Роб начал было крутить руками, стараясь освободиться от пут, но он был связан прочным морским узлом, и чем больше двигался, тем туже затягивались веревки.
Лежа на боку, он старался согнуть колени и дотянуться руками до узлов на лодыжках, но ему удалось коснуться веревки лишь кончиками пальцев, а этого было явно недостаточно, чтобы распутать туго затянутые узлы. Роб поменял несколько поз и, найдя самую удобную, приготовился ждать.
За окном опустились сумерки и вскоре начали сгущаться.
Роб услышал, как кто-то бежит по причалу, к которому была пришвартована яхта. На палубе снова поднялась суета, потом все надолго стихло.
Когда совсем стемнело и Роб через иллюминатор разглядел звезды на небе, снова послышались шаги. Казалось, несколько человек тащили что-то очень тяжелое.
Когда они ступили на борт, яхта накренилась и прямо над головой Роба раздался шум борьбы. Топот ног, крики, брань, удары, и вдруг наступила тишина. Роб слышал, как они что-то волокут по настилу; топот — и снова долгая тишина.
Здоровяк Эд Уоллингтон, которому коллеги-полицейские дали кличку Лось, ерзал на вращающемся стуле перед пишущей машинкой и огромными ручищами выстукивал краткий рапорт о своем последнем дежурстве.
Время от времени Уоллингтон останавливался и разминал пальцы — он никак не мог привыкнуть к клавишам пишущей машинки.
Рядом сидел его сослуживец, который любил поболтать, но отнюдь не был слабаком в составлении письменных рапортов. Он заметил заминку и посетовал:
— Погрязли мы в этой бумажной работенке. Пора внести в список профессиональных заболеваний «машинописный спазм».
— Угу, — пробурчал Эд, разминая затекшие пальцы. — Прошлой ночью у меня колесо прокололось.
Шина вроде размягчилась. Хлопнула здорово. Никогда не знал, что шины так нагреваются на ходу. Ей-богу, я едва смог к ней прикоснуться.
Он опять склонился над машинкой и начал печатать имена в графе «Проверка документов». Дошел до фамилии «Трентон, 25 лет, Нунвиль». Внеся данные в список, он вдруг остановился, положив средний палец на клавишу с буквой, которую собирался нажать.
— В чем дело? — спросил его коллега. — Пальцы свело? А может, вдохновение посетило?
— Похоже, что и впрямь вдохновение… — задумчиво произнес Уоллингтон.
— И что же?
— Нагретые шины.
— Что?
— Вчера на дороге я проверял одну машину, — начал рассказывать Уоллингтон. — Она стояла на обочине.
Водитель сказал, что менял колесо и собирается ехать дальше. Покрышка была и впрямь дырявой… но что-то мне не давало покоя всю ночь. Что-то было не так. Я никак не мог понять. И только сейчас меня осенило.
— Не понял?
— Водитель положил колесо на крышу и убрал домкрат. Когда я подъехал, он собирал инструменты и готовился уезжать. Но что-то было не то. Интуиция подсказывала мне… черт, он у меня из головы не шел.
— Как он выглядел?
— Да не в том дело. Просто странная какая-то ситуация. Знаешь, Дон, я вернулся и пару раз тронул колесо, которое спустило. Покрышка действительно была дырявая. Я осмотрел прореху и не мог понять что к чему. А дело было в той шине. Она была холодная как лед.
Полицейский за соседним столом вопросительно взглянул на него.
— Ну и что ты сделал?
— Да ничего, — честно признался Эд Уоллингтон. — Я же не сразу заметил… вернее, я заметил, но не понял.
Когда я ткнул в ту шину, то подумал, что-то тут не так… но мне и в голову не пришло такое.
— Ты проверил у него водительское удостоверение?
— Угу.
— Главное, чтобы лейтенант Тайлер не узнал. Запиши в графу проверки документов. Ведь парень мог ехать не спеша, ночью прохладно и…
— Нет, он врал мне. Шина лопнула не там. Колесо было проколото давно. Шина успела остыть…
— Может, он остановился полюбоваться луной? — перебил его приятель. — Брось! Запиши его в графу проверки документов — и дело с концом.
Уоллингтон покачал головой. Он поправил лист бумаги в каретке машинки и в месте, отведенном для замечаний, напечатал:
«На автостраде 72, в двух милях от пересечения с автострадой 40, остановка седана — IP „рапидекс“. Водитель — Роберт Трентон, проживающий в Нунвиле. Предъявил водительское удостоверение, машина в розыске не значится.
Водитель утверждал, что остановился для смены лопнувшей шины, но на асфальте не обнаружено следов, доказывающих это. На следующий день я провел дополнительную проверку».
