– Нет. Я сказал, что Ниро Вульфу нужна ваша помощь. Вы же ясно дали понять, что мне ничего не скажете.
Она круто развернулась, словно ища, чем в нас запустить, потом прогарцевала к моему столу, уселась на мое место и уставилась на Вульфа. Не знаю, хватило бы у нас сил стащить ее оттуда, но я счел за лучшее сесть в красное кожаное кресло, а Сол разместился в одном из желтых.
– Значит, вы рассчитываете спасти его шкуру, потому что он на вас работает, – произнесла она. – Чушь собачья! Как вы это сделаете? Скажите мне.
Вульф замотал головой.
– Не могу. Я и сам не знаю. Вы, кажется, убеждены в вине мистера Кэтера и наверняка изложили свое мнение полиции, но там, похоже, еще не пришли к какому-то заключению. Во всяком случае мистер Кэтер задержан только как важный свидетель. Может быть, вы поделитесь со мной своей убежденностью? Почему вы так уверены, что убийца – мистер Кэтер?
– Черт возьми, ведь я ее предупреждала, – в сердцах проговорила Джулия.
– Предупреждали, что мистер Кэтер убьет ее?
– Нет, предупреждала, что от него можно ожидать всего, чего угодно. Вы, надеюсь, знаете, что он собирался жениться на другой женщине?
– Да.
– Так что понимаете, что они натворили? Такое случается, когда у кого-то крыша едет. Балбесы, им бы жить да радоваться. Тот, кто оплачивал ее счета – она никогда не говорила мне, как его зовут, – всегда мог прийти к ней в любую минуту, когда ему хотелось разнообразия, – это раз. У нее было свое гнездышко и был мужчина, который о ней заботился, – это два. Наконец у вашего Кэтера была женщина, которая ждала его и в любую секунду готова была за бесплатно лечь с ним в постель, – это три. Я и говорю – жить бы да радоваться. Нет, она вбила себе в голову, что должна выйти замуж, а он вбил себе в голову, что должен жениться та стюардессе. Это вы тоже знаете?
– Да.
– Будь у Изабель хоть капля мозгов, она бы оставила его в покое. Но ума не хватило им всем. Я предупреждала Изабель, чтобы она с ним порвала, что у него уже совсем котелок не варит и что он способен на все. Она и слушать меня не хотела. И вот, пожалуйста, – она на него надавила, и он ее пришил. Когда люди перестают соображать, надо от них бежать. Но он ее убил и теперь пусть расплачивается.
– Вы все это рассказали полиции?
– Еще бы.
– А вдруг он не убивал?
– Вздор!
Вульф пристально посмотрел на нее. Поскольку он привык видеть на этом месте меня, ему пришлось чуть-чуть изменить наклон головы.
– Вы играете в азартные игры? – спросил он. – Любите заключать пари?
– Дурацкий вопрос. Кто не любит?
– Прекрасно. Сол, сколько вы готовы поставить на то, что Орри Кэтер не убивал Изабель Керр?
– Десять против одного, – ни секунды не колеблясь, выпалил Сол. И тут же полез в карман, достал бумажник и извлек из него несколько купюр. – Пожалуйста – сто против десяти.
– Возможно, мисс Джексон пришла без денег. Ты можешь…
– Я всегда при деньгах.
Она полезла в сумочку, которую подобрала и положила на мой стол после того, как закончила петь.
– Но кто установит виновность?
– Окружной прокурор, – ответил Сол. – Сто к десяти, что Орри даже не предстанет перед судом. Вы согласны, если деньги останутся у Арчи Гудвина?
– Нет. Пусть они будут у Ниро Вульфа.
Она встала и передала купюру Вульфу, Сол тоже отдал ему свои бумажки. Вульф пересчитал деньги и убрал их в ящик стола. Джулия вернулась к моему креслу, положила сумочку на мой стол и обратилась к Вульфу:
– Теперь скажите, почему я только что проиграла свои десять зеленых?
Он помотал головой.
– Это подождет. Я только хотел показать вам, что мы руководствуемся логическими умозаключениями, а не привязанностями. Вы пристрастны к мистеру Кэтеру?
– Что значит «пристрастна»?
– Предубеждение. Умысел. Личная неприязнь.
– Нет, конечно. Я ко всем отношусь нормально.
– Если он не убивал мисс Керр, вы готовы потерять эти десять долларов?
– Конечно. Пари есть пари.
– Значит, если мисс Керр убил кто-то другой, вы согласны, чтобы наказание понес он, а не мистер Кэтер?
– Разумеется.
– Что ж, прекрасно. Вы были близкими подругами с мисс Керр. За исключением имени человека, оплачивающего ее счета, у нее не было от вас тайн. Каким она была человеком? Это вовсе не праздный вопрос; я должен это знать. Что она была за женщина?
– Она была просто душка. Я в ней души не чаяла, пока она не втюрилась в этого фанфарона. А до этого она всегда знала правила игры и соблюдала их. При этом никогда не теряла достоинства. Она влюблялась и дарила любовь, но никогда не сохла по кому-либо. Я и сама лучше была бы совсем бессердечной, чем сохла по кому-нибудь. В этом и крылась одна из причин нашей близости с ней – мы обе прекрасно знали цену мужчинам и знали, чего от них ждать, пока… пока на горизонте не возник этот бабуин Кэтер.
