— Прочтите, — предложил я, — и ошибки не забудьте отметить.
По мере того, как Степанова читала, ее лицо изменилось, на лбу появились капли пота, а затем задрожали губы…
— Недосмотрела. Сознаю. Ночью сидела, — тихо сказала она, краснея.
— И сколько там всякого рода ошибок?
— Шестнадцать.
— Какая должна быть оценка?
— Неудовлетворительная.
— А выставили «пять»… Точно так же вы поступили, проверяя и некоторые другие работы. Выходит, сделано с умыслом?
Падающий из окна яркий солнечный луч на мгновение осветил ее лицо, и оно словно загорелось, побагровело.
Наконец она тихо сказала:
— Привлекайте за халатность. — Эти слова были произнесены неискренне. Она опять опустила голову, замолчала.
— Ну, ну, продолжайте.
— Я взяток не брала, просто ошиблась, — горько вздохнула Степанова.
— Мария Ивановна, лучше расскажите правду, как все это произошло. Человек не хотел поступать в институт, а его волоком затащили. И все за так?
Степанова не ответила. Опустила голову вниз, будто рассматривая что-то на полу у своих ног.
…Допросил я еще шесть человек по работам абитуриентов, оценки которых явно были завышены.
Все в один голос отвечали: ошиблись. Что здесь? Круговая порука: все за одного и один за всех? Или же экзаменаторы все решили сами и ректор Гий здесь ни при чем? Но многие вопросы остались не выясненными, были только предположения. Вывод напрашивался один: нужна постепенная, настойчивая и кропотливая работа.
В письме на имя прокурора республики говорилось о каком-то мужчине из Черновцов, имевшем доступ в институт. Кто этот мужчина?
Подключили оперативников милиции и общественность, нужно было во что бы то ни стало найти его.
Помог нам шофер ректора института — Николай. Он вспомнил один эпизод, который и пролил свет на наше дело.
Еще в 1959 году ректор института Гий ездил во Львов на совещание. Потом обедали в ресторане. Машина стояла тут же, на привокзальной площади. Николая, конечно, в ресторан не пригласили, и он обедал всухомятку в кабине автомобиля.
Во втором часу дня к машине подошел мужчина около пятидесяти лет, плотный, среднего роста, блондин, с длинной седеющей шевелюрой, зачесанной назад. Лицо овальное, густые нависшие брови, прикрывающие маленькие, как у крысы, серые глаза.
— Шефа привез? — спросил Николая.
— Ректора института, — ответил шофер.
— В Тернополь поедете? — улыбнулся незнакомый мужчина.
Шофер сразу не ответил. Вылез из кабины, протер переднее стекло и тогда только сказал:
— Да, милый, скоро должны отчаливать.
— Мне тоже по пути. Возьмете?
— Как Петр Емельянович распорядится. Его дело.
— Петр Емельянович? — обрадовался незнакомый. — Давненько не видел, знаю его. Может, бутылочку коньячку прихватить?
— Мне-то какое дело, — буркнул шофер.
Мужчина на некоторое время исчез и вернулся со свертком. Ждать Гия пришлось еще долго. Его привели двое мужчин, усадили в машину и, попрощавшись, ушли. В это время неизвестный стоял в стороне и наблюдал. Когда мужчины ушли, он подошел к машине и громко сказал:
— О, Петр Емельянович! Как я рад видеть вас!
— Кто это? — Гий вопросительно посмотрел на Николая.
— Ваш знакомый, в Тернополь просится.
— Знакомый? Садись. Мне не жалко. — Гий махнул рукой. — Машина не конь, овса не попросит.
Ехали молча. После выпитого Гий дремал. Его попутчик раз за разом поднимался на заднем сиденье, посматривая на Гия и ожидая удобного момента для разговора.
Это был некий Басс — аферист, шулер и мошенник с очень широкими связями. Главное его оружие — нахальство, девиз — «Я тебе, ты — мене». Ранее судимый. Выдавая себя за администратора одного из московских театров, удачно провел несколько афер, посредничал во взяточничестве. Собеседников ловил на дешевом остроумии, лез в душу и Добивался своего. Знал множество анекдотов. Умел их рассказывать.
Последнее время Басс значился экспедитором в одном из колхозов Черновицкой области. На деле эта должность была для него ширмой, которой он пользовался для прикрытия своих махинаций.
