Глава 9
Инспектор Шарп вздохнул, откинулся на спинку стула и вытер платком лоб. Он уже побеседовал с возмущенной плаксивой француженкой, с высокомерным и замкнутым молодым французом, с флегматичным, подозрительным голландцем и болтливым, агрессивным египтянином. Потом перекинулся парой фраз с двумя нервными турками, которые ни слова не понимали по-английски, и с очаровательным студентом из Ирака. Инспектор был абсолютно уверен, что никто из них не имеет к смерти Селии Остин никакого отношения и помочь ему не может. На прощание он постарался их ободрить и сейчас намеревался быстренько распрощаться с мистером Акибомбо.
Молодой студент из Западной Африки смотрел на него, сверкая белозубой улыбкой; взгляд у него был по-детски жалобным.
– Я хотел бы помочь, поверьте, – сказал он. – Мисс Селия всегда вела со мной очень хорошо. Она давала мне один раз вкусный коробка конфет, которые я никогда не пробовал. Мне кажется, очень грустно, что ее убивали. Может, это кровная месть? Или, может, ее папа или дяди приходили и убивали ее, потому что слушали ложный истории о том, что у нее было плохое поведение?
Инспектор Шарп постарался его уверить, что дело совсем не в этом. Молодой человек грустно покачал головой.
– Тогда я не знаю, почему так происходило, – сказал он. – Я не вижу, почему кто-то в этом доме захотел причинить ей ущерб. Но если вы дадите мне кусочек ее волосы или ногти, – продолжал он, – я, возможно, что-нибудь обнаружу при помощи старый метод. Он ненаучный и несовременный, но его очень часто употребляют у меня на родине.
– Большое спасибо, мистер Акибомбо, но я думаю, это не понадобится. Мы… м-м… предпочитаем другие способы.
– Конечно, сэр, я понимаю. Это несовременно. Это ж не атомный век. Дома новые полицейские тоже так не делают, это только старики в джунгли. Я уверен, что новые методы гораздо более эффективнее и вы достигнете полный успех. – Мистер Акибомбо вежливо откланялся и удалился.
Инспектор Шарп пробормотал себе под нос:
– Я тоже искренне надеюсь, что мы добьемся успеха, хотя бы для того, чтобы поддержать наш престиж.
Следующим на очереди был Нигель Чэпмен, и он сразу попытался взять инициативу в свои руки.
– Уму непостижимая история, правда? – спросил он. – А представьте себе, мне с самого начала казалось, что вы бродите в потемках, поддерживая версию самоубийства. И надо признаться, мне даже польстило, что вся загвоздка оказалась в моих чернилах, которыми Селия заправила ручку. Этого убийца, конечно, не мог предугадать. У вас, наверное, уже есть гипотезы насчет мотивов преступления?
– Не вы, а я буду задавать вопросы, мистер Чэпмен, – сухо возразил инспектор.
– О конечно, конечно! – легкомысленно воскликнул Нигель и махнул рукой. – Я просто хотел сэкономить время и сразу перейти к делу. Но, видно, без анкетных данных не обойтись. Имя: Нигель Чэпмен. Возраст: двадцать пять лет. Место рождения: кажется, Нагасаки… забавно звучит, не правда ли? Чего моих родителей туда занесло – ума не приложу. Наверное, они были в кругосветном путешествии. Но надеюсь, я не должен обязательно считаться японцем? Я пишу диплом по бронзовому веку и истории Средних веков в Лондонском университете. Что вы еще хотите узнать?
– Ваш домашний адрес, мистер Чэпмен.
– Я – человек без адреса, уважаемый сэр. У меня есть папа, но мы с ним в ссоре, и поэтому его дом – уже не мой дом. Так что пишите мне на Хикори-роуд, а счета присылайте на Лиденхолл-стрит – так, по-моему, говорят случайным попутчикам, надеясь никогда их больше не увидеть.
Нигель куражился вовсю, но инспектор Шарп словно не замечал его кривляний. Он встречал таких Нигелей раньше и не без оснований думал, что его наглость служит своего рода самозащитой, а в действительности Нигель нервничает, что вполне понятно, когда тебя допрашивают в связи с убийством.
– Вы хорошо знали Селию Остин? – спросил инспектор.
– Трудный вопрос вы мне задали, сэр. Я ее прекрасно знал, поскольку видел каждый день и отношения у нас были нормальные. Но на самом деле я ее не знал совершенно. Впрочем, это понятно. Я считал ее пустым местом, да и она меня, по-моему, недолюбливала.
– За что?
– Ну… ей не нравилось мое чувство юмора. И потом, я же не такой угрюмый грубиян, как Колин Макнаб. Кстати сказать, грубость – прекрасное оружие для завоевания женских сердец.
– Когда вы в последний раз видели Селию Остин?
