– Нет.
– Есть еще родственники?
– Насколько я знаю, нет.
– Он оставил завещание?
– Послушайте, мистер…
– Лэм.
– Послушайте, мистер Лэм, по-моему, этот вопрос неуместен. Могу я узнать, из какой вы газеты?
– Ни из какой.
– Что?
– Ни из какой.
– Я так понял, что вы собираете материал для печати.
– Я детектив.
– О! – только и воскликнул он.
– Когда вы впервые об этом услышали?
– О смерти моего дядюшки?
– Да.
– Вскоре после того, как было найдено тело, мне об этом сообщили и попросили прийти туда, в ту квартиру, где нашли его тело.
– У вас здесь очень симпатично, – заметил я.
– Да, мне тоже нравится. Я много раз говорил дядюшке, что мог бы жить в квартире поменьше, но он настаивал, чтобы я оставался здесь. Она довольно хорошо спланирована – это две квартиры, объединенные в одну. – Высморкавшись в большой платок, он внезапно обратился ко мне: – Мне что-то попало в глаз. Извините, я сейчас.
Намочив конец сложенного платка, он подошел к зеркалу, оттянул вниз веко правого глаза и стал его протирать.
– Давайте я помогу вам, – предложил я.
Он согласился и поморгал правым глазом. Мне сразу удалось заметить коричневатую соринку и тут же вытащить ее. Он поблагодарил, и мы вернулись в наши кресла.
– У вас есть какие-нибудь догадки о том, как это случилось? – спросил он.
– Я не из полиции, – объяснил я. – Я частный детектив.
– Частный детектив?
– Да.
– Могу я поинтересоваться, кто вас нанял, в чем ваш интерес в этом деле, почему… – Он остановился и посмотрел на меня.
– Мой интерес имеет лишь косвенное отношение к этому делу. Я полагаю, ваш дядя намеревался продать «Стенберри-Билдинг».
– Думаю, что да.
– Он что-либо говорил вам об этом?
– Только в общих чертах. Я лишь знал, что этот вопрос обсуждался.
– Вы не знаете, какова была цена?
– Нет, не знаю. Но даже если бы и знал, то не вижу причин вам об этом сообщать. И вообще говоря, мистер Лэм, я полагаю, что вы слишком любопытны в своем расследовании.
– Сколько лет было вашему дядюшке?
– Пятьдесят три.
– Он когда-нибудь был женат?
– Да.
– Вдовец?
– Нет, они развелись.
– Давно?
– Около двух лет назад, я полагаю.
– Вы знали его жену?
– Конечно.
– Где она сейчас?
– Этого я не знаю.
– Это она подала на развод или он?
– Она.
– Было соглашение о разделе имущества?
– Полагаю, что да. На самом деле, мистер Лэм, это заходит слишком далеко, вы не находите?
– Вы рассказали полиции больше, чем мне?
– Не думаю, чтобы я рассказал им так много. Ваши вопросы весьма… весьма личные.
– Извините. Видите ли… – Тут я поперхнулся на середине фразы, закашлялся и еле выдавил: – В ванную, скорее!
Он бросился открывать дверь. Я, шатаясь, пошел за ним. Он пробежал через спальню и открыл дверь в ванную комнату. Я вошел, подождал секунд пять и открыл дверь. Из гостиной слышался его голос. Он говорил по телефону.
Я быстро осмотрел спальню. Там было чисто и прибрано. Стенной шкаф был забит одеждой, на полках в идеальном порядке стояло десятка два коробок с обувью. На специальных крючках на дверце шкафа висело не менее сотни галстуков.
На туалетном столике были аккуратно разложены головные щетки и расчески. Все они были чистыми. На столике и на стенах стояло и висело с дюжину фотографий. На стене прямо над кроватью виднелось овальное пятно примерно в двенадцать дюймов по более длинной оси и в восемь дюймов – по короткой, которое отличалось по цвету от остальных обоев. На столике лежала разломанная пополам сигарета, причем обе половинки были здесь. Это был единственный беспорядок в комнате.
Внезапно дверь распахнулась, и на пороге появился Арчи Стенберри, глядя на меня с упреком:
– Мне казалось, что вам была нужна ванная комната?
– Я уже был там. Какая у вас приятная спальня.
– Мистер Лэм, я хочу попросить вас покинуть мой дом. Мне не нравятся ваши методы.
– Хорошо, – сказал я и вышел в гостиную.
Стенберри церемонно обошел меня и распахнул передо мной входную дверь, величественно застыв в дверном проеме.
Но я не вышел. Я вернулся и сел в удобное кресло. Несколько секунд Стенберри стоял в той же позе, потом произнес:
– Прошу вас покинуть мой дом. Если вы не уйдете, мне придется принять другие меры.
– Давайте принимайте.