Эд, напечатав «в розыске не значится», с ухмылкой решил, что уже достаточно насочинял, и пошел проверять сводки.
По заведенному порядку предписывалось обо всем подозрительном докладывать по рации в участок, и там немедленно просматривали последние сводки. Эд не сделал этого, но орлиному взгляду лейтенанта Таил ера, который будет читать его рапорт, вряд ли сие откроется. Но раз уж он, Эд, посчитал, что Роберт Трентон заслуживает такой графы, как «Замечания», а не простой «проверки документов», то лучше самому тщательно ознакомиться со всеми криминальными сводками за последние дни.
Он нашел абзац, который его озадачил: «Анонимный звонок из Фалтхевена. Звонивший сообщил об угоне малолитражного двухдверного седана „рапидекс“, предположительно зарегистрированного на имя Линды Кэрролл, однако данных о номере водительского удостоверения и номере двигателя не поступило. Звонивший бросил трубку».
Крепыш Эд Уоллингтон вернулся к машинке и допечатал:
«В связи с зарегистрированным угоном автомобиля „рапидекс“ из Фалтхевена, считаю необходимым провести дальнейшую проверку личности Роберта Трентона, рода его занятий».
Подписав рапорт, полицейский Эд Уоллингтон, по прозвищу Лось, отправился в кабинет лейтенанта Тайлера.
Эд Уоллингтон свернул к обочине дороги и снизил скорость.
— Это было где-то здесь.
— Хотелось бы видеть точное место происшествия, если такое возможно, — сказал лейтенант Тайлер.
— Ну… перед тем, как выйти из машины, я наехал на узкую полосу мягкой земли. Должно быть… вон там…
— Не торопись, — велел Тайлер. — Притормози.
Машина медленно двигалась вперед.
Вдруг Уоллингтон воскликнул:
— Вот тут! Тут остались следы шин. А там я наехал на мокрую глину.
— Ладно. Тормози.
Машина остановилась. Уоллингтон включил красный проблесковый маячок, который был сигналом для водителей, что на обочине стоит полицейская машина. Двое полицейских с фонариками выбрались из джипа и медленно пошли вдоль дороги, изучая следы шин.
— Вот тут я остановился. Прямо тут, — показал Уоллингтон. — Когда я съехал с дороги, видите, я взял немного левее.
— Ладно. А где была другая машина?
— Ну, думаю, футах в пятнадцати от меня. Я хорошенько осветил ее фарами… да вон и следы.
— Отлично! — похвалил его лейтенант Тайлер. — Давай все осмотрим здесь.
Они тщательно обследовали землю.
— Не похоже, чтобы тут что-то случилось, — предположил Уоллингтон. — У машины, оставившей эти следы, все шины были в порядке.
Лейтенант Тайлер медленно и осторожно шел по траве. Луч от фонарика в руках Уоллингтона упал на дорожный столб.
— Стойте! — воскликнул он. — Посмотрите-ка сюда!
Кто-то сделал зарубку на столбе. Она совсем свежая.
Они подошли поближе и принялись рассматривать крашеную поверхность столба, на которой отчетливо выделялась светлая полоска, нацарапанная ножом.
— А вот и щепка, — обрадовался Уоллингтон. — Недавно откололась.
Лейтенант Тайлер внимательно разглядывал находку, потом вынул из кармана коробочку с табаком для трубки, с сожалением вытряхнул содержимое на землю и положил туда щепку.
— Извините, что я все испортил, сэр, — покаялся Уоллингтон.
— Ничего ты не испортил, — успокоил его Тайлер. — Я попросил ребят в Нунвиле собрать информацию об этом Робе Трентоне. Его там хорошо знают. Он дрессирует собак. Он и для нас обучил с полдюжины. Мы забираем собак с его фермы.
— А что говорит сам Трентон? — спросил Уоллингтон.
— Он ничего не говорит. Его нигде нет. Но человек, который работает у него и присматривает за собаками, когда Трентон в отъезде, рассказал, что Трентон приехал домой на чужом автомобиле и поставил его у себя на заднем дворе. А утром автомобиль исчез. Трентон уехал на фургоне, и с тех пор о нем ни слуху ни духу. Он только что вернулся из путешествия по Европе. Я звонил в Таможенное управление навести справки, там мне сказали, что Трентон был подвергнут тщательному досмотру из-за близкого знакомства с человеком по фамилии Острандер, который подозревается в контрабанде наркотиков.
— А что с тем Острандером?
— Его тоже обыскали, но отпустили. Однако я бы не обольщался на сей счет.
Лучи фонариков медленно шарили по траве.
Вдруг Уоллингтон сказал:
— Поглядите, лейтенант! Свежая грязь на траве, а вот тут снимали дерн.
