– Вы не обязаны делать этого, – встревожился я. – Если он хочет осмотреть помещение, вы имеете право…
Для человека его комплекции Гиддингс двигался очень быстро. Он схватил меня сзади за шею, средним и большим пальцами надавил на нерв под ушами. Старый полицейский прием, применяемый с лицами, которые оказывают сопротивление; часто демонстрируется в кинофильмах.
– Еще одно неуместное замечание, – пообещал он, – и я тебя проучу!
Я извивался от боли, но все-таки сказал:
– Уберите руки, и я сам вас проучу.
Инспектор Гиддингс тряс меня, пока у меня не стало двоиться в глазах.
Селлерс наблюдал за ним и сказал небрежно:
– Я думаю, это лишнее, инспектор.
Гиддингс остановился и удивленно посмотрел на Селлерса:
– Вы собираетесь терпеть такие разговорчики? Вы позволите ему стащить эту вещь и уйти с ней?
– Не ошибись насчет парня, – предостерег Селлерс. – Он не дурак. Теперь поставим точки над «i», Лэм. Миссис Крокетт тебя наняла?
Из-за боли мне трудно было говорить.
– Я его наняла, – сказала миссис Крокетт.
– Для чего? – спросил Селлерс.
– Чтобы он постарался раскрыть, кто виновен в смерти моего мужа.
Селлерс сощурил глаза:
– Вы предоставляете ему обширное поле деятельности.
– Разумеется, – согласилась она. – Я предоставляю ему обширное поле деятельности. Я не прочь иметь дело с полицией, но я хочу выяснить, кто убил моего мужа.
– Именно за это нам и платят, – заметил Селлерс.
– Я знаю это, и мистер Лэм тоже знает. Я совершенно уверена, что вы будете продолжать расследование и за то же жалованье вести его с такой же интенсивностью. Ну а если хотите получить мои ключи от студии, вот они.
Она отдала ключи Селлерсу, тот кивнул инспектору Гиддингсу.
– Ладно, Тэд, – сказал он. – Пойдем-ка объявим новости Дентону, потом спустимся вниз и осмотрим то помещение. Вы понимаете, миссис Крокетт, что вы вольны пойти с нами, если хотите.
– Этого вполне достаточно, – сказала она. – Мне нечего скрывать. Я совершенно уверена в ваших честности и способностях, хотя, – она сердито взглянула на инспектора Гиддингса, – мне не нравится ваша грубость.
Гиддингс отпарировал:
– Ну, в законе не сказано, что какому-то частному детективу позволено совать везде свой нос, когда полиция расследует убийство.
– Я думаю, – холодно сказала она, – что мистер Лэм всегда будет строго придерживаться своих прав, как, впрочем, он делал и до сих пор. Он был вежлив, почтителен, готов к сотрудничеству. А ваше неспровоцированное нападение было, по-моему, запугиванием. Я впервые соприкоснулась с полицейской грубостью, и мне это не нравится.
Гиддингс стоял и молча смотрел на нее; лицо его побагровело от гнева. Фрэнк Селлерс вздохнул.
– Пойдем, Тэд, – позвал он. – Тут мы ничего не добьемся. Давай-ка пройдем вниз и посмотрим на эту студию.
Третий полисмен перегнал нас, как пастух стадо, в контору, где Уилбер Дентон продолжал стучать на пишущей машинке. Полисмен тронул Дентона за плечо:
– Пора отдохнуть.
Дентон удивленно поднял глаза:
– Что такое?
Полисмен вынул из кармана кожаную книжечку, показал ему значок и служебную карточку.
Дентон посмотрел на полицейского, затем оглянулся на нас. На лице его застыли испуг и удивление.
– Дин Крокетт убит, – объяснил я.
Полисмен повернулся ко мне:
– Здесь говорю я.
– Тогда продолжайте, что теперь тянуть?
– Я предпочитаю делать так, как сочту нужным.
Я промолчал. Дентон встал. Он выглядел совершенно ошеломленным, как если бы его окатили из ведра холодной водой. Полисмен взял инициативу на себя:
– Ваш босс убит. Теперь скажите, чем вы были здесь заняты?
– Я перепечатывал с диктофона его записи.
– Вам придется подождать, когда вернется сержант Селлерс, – сказал полисмен. – Он занят. Нам нужны все эти записи и оригиналы, чтобы можно было сверить… О чем они?
– Некоторые новые факты об исследовании Борнео.
