– Сожалею, но я никогда не пью за рулем.
Физиономия у Палермо вытянулась.
– У меня замечательное винцо, такого вы не достанете в ресторане. Ресторанное вино слишком сладкое, а сладкое вино пить вредно. Всегда пейте доброе кислое вино, от него человек становится сильным.
– Все это прекрасно, если к этому привык, – возразил Мейсон. – Если же нет, то лучше вообще ничего не пить в дорогу.
– У меня слабенькое винцо… Кто эта красивая леди? Ваша жена?
– Мой секретарь.
– Ваш секретарь, ха? Чем занимается секретарь? Что ей тут делать?
Глаза у Мейсона смеялись:
– Она записывает все, что говорится.
Делла Стрит улыбнулась Палермо.
Глаза Палермо заблестели, он почувствовал себя светским человеком, разговаривающим с равными себе на языке, который понятен только им двоим.
– В этом что-то есть, могу побожиться. Она записывает разные вещи, ха!
Палермо откинул назад голову и оглушительно захохотал.
Делла Стрит незаметно сунула руку в бардачок и вытащила оттуда свой блокнот и карандаши, положила их на колени, устроившись так, чтобы Палермо не мог этого видеть, и приготовилась работать.
Повернувшись к адвокату, она тихо сказала:
– Ваш портрет весьма точен. А как обстоит дело с чесночным запахом изо рта? Я нахожусь слишком далеко.
– Можешь не сомневаться, мои предположения стопроцентно оправдались. Так что тебе повезло.
Палермо моментально перестал хохотать, его кустистые брови сошлись на переносице, он весь ощерился, его маленькие глазки недоверчиво перебегали с Мейсона на Деллу Стрит.
– О чем это вы тут говорили?
– Моя секретарша напомнила мне, что у меня на вечер назначена деловая встреча, так что я должен вовремя вернуться в офис.
– Разве вы работаете и по воскресеньям?
– Иногда приходится.
Палермо повернулся к машине.
– Вы же загребаете кучу денег, зачем работать по воскресеньям?
– Я вынужден работать и по воскресеньям, чтобы уплатить подоходный налог, – совершенно серьезно ответил Мейсон.
– Черт побери! Зарабатывает кучу денег, а на налог не хватает? Это никуда не годится. Выходит, загребать слишком много тоже плохо. Послушайте, что я подумал… Мы сделаем большие деньги. Я давно хотел посоветоваться с вами, а тут вдруг вы сами сюда являетесь!
– Вы хотели посоветоваться со мной насчет земли?
– Конечно. О земле. Что вы думаете? Велите своим людям начать против меня судебное дело, так? После этого мы оба разбогатеем.
– Каким образом?
– Вы доказываете, что я не имею права на эту землю, ха?
– Вы действительно не имеете на нее права, Палермо.
– Нет-нет, вы сделаете это так, как я вам скажу. Мы обо всем в точности договоримся. Я помогаю доказать, что у меня нет такого права.
– Вы хотите сказать, что намеренно проиграете тяжбу?
Палермо энергично закивал, в его глазах горел хитрый огонь.
– Все правильно.
– Зачем? – поинтересовался Мейсон.
Палермо бессознательно схватил адвоката за руку, стараясь его оттащить от машины.
– Объясните, зачем вам это нужно?
– Мы заработаем деньги на овцах, на шкурах овец для женских шубок, – ответил Палермо и вновь шумно расхохотался, ткнув Мейсона пальцем в бок. – Да-да, все знают, что мы делаем деньги из овечьего меха.
Мейсон ждал.
Палермо понизил голос до едва различимого шепота, нагнувшись вплотную к собеседнику:
– Знаете что? Я вручил Милфилду контракт на приобретение этой земли за большую сумму.
– Но у вас нет права владения этими восьмьюдесятью акрами земли.
– Пфу! Я получил это право, не сомневайтесь. Не волнуйте меня. Фрэнк Палермо сообразительный малый. Вы вот адвокат, но я знаю законы, может быть, лучше вас, ха! Вот уже пять лет я пользуюсь этой землей и плачу налоги… А раз так – никто ничего не может сделать. Ничего. Однажды я такое видел в суде. Мой брат, он поступил точно так же. И отсудил себе участок. Когда я приехал сюда, то решил, что я не глупее моего брата. И сделал то же самое!
– На этот раз, – сказал Мейсон, – вы действовали чересчур умно.
Маленькие, глубоко посаженные глазки сверкнули враждебностью, но тут же Палермо вновь стал шумно дружелюбным.
– Послушайте, мистер Мейсон, вы не знаете, что случилось? Два дня назад сюда приезжал человек, у него такая же шикарная машина, как у вас. Он говорит: «Палермо, сколько денег мистер Милфилд собирается дать тебе за твою собственность?» Я спрашиваю: «Зачем вам это знать?» Он отвечает: «Затем, что, возможно, я заплачу больше». – «Ол райт», – говорю я ему. Я составляю контракт. В контракте одна цена. Но Милфилд, он дает мне наличными. Я кладу их в карман, эти деньги, про них в контракте ничего не сказано.