Он еще подождал, потом медленно закрыл дверь. Несколько мгновений мы молча смотрели друг на друга, затем Стенберри сказал:
– Я сделал вам огромное одолжение, позволив нарушить мое уединение, поскольку считал вас представителем прессы. – Он говорил с упреком, но очень вежливо.
– Я же сказал вам, что я частный детектив.
– Если бы вы сообщили мне об этом раньше, я бы вас не принял, тем более если бы знал, что вы частный детектив.
– Детектив должен все осмотреть, – пояснил я.
– Мистер Лэм, я не знаю, какую игру вы ведете и что вы пытаетесь доказать, но если вы сейчас же не уберетесь, я вызову полицию.
– Это меня вполне устраивает. Когда будете звонить, попросите к телефону Фрэнка Селлерса, он работает в отделе по расследованию убийств. Он занимается делом об убийстве вашего дяди.
Я по-прежнему сидел, а Арчи Стенберри стоял. Он нерешительно направился к телефону, потом повернулся и сел.
– Я не могу понять причины вашей грубости, – сказал он.
– Прежде всего, хотя вы и очень аккуратный и педантичный человек, вы кое-что упустили. Вы любимый племянник богатого дядюшки, которому принадлежит эта квартира. Следовательно, у вас должна быть приличная служанка. И действительно, ваша спальня сверкает чистотой.
– Какое это имеет отношение к делу?
– Это слабое место в вашей обороне.
– Что вы хотите этим сказать?
Я вложил в свои слова всю убедительность, на какую был способен:
– Горничная сможет рассказать мне, какая фотография снята со стены, – вот тут-то вы и совершили ошибку. Вам не надо было снимать фотографию вместе с рамкой. Надо было просто вытащить ее из рамки, вставить какую-нибудь другую и повесить обратно. А так на обоях видно пятно другого оттенка. Ну и, конечно, в стене осталась дырочка от гвоздя, на котором висела фотография.
Он посмотрел на меня так, будто я ударил его кулаком в живот.
– Теперь идите и звоните в полицию. Когда приедет Фрэнк Селлерс, мы пригласим сюда вашу горничную, покажем ей фото Билли Прю и спросим, та ли это фотография, которая висела над вашей кроватью.
Его плечи опустились, как будто из легких выпустили весь воздух.
– Чего… чего вы от меня хотите?
– Естественно, правды.
– Лэм, я расскажу вам что-то, чего никогда никому не говорил, то, в чем я не признался бы ни единой душе. Время от времени я заходил во «Встречи у Римли». Это было совершенно естественно.
– Собирали материал для вашего романа?
– Не говорите глупостей. Просто мне надо было расслабиться. Когда человек занимается умственным трудом, ему необходимо время от времени развлечься.
– И вы завели интрижку с Билли Прю?
– Дайте же мне кончить.
– Продолжайте.
– Билли Прю как-то продала мне сигареты. Когда я ее увидел, то решил, что она одна из самых красивых девушек в мире.
– И вы стали за ней ухаживать?
– Естественно. Но из этого абсолютно ничего не вышло.
– Что же было потом?
– Потом я всерьез ею увлекся, и боюсь, что мой дядя… в общем, боюсь, что дядя не одобрял моего поведения. Ему не нравилось, что я «потерял голову», как он выражался.
– Что же он сделал?
– Я не знаю, мистер Лэм. Клянусь честью, я этого не знаю.
– Но что вы сами предполагаете?
– Я даже не задумывался над этим.
– Может быть, я могу за вас подумать? – сказал я.
Он посмотрел на меня опухшими, красными глазами – в них было выражение раненого оленя, не понимающего, почему в него стреляли.
– Ваш дядя считал, что она авантюристка?
– По-моему, это ясно из моего рассказа.
– И тогда он отправился на нее посмотреть и сказал ей, что, если она сделает что-нибудь такое, что оттолкнет вас от нее и излечит от этой привязанности – например, заведет роман с кем-нибудь другим или устроит так, чтобы вы застали кого-то в ее квартире, – в общем, сделает что-то, что лишит вас всяких иллюзий, – тогда он заплатит ей большую сумму денег. Больше, чем она могла надеяться получить, вступив с вами в законный брак, а потом разведясь.
Арчи вытащил из кармана смятый носовой платок и начал крутить его в пальцах.
– Я не знаю точно. Не представляю, чтобы дядя Руфус мог сделать что-либо подобное. Не думаю, чтобы Билли стала бы это выслушивать. Я думаю, что она… отвергла бы это.
– При помощи ручки топора?
– Боже мой, вы просто сводите меня с ума своими циничными шуточками. Конечно же, нет! Билли и мухи не обидит. Мы не можем вмешивать Билли в эту историю! Мы не должны!
– А что насчет фотографии?
– Я снял ее, как только узнал о случившемся.
– Она сама подарила вам свою фотографию?
