сказать, как она себя чувствует? Как выглядит? Какое у нее настроение? Такой ужас!
Мейсон прервал его неожиданным вопросом:
– Вы не делаетесь болтливым, когда напьетесь?
Бурвелл нервно рассмеялся:
– Нет, у меня начинает кружиться голова, и я заваливаюсь спать.
Это было сказано почти извиняющимся тоном. Мейсон распахнул дверь перед Деллой Стрит.
– В таком случае я советую вам незамедлительно напиться, – порекомендовал Мейсон. – И доброй вам ночи!
Скиннер-Хиллз раскинулся на холмистой местности под теплым калифорнийским солнцем. Ранняя весенняя травка покрывала землю изумрудным ковром, придавая окрестностям нарядный и цветущий вид.
Через месяц, когда начнется сезон засухи, солнце превратит холмы в золотисто-коричневые сухари. Тогда будут красиво смотреться могучие дубы, в тени которых можно спасаться от изнурительного зноя. Пока же эти деревья, разбросанные то тут, то там по зеленому ландшафту, казались случайным добавлением. Глаз радовали пологие изумрудные холмы.
Мейсон остановил машину на повороте дороги и сказал Делле Стрит:
– Ну вот мы и приехали!
– До чего же тут красиво! – воскликнула она.
– Да, недурно, – согласился адвокат.
– А где же каракулевые овцы?
Мейсон достал бинокль из отделения для перчаток, открыл дверцу машины и вышел наружу. На весеннем солнышке было очень тепло. Он оперся локтем о дверцу машины, чтобы не двигался бинокль.
– Да вон же они!
– Вы имеете в виду эти белые пятнышки вдалеке?
– Да.
– Дайте мне посмотреть.
Делла Стрит тоже вышла из машины и встала рядом с Мейсоном. Тот протянул ей бинокль и отошел, чтобы она тоже могла опереться о дверцу.
– Ох, как интересно! – воскликнула она, подкручивая бинокль. – А почему они все белые? Так это отсюда происходят наши каракулевые шубки?
– Не совсем. Каракулевые шубки шьют из шкурок крохотных ягнят, а шерсть взрослых овец идет на изготовление тканей, одеял, ковров…
– Бедные ягнята! – Помолчав, она спросила: – Ну, и что вы планируете теперь делать?
– Собираюсь отыскать человека, Фрэнка Палермо, и выяснить, что ему известно. Если, конечно, он пожелает говорить. А потом уж мы встретимся с нашими клиентами.
– Вы предполагаете, что ваши клиенты от вас что-то утаивают?
– Если Ван Ньюис сказал правду, то это так… По полученной мной информации, отсюда мы должны повернуть налево и ехать по дороге, ведущей вон к тем холмам, поросшим кустарником.
Мейсон забрал у Деллы бинокль и засунул его снова в кожаный футляр. Они уселись в машину и поехали неспешно вниз по петляющей дороге. Переехали мост через глубокий овраг, за ним дорога начала подниматься вверх. Уклон постепенно становился все круче и круче. Наконец они достигли грунтовой дороги и свернули влево.
– Смотрите, шеф, на дороге свежие следы машин, – сказала Делла, – похоже, движение по ней довольно редкое.
– Угу.
– Вы знаете, как выглядит Палермо?
– Нет, но я знаком с людьми его типа.
– Интересно. Опишите-ка его!
– Бычья шея, большая голова, упрямый, неуклюжий, блестящие бегающие глаза, властные манеры, изворотливый, и от него постоянно несет смесью чеснока и винного перегара.
Делла рассмеялась:
– Колоритная фигура. Вы обрисовали портрет крутого малого.
– Возможно, это еще не все. Он из тех людей, которые без колебаний берутся за любую работу, лишь бы получить деньги.
Теперь на протяжении нескольких миль им попадались покосившиеся домишки, некрашеные коттеджи под черепичными крышами, над которыми торчали высокие печные трубы, одиноко стоящие заброшенные хижины, сложенные из выветренного местного известняка. Все они молчаливо свидетельствовали об упорной борьбе человека с нищетой на неплодородной земле.
Сейчас, благодаря кипучей деятельности Фреда Милфилда и «Скиннер-Хиллзской каракулевой компании», владельцы этих участков продали свою землю и поразъехались в поисках лучшей доли.
Проселочная дорога упрямо взбиралась на гребень, за которым скрывался небольшой каньон.
Внезапно перед ними возникла хижина, почти такая же, как все остальные, однако над ее трубой вился дымок.
– Возможно, готовят свой воскресный обед, – заметил Мейсон Делле.
– Это то самое место?
– Да, если верить имеющемуся у меня плану.
Мейсон провел машину по сухому гравию, с разбега преодолел довольно крутой подъем и завернул в заваленный всяким мусором двор.
Сразу же за хижиной начинались высокие холмы, как бы замыкавшие пастбище. Они густо заросли приземистым кустарником, перерезанным кое-где сероватой зеленью шалфея.
Дверь в хижину была распахнута. На пороге стоял широкоплечий краснощекий человек с шапкой густых седых волос.
Его серо-зеленые глаза смотрели одновременно сосредоточенно и настороженно.
– Я ищу Фрэнка Палермо.
– Ол райт, вы прибыли в нужное место. Что вам от него нужно?
– Я Перри Мейсон, адвокат.
Физиономия человека расплылась в широченной улыбке. Он сбежал со ступенек крыльца с протянутой для рукопожатия рукой:
– Мистер Мейсон, чтобы такой большой человек, как вы, приехал к такому ничтожному овцеводу, как я! Черт побери! Можно посмотреть? Ваша машина стоит, наверное, кучу денег, ха? Заходите в дом! И леди тоже. У нас будет долгий разговор, мы с вами обо всем потолкуем. И выпьем по стаканчику доброго винца, верно?
– Нет, – ответил Мейсон, глянув на Деллу. – Нам придется побеседовать с вами прямо здесь. Я очень спешу.
– Но стаканчик вина вы все же выпьете, да? Я принесу его сюда.
– Сожалею, но я никогда не пью за рулем.
Физиономия у Палермо вытянулась.
– У меня замечательное винцо, такого вы не достанете в ресторане. Ресторанное вино слишком сладкое, а сладкое вино пить вредно. Всегда пейте доброе кислое вино, от него человек становится сильным.