– Сколько там было денег?
– Там была тысяча долларов, одна тысяча наличными. Его контракт ничего не говорит про эту тысячу. Потом Милфилд показывает этот контракт соседям, у которых есть земля, и все выглядит в полном порядке, ясно?
Мейсон кивнул.
– «Ол райт, – говорит мне этот человек. – Послушай, может, я дам тебе пять тысяч за твою собственность». Улавливаете? Вот это да! А я уже поставил свое имя в контракте. Но сомневаюсь, что этот контракт годится.
– Почему? – поинтересовался Мейсон.
– Нет свидетелей.
– Но вы же расписались.
– Конечно. Я написал свое имя. Черт возьми, почему бы его не написать? И я получил тысячу долларов за эту подпись, совсем неплохо, верно?
– Значит, вы желаете, чтобы я подал на вас в суд за то, что вы фактически не имеете права собственности?
Маленькие глазки заблестели.
– Правильно.
– Ну и что мы предпримем после этого?
– Господи, что предпримем? Потом получается, что я ничего не могу продать Милфилду, потому что у меня нет права на собственность, ясно? Свою тысячу он назад не получит, потому что у него нет свидетелей. Я побожусь, что никакой тысячи он мне не давал. Только сумма по контракту, столько он должен был мне заплатить. Ол райт. Вы получите землю. Я землю не получаю. Значит, я не могу ее продать. Контракт недействителен, потому что я не являюсь владельцем этой земли. Земля у вас. Вы продаете ее этому человеку за пять тысяч долларов. Берете половину себе, половину отдаете мне. Мы все при деньгах. Здорово?
Палермо нетерпеливо всматривался в лицо адвоката, пытаясь предугадать, как тот отреагирует на его предложение.
Мейсон покачал головой:
– Я сомневаюсь, чтобы мой клиент заинтересовался этим. А как, кстати, зовут того человека, который приезжал сюда?
– Черт возьми, он не пожелал сообщать мне свое имя. Сказал, что сделает это позднее. Но я сообразительный. Когда он отвернулся, я записал номер его автомобиля, у него такая же большая машина, как у вас. Зачем мне нужно его имя, если я записал номерной знак его автомобиля?
– Это было в пятницу? – спросил адвокат.
– В пятницу, да.
– В котором часу?
– Днем.
– Когда именно днем?
– Не знаю. Я не смотрел на часы. Но чуть позднее полудня. Вон, видите то дерево? Тень от него, когда приехал сюда тот человек, была как раз вот тут.
Палермо показал место шагах в сорока от толстенного ствола дуба. Он провел каблуком по земле, проделав в ней борозду.
– Вот здесь, – сказал он, – тень находилась на этом месте.
Мейсон запомнил дерево и угол падения тени и кивнул.
– А номер машины у вас сохранился?
– Конечно. Потом записал его карандашом на бумажке. У меня шарики хорошо работают, не сомневайтесь. Вы получите эту землю и быстро продаете ее за пять тысяч долларов. Мы делим их пополам.
– И мы так же поровну делим ту тысячу, которую вы получили наличными у Милфилда? – спросил Мейсон, бросив быстрый взгляд на Деллу Стрит.
Палермо попятился назад.
– О чем вы толкуете? Я никогда их не получал. Свидетелей нет.
Мейсон рассмеялся.
Палермо запустил негнущиеся пальцы в нагрудный карман и выудил оттуда сложенный вчетверо клочок бумаги. На нем корявым почерком малограмотного человека был записан номерной знак автомашины.
Палермо прочитал вслух:
– «8Р-3035».
Улыбнувшись, Мейсон покачал головой:
– Я здесь не для того, чтобы говорить о ваших имущественных претензиях, Палермо. Советую вам по этому поводу обратиться к адвокату. Я приехал спросить о том, что случилось утром в субботу.
Маленькие недоверчивые глазки прищурились:
– В субботу? Ничего. Я еду на яхту повидаться с Милфилдом. Он мертв. Вот и все.
– Как вы узнали, что Милфилд должен быть на борту этой яхты?
– Я просто знал, что он там.
– Откуда вы это знали?
– Потому что он сам сказал мне, что собирается туда ехать.
– Вы звонили Милфилду?
– Ну да.
– Вы ему рассказали о визите к вам этого другого человека?
– Конечно.
– Ну и что сказал Милфилд?
– Милфилд-то? Он говорит: «Приезжай ко мне завтра повидаться на яхту». Он очень быстро начинает сердиться.
– Послушайте, если вы должны были встретиться с Милфилдом в субботу утром на яхте, значит, вы собирались с ним договориться о каком-то деле?
