Отвратительное слово вновь стало проявляться у него в голове. Это слово было как будто написано толстыми, маленькими, корявыми буквами. ПРОСТОФИЛЯ. Фон, на котором проступали ухмыляющиеся буквы, переливался теми же нежными оттенками розового, что и морда развратного кролика с одеяния мисс Фарнхэм. Кирби заставил себя расправить плечи. Осторожно обошел какую-то бурлящую толпу, собравшуюся у входа в отель, и, не обращая внимания на толкотню, крики и шум, в котором можно было различить звуки ударов, уселся в одинокое, стоявшее неподалеку такси.
Едва они отъехали, шофер словоохотливо обратился к нему.
— Похоже, они перепутали субботний вечер и утро понедельника, а?
— Что? — очнулся Кирби.
— Я говорю, драка там какая-то.
— Извините, я не обратил внимания.
После долгого молчания водитель вдруг сказал:
— Я не знаю с кем у вас сегодня свидание. Но то, что и я от такого бы не отказался — в этом я твердо убежден.
Они не сразу нашли нужный адрес. Маленькая боковая улочка больше походила на аллею. Здание много раз перестраивалось, но продолжало выглядеть малопривлекательным. Квартира номер четыре, когда он наконец нашел ее, оказалась на втором этаже. Туда вела железная лестница снаружи здания. Дверь в квартиру была выкрашена ослепительно яркой оранжевой краской. У него внезапно появилось желание не нажимать на кнопку звонка, а только сделать вид, что он на нее нажимает, подождать для приличия секунд десять, а затем бежать, скорее унося ноги.
— Простофиля! — прошептал он и решительно надавил на кнопку. Кто-то посмотрел на него сквозь глазок. Потом дверь распахнулась.
— Привет, дурачок, — сказала Бетси. — Ну что ты стоишь как столб? Я разрешаю тебе пройти.
Она опять была в тех же клетчатых обтягивающих брюках и голубой блузе с коротким рукавом. Босая. Сигарета в углу рта. Волосы рассыпаны в беспорядке.
Вся квартира состояла из одной большой комнаты. Ближняя дверь вела в крошечную кухню, другая — в ванную. Никаких других помещений не было.
Бетси стояла, выставив бедро и насмешливо глядя на Кирби. Обведя рукой квартирку, она сказала:
— Можешь осмотреть достопримечательности. Вот взгляни. Ковры, доходящие до щиколоток. Освещение затемненное. Камин. Над камином — шкура, тигровая. На какой бы стул не сел, без посторонней помощи тебе не встать. Огромная кровать. Маленькая библиотека — сплошь эротика. Семнадцать зеркал. Я считала. Тридцать одна подушка — их я тоже считала. Из продуктов — полпачки заплесневелых крекеров, недоеденный гамбургер, двадцать одна бутылка специального приготовления коктейлей, плюс две бутылки джина и четырнадцать бутылок вина. А ну, попробуй догадаться, Винтер, — какое у Берни Сэббита хобби?
— Гм… филателия!
Бетси усмехнулась.
— Реакция у тебя хоть и замедленная, но мыслишь ты забавно, Кирби. Я была готова посчитать тебя полным занудой. Может быть, я и ошибалась. Рекомендую этот диванчик. Он единственный, с которого ты сможешь встать без подъемного устройства. Он, наверно, остался от прежних хозяев.
Она села, указав ему место рядом с собой.
— А теперь — подробный отчет обо всем, приятель. Выкладывай!
Кирби рассказал ей все, лишь слегка сглаживая досадные подробности. Бетси казалась гораздо более спокойной и внимательной, чем во время их последнего разговора.
— Что ты оставил в отеле «Бедлайн»?
— Да так, всякое барахло. Книги, пластинки, фотографии. Все для тенниса и для охоты. И даже пару коньков.
— Коньки — это отлично! Они будут просто в восторге. Но все-таки мы их опережаем. Теперь-то мы знаем наверняка, что им от тебя нужно. Дядюшкины личные бумаги. Ключ к разгадке его постоянного успеха. Ты сказал, что там нет никаких записей. Ты уверен?
— Абсолютно.
— А могла ли эта Фарнхэм что-нибудь припрятать. По твоим рассказам она кажется ужасно преданной мистеру Креппсу.
— Сомневаюсь.
— Карла и Джозеф будут очень рассержены, Кирби. Но свои чувства им придется попридержать. Ведь ты — единственная ниточка, которая у них есть. Я думаю, они понятия не имеют, что именно им нужно. Но хочется им этого так сильно, что они заставят себя быть ласковыми с тобой, что бы ты не вытворял. Ты уверен, что спьяну не разболтал им мой адрес?
— Если бы я проговорился, они не стали бы вторично приставать ко мне по этому поводу.