– Вы с ним знакомы?
– Нет. Никогда его в глаза не видела и не испытываю этого желания и сейчас.
Вульф взглянул на часы.
– Вам нужно вернуться в десять минут десятого?
– Нет, в пять минут десятого. Я должна еще переодеться.
– Тогда времени совсем мало. Давайте предположим, что у нас уже имеются доказательства невиновности мистера Катера. Тогда кто мог убить мисс Керр? Кого бы вы заподозрили?
– Это элементарно. Лобстера, конечно.
– Кого? Лобстера?
– Извините. Того, кто содержал ее.
– Вы ведь даже не знаете его имени.
– И что из того? Он отстегивал примерно двадцать кусков в год. Может, она его доила? Или он известный мошенник, или щипач? Засек их с Кэтером и пришил ее. Ежу ясно. Прикидываете?
– Что ж, я подумаю над этим. Но давайте пойдем дальше. Отметем «лобстера». Кто тогда? У вас были общие друзья с мисс Керр?
– Да. Вежливости ради можно их назвать и друзьями.
– Допустим, ее убил один из них. Кто именно?
Она произнесла вслух слово, которое должна была бы произнести про себя.
– В каком смысле? – осведомился Вульф.
– В том смысле, что я их знаю как облупленных. Без причины никого не убивают, а если и есть причина, то нужно еще иметь характер. Они не годятся.
– Ни один?
– Нет.
– Можете ли вы назвать мистеру Гудвину или мистеру Пензеру хотя бы одного из этих людей, пока вам показывают орхидеи?
– Я не буду смотреть на орхидеи. Мне пора идти.
– Может быть, завтра утром?
– Тогда придется принести цветы ко мне в постель. Завалят меня орхидеями с головы до ног. Было бы классно. Жаль, что не выйдет. По утрам в постели от меня толку мало.
– Тогда днем. Вы когда-нибудь встречались с доктором Гаммом?
– С Тедди? – Она фыркнула. – Еще бы. Врач он, может, и неплохой, но мужик никудышный. Вбил себе в голову, что может соблазнить Изабель. Это он-то!
– Не вышло?
– Нет, конечно.
– Вы когда-нибудь видели сестру мисс Керр? Миссис Флеминг?
Она кивнула.
– Эту гусыню? Да, тут вы попали в точку. И я не смеюсь. Я честно думаю, что она спала и видела Изабель в гробу. Да, если это не Кэтер, и не лобстер, то точно она.
Джулия посмотрела на настенные часы.
– Ой, мне пора.
Она вскочила с моего кресла.
– Пойдем со мной. Почему нет? Я вас усажу за столик у самой сцены. Распишу вас на все сто. Возвещу этим козлам, что сам Ниро Вульф почтил нас своим присутствием и сейчас со всеми раскланяется. Вы можете поклониться сидя, если хотите, а они влезут на стулья, чтобы лучше вас разглядеть. Я просто лопну от гордости. Смелей, толстячок! Пиво за мой счет.
Вульф запрокинул голову назад и прищурился.
– Я отклоняю ваше приглашение, мисс Джексон, – произнес он, – но желаю вам удачи. У меня возникло впечатление, что мы с вами сходным образом оцениваем некоторых собратьев по разуму.
Он встал. Это случается с ним крайне редко, поскольку обычно, когда кто-то приходит или уходит, он продолжает сидеть вне зависимости от того, кто перед ним – мужчина или женщина. И даже повторил:
– Желаю удачи, мадам.
– Славный толстячок, – пропела она. Потом повернулась ко мне.
– Приходите вы, Арчи. Этот Пензер – настоящая крыса.
Сорок восемь часов спустя, в девять часов вечера в четверг, Вульф отставил в сторону опустевшую кофейную чашечку и пробурчал:
– Четыре дня и четыре ночи коту под хвост.
– Не спорю, – сказал я, допив кофе.
Хотя, если бы мне очень хотелось, я бы мог вступить с ним в перепалку. Судя по результатам, это время и впрямь было выброшено коту под хвост, тогда как усилий было затрачено предостаточно. Где-то среди девяти записных книжек, что лежат на моем столе, – а все эти отчеты я печатаю на машинке наверху в своей комнате, а не в кабинете, – увековечены имена и фамилии четырех мужчин и шести женщин, которые продиктовала нам Джекет-Джексон, пришедшая в среду днем полюбоваться на орхидеи. Сол и Фред навестили всех этих людей, но безрезультатно – зацепиться было не за что. С другой стороны, в наши дни все возможно. Допустим, одной из этих дамочек вдруг померещилось, что Изабель стибрила ее помаду; она решила наказать воровку, но в порыве гнева чуть перестаралась. Или кто-то из мужчин ненавидел Редьярда Киплинга и решил, что женщина, которая держит на полке Киплинга в кожаном переплете, не имеет права на жизнь. Таких поводов я мог придумать тысячи. Но нам нужно было что-то более осязаемое.