Связи с Гием он искал давно: знал его темные делишки.
…Ректор сладко потянулся, зевнул и, обращаясь к шоферу, выдавил:
— Духота. Малость разморило.
— На совещании были? — улыбнулся Басс. — Правила приема в институт не изменились?
— Ах, это вы? — привстал Гий, будто увидев его впервые. — Все остается так же.
— А как у вас с ремонтом здания? — задал Басс больной для Гия вопрос.
— Туговато. Материалов нет. Бьюсь, бьюсь, как рыба об лед, а воз и ныне там.
— Материалов?! — горячо вскрикнул Басс. — Могу помочь. Это пустяки. Цемент, белила, кирпич, лес, плитку…
На половине пути остановились возле ресторана в одном из райцентров, где Басс для закрепления деловой дружбы угощал коньяком. Дальше уже ехали вместе на заднем сиденье, Басс рассказывал анекдоты, а Гий громко смеялся. В пути они еще дважды останавливались «подкрепиться», из ресторана выходили, взявшись за руки.
Гий себе цену знал. Простых и честных людей к себе не подпускал. Что от них взять?
Ремонт института, ремонт собственной квартиры… Потом — заменить всю мебель, и на такую, какую хочет Гий: импортную, в Тернополе такой не достать. Басс обещал помочь. Однако главное — не это…
Подъезжая к Тернополю, Басс будто невзначай бросил:
— У вас такая должность, а моя племянница хочет быть врачом, — сделал паузу, обнял ректора и уже со смешком продолжил: — Я ее и так и сяк. А она на своем: «Хочу, и все!»
— Поможем! — отозвался Гий, хлопая собеседника по плечу.
Расставшись с ректором, Басс вернулся в Черновцы, зашел к своему знакомому, мяснику Синько.
— Слыхал, твоя дочь хочет в медицинский? Помогу, всего пять тысяч рубчиков без сдачи. Ну? По рукам?
— Ого! — вскричал мясник. — За такие деньги машину можно купить…
— Хм! Машина — груда металла, — широко улыбнулся Басс. — Образование не валяется и не заржавеет. Впрочем, как хочешь. Твоя дочь, твои деньги.
— Многовато, — стал торговаться мясник.
— Эх, Синько, стоит ли об этом. У тебя денег… Ну ладно, ты же сам меня просил. Соглашайся, пока вакантное место имеется.
— Сразу всю сумму не дам, — продолжал торговаться Синько. — Аванс — два с половиной куска. Остальное — после зачисления. Договорились?
— Скупердяй же ты. Несолидно! Чужие деньги жалеешь. Я же знаю, они ворованные, — улыбнулся Басс.
— Ворованные или не ворованные, а они мои. Вот здесь, — сказал тот, хлопая по карманам.
Выклянчить всю сумму Бассу так и не удалось. Получил половину.
На следующий день Басс зашел в приемную ректора, низко поклонился полногрудой блондинке-секретарю Зое и тут же выложил ей на стол коробку дорогих конфет.
— К ректору? — засияла Зоя.
— К нему, — кивнул Басс.
— Обождите, я доложу, — блеснула карими глазами.
Находясь в приемной, Басс наскоро заполнил бланк заявления о приеме в институт от имени дочери Синько и расписался за нее.
Гий принял Басса с широко распростертыми объятиями.
— О, дружище! Привет тебе в моих хоромах. Заходи, рад видеть!
Беседовали они долго. Басс обещал достать для института строительные материалы и попросил Гия сейчас же составить их перечень. Когда все было готово, проситель напомнил о племяннице.
— Да, да, я не забыл.
Глаза их встретились — завистливые и жгучие. Гий не спешил с решением, вышел из-за стола, прошелся по кабинету, широко шагая по добротному, мягкому ковру, остановился у окна, постоял, возвратился к столу.
«Задаром не хочет», — догадался Басс.
— Я привез две — вроде аванса… Остальное потом.
Их глаза снова встретились. Гий раздумывал, не врет ли его новый друг. Басс ругал себя за поспешность. Зачем назвал две тысячи, можно было бы назвать и полторы.
Схватка двух дельцов продолжалась недолго. Басс положил на стол Гию конверт с деньгами. В нем было тысяча восемьсот рублей. Гий дрожащей рукой схватил конверт, не считая деньги, убрал его со стола в ящик и закрыл на замок ключом.