— Запомни, Кирби: они не хотят, чтобы мы объединились. Им гораздо выгоднее иметь дело с дуралеем, чем с человеком, обработанным мной.
— Мне не нравится, как ты про меня говоришь, Бетси.
— О, ради бога, да посмотри ты правде в глаза! Если бы не я, Карла уже водила бы тебя на поводке, почесывала у тебя за ушком, покупала новые галстуки и устраивала такие стриптизы, что ты позабыл бы, как тебя зовут.
— Я в этом не уверен.
— Ты просто не знаешь тетю Карлу. Проклятье, на чем мы остановились? Ах, да! Я считаю, тебе нужно вернуться к ним и вести себя по-умному. Дай им понять, что тебе известно, почему они проявляют к твоей особе такой интерес. Признайся, что ты обманул их. Скажи им о своей готовности выслушать все их предложения. Может быть, тогда мы будем лучше представлять себе, что конкретно им от тебя нужно.
— Не уверен, что мне это удастся. Я не столь уж большой специалист по таким делам.
— Я знаю. Постарайся сперва хотя бы потянуть время. Возможно, у нас появятся помощники. Скоро вернется Берни со своей командой, они собираются снимать здесь рекламные ролики. Сумасшедшие все до одного. Может быть, они помогут нам.
— Сумасшедших нам только не хватает!
— Бедный, бедный Кирби.
— Ах, Бетси, за одиннадцать лет так устанешь иметь дело с людьми, про которых только и известно, что никогда их снова не увидишь… Я все время хотел изменить эту жизнь. Найти городок в стороне от больших дорог, где живут, скажем, двадцать восемь человек; я буду знаком с ними со всеми, а они — со мной. И так сегодня, завтра, на будущий год, через десять лет. Мне не надо будет больше без конца запоминать новые лица, новые имена. И я буду знать заранее, где проснусь следующим утром.
— А я, — в тон ему мечтательно сказала Бетси, — я хотела бы снова оказаться в своей школе. Знаешь, я пробыла в ней шесть лет. С девяти до пятнадцати — как это долго! Дольше, чем где-либо в другом месте. Как часто мне снится, что все разъезжаются и я тоже должна уезжать. И я плачу. Но потом мне вдруг разрешают остаться, и это так замечательно! Все уходят, а я остаюсь…
— Но на самом деле тебе не позволили остаться?
— Нет. Карла приехала на огромной машине, почти на грузовике, с водителем в униформе и с какой-то английской леди, которая хрюкала, как свинья, когда смеялась. Я готовилась к участию в школьном спектакле, но им, конечно, было наплевать! Они отвезли меня в Париж и накупили кучу всяких тряпок. Там мы встречались со множеством людей, а потом полетели в Каир.
— А у тебя иногда появляется акцент.
— Я могу говорить совершенно без акцента, когда мне этого хочется.
— Могла ли Карла руководить всеми этими ограблениями? Я имею ввиду дома и квартиры дядюшки Омара.
— А почему бы и нет? Правда, это не в ее стиле. Слишком примитивно и, вероятно, дорого. Она всегда подходит к делу с практической стороны.
— Им не удастся заполучить немедленно письмо дядюшки Омара. Это невозможно.
— Они могут себе позволить и подождать годик. Что им еще остается? Ведь все, что у тебя есть — это подарок дяди, который им совершенно ни к чему.
Кирби достал из кармана часы. Протянув руку, Бетси взяла их у него.
— Настоящие прадедушкины часы.
Прежде чем он успел остановить ее, она заглянула в маленький золотой телескоп.
— Довольно мило, — сказала она, отнимая телескоп от глаз. — Не показывай Берни. Это как раз то, чего не хватает его квартире. На стене еще осталось место.
Она еще раз посмотрела в телескоп.
— Такие штуки делают в Японии. У одной девочки в нашей школе была целая коробка таких картинок.
Она отдала ему часы. И как раз в тот момент, когда Кирби собрался положить их в карман, она зачем-то наклонилась к нему. После унизительного бегства из квартиры Вильмы он решил вышибать клин клином. Он сам потянулся навстречу Бетси. Но опять промахнулся. Его ладонь как-то неловко скользнула по ее груди, свободной и твердой под голубой блузкой, как яблоко под солнцем. Он близко увидел белизну зубов, приоткрытых совсем не в приятной улыбке, что-то блеснуло у него перед глазами и ударило его в лицо. От неожиданной боли глаза наполнились слезами. А когда прояснилось, он увидел, что Бетси мрачно смотрит на него, посасывая костяшки пальцев. Кончиком языка он вытолкнул металлическую крошку изо рта, взял ее на палец и стал рассматривать. Это был кусочек пломбы. Кирби с отвращением бросил его в пепельницу.
Бетси снова молча потянулась к нему, достала пачку сигарет из кармана его рубашки, вынула одну сигарету, а пачку сунула назад.