– Вчера за ужином. Мы все протянули ей руку братской помощи. Колин встал, мекал-бекал, а потом, заикаясь и умирая от стыда, признался, что они помолвлены. Мы его немного подразнили и отпустили с богом.
– Это было в столовой или в гостиной?
– В столовой. Мы перешли в гостиную после, а Колин смотался по делам.
– Значит, все остальные пили кофе в гостиной?
– Да, если эту бурду можно назвать кофе, – сказал Нигель.
– А Селия Остин пила?
– По-моему, да. Я не обращал внимания, но, наверное, пила.
– А кто ей наливал кофе? Случайно не вы?
– С ума сойти, как гипнотически действует на человека допрос! Стоило вам спросить и посмотреть на меня испытующим взглядом, как мне сразу показалось, что именно я подал Селии чашку, всыпав туда предварительно порядочную порцию стрихнина, или чем там ее отравили. Вы, наверное, обладаете даром внушения, мистер Шарп, но, по правде говоря, я и близко не подходил к Селии и, если уж совсем начистоту, даже не обращал внимания, пьет она кофе или нет. И хотите – верьте, хотите – нет, но я никогда не питал нежных чувств к Селии, и весть о ее помолвке с Колином Макнабом не пробудила во мне никакой жажды мести.
– Я отнюдь не пытаюсь на вас воздействовать, мистер Чэпмен, – мягко возразил Шарп. – И если я не ошибаюсь, дело тут не в любовных интригах; просто кто-то хотел убрать Селию со своего пути. Как вы думаете, почему?
– Понятия не имею, инспектор. Я сам поражен, ведь Селия была из тех, кто мухи не обидит… ну, вы понимаете. Соображала она туго, была жуткой занудой, но, в общем, хорошей девчонкой. Таких, по-моему, не убивают.
– А вы удивились, узнав, что она виновата в… пропаже вещей, кражах и так далее?
– Еще бы! Я был просто потрясен.
– А может, это вы подучили ее?
Удивление Нигеля было, пожалуй, вполне искренним.
– Я? Подучил ее? Но зачем?
– Мало ли зачем. У некоторых людей довольно странное чувство юмора.
– Ну, знаете, может быть, я глуп, но я не нахожу ничего смешного в дурацкой истории с кражами!
– Значит, вы не хотели таким образом подшутить?
– Я не воспринимаю это как шутку. По-моему, подоплека краж была чисто психологической.
– Итак, вы утверждаете, что Селия Остин была клептоманкой?
– А вы хотите предложить другое объяснение?
– Боюсь, что вы не очень осведомлены, что такое клептомания, мистер Чэпмен.
– Но я лично другого объяснения не вижу.
– А как вы думаете, мог кто-нибудь натолкнуть мисс Остин на мысль о воровстве как средстве привлечения внимания Колина Макнаба?
В глазах Нигеля промелькнул озорной огонек.
– Очень забавная версия, инспектор, – одобрительно сказал он. – А знаете, вообще-то возможно. Колин, как пить дать, попался бы на удочку. – Некоторое время Нигель с удовольствием смаковал эту мысль. Но потом печально покачал головой. – Нет, Селия не стала бы играть, – сказал он. – Она была девушкой серьезной и не стала бы насмехаться над Колином. Она была влюблена в него по уши.
– А вы не задумывались над тем, что происходит в пансионате, мистер Чэпмен? Ну, к примеру, кто залил чернилами конспекты мисс Джонстон?
– Если вы подозреваете меня, инспектор, то это неправильно. Конечно, на меня падает подозрение, потому что конспекты залили моими чернилами, но я считаю это чистейшей провокацией.
– В каком смысле?
– В том, что взяли именно мои чернила. Кто-то хотел мне подложить свинью. Тут полно таких доброжелателей.
Инспектор пронзительно взглянул на Нигеля:
– Что вы конкретно имеете в виду?
Но Нигель тут же залез в свою скорлупу и не пожелал ничего объяснять.
– Да ничего особенного… просто когда стольким людям приходится существовать под одной крышей, все их недостатки вылезают наружу.
Следующим в списке инспектора значился Леонард Бейтсон. С Леном ему пришлось еще труднее, чем с Нигелем.
– Хорошо! – горячо воскликнул он, когда инспектор покончил с обычными формальностями. – Допустим, я наливал Селии кофе и протягивал чашку. И что из этого?
– Стало быть, вы утверждаете, что вы налили ей кофе?
– Да. По крайней мере, я налил его из кофейника и поставил чашку возле Селии. И можете мне не верить, но морфия там не было.
– А вы не видели, выпила она кофе или нет?
– Не видел. Мы разбрелись по гостиной, и я сразу увлекся спором с одним из студентов. Так что я не заметил, выпила она кофе или нет. Она тогда разговаривала с кем-то другим.
– Ясно. То есть, по-вашему, любой из присутствующих мог подсыпать ей в чашку морфий?