– В этом материале может быть ключ к разгадке. Когда вы получили записи?
– Сегодня утром.
– Кто вам их дал?
– Мистер Олни.
Полисмен повернулся к Олни:
– Как вы их получили?
– Мистер Крокетт дал их мне вчера после полудня, когда он вышел из своей студии. Он поручил мне связаться с Дентоном и сказать ему, что материал нужно перепечатать сегодня.
– А потом?
– Потом он вернулся в свою студию.
Полисмен сказал:
– Хорошо, можете сесть вот здесь. Не вставайте и ничего не делайте.
Он подошел к двери и заглянул в студию, где фотограф снимал покойного и дактилоскопист посыпал все порошком, стараясь обнаружить скрытые отпечатки пальцев. Мне были видны только отблески фотовспышек. Полисмен наблюдал за тем, что происходило в тамбуре, – сперва равнодушно, потом заинтересованно.
Филлис Крокетт, стоявшая рядом со мной, тронула меня за руку:
– Мистер Лэм, я хочу, чтобы вы меня защитили.
– От чего?
– От ложного обвинения в убийстве.
Мистер Олни пытался через плечо полисмена заглянуть в тамбур. Дентон все еще пребывал в шоке. Он сидел, ероша пальцами правой руки свои волосы, словно старался убедиться, что не спит.
Я сказал:
– Вам придется заплатить мне, миссис Крокетт.
– Деньги у меня есть.
– Как вы думаете, они могут выдвинуть обвинение против вас?
– Да.
– Почему?
– Я под колпаком.
– Откуда вы знаете?
– Сложила два и два. Сумма сошлась.
– И кто же виноват?
– Выяснить это – и есть ваша задача. Деньгами я располагаю; это все, что могу вложить я. Вы вложите свои мозги, способности, опыт и энергию.
– Обратитесь к адвокату, – посоветовал я. – Мы будем действовать с ним вместе.
– По некоторым причинам я не могу этого себе позволить.
– Почему?
– Это будет выглядеть так, будто я признаю себя виновной.
Полицейский, стоявший в дверном проеме, бросил взгляд через плечо и увидел Олни, пытающегося рассмотреть, что делается в тамбуре.
– Эй, отойдите назад и сядьте.
– Можно мне посмотреть? – спросил Олни.
Полисмен оттолкнул его:
– Нет, нельзя!
Я наклонился к Филлис Крокетт.
– Так все-таки почему же вы не можете прибегнуть к помощи адвоката? – спросил я вполголоса.
Она покачала головой.
– Расскажите, – настаивал я полушепотом. – Я должен знать все, если возьмусь действовать в ваших интересах.
– Это длинная история, – наконец ответила она. – Вскоре после нашей свадьбы я обнаружила, что мой муж и не думал обуздывать свою склонность к любовным интрижкам… Я пылкая и нежная… Ну, вы-то знаете это, Дональд!.. – Она посмотрела на меня умоляюще.
– Ладно, – сказал я, – знаю. Так что же?
– Я тянусь к людям и… У Дина были очень старомодные взгляды. Он считал, что ему позволительно переспать с кем угодно, но упаси бог меня даже взглянуть на кого-нибудь… Последние три месяца нашего брака были сущим адом.
– Почему вы не развелись?
– Он держал меня в ежовых рукавицах. Вы понимаете, что я имею в виду, Дональд?
– А как с его завещанием? – спросил я. – Его смерть вам выгодна?
Она покачала головой:
– Ну, я не знаю. Но Дин говорил мне, что, если я когда-нибудь попрошу развод, он сумеет отбить у меня к этому охоту: алиментов я и десяти центов не получу. Даже на его смерти не разживусь…
Дверь отворилась, и в комнату вошли Фрэнк Селлерс с инспектором Гиддингсом.
– Попрошу вас, – сказал Селлерс, – ответить на некоторые вопросы. Миссис Крокетт, начнем с вас. – Она повернулась к нему. – Вы узнаете эти предметы?
На пластиковом подносе лежали три стрелы.
– Видела.
Я подал ей знак: поднял брови.
– Я видела раньше несколько стрел, которые выглядели так же, как эти, – поправилась она. – Но я, разумеется, не могу отличить одну стрелу от другой.
Селлерс подозрительно взглянул на меня и повелел:
– Пересядь вон туда, на то кресло, Лэм. До тебя очередь дойдет через минуту. А пока я разговариваю с миссис Крокетт.
Инспектор Гиддингс выступил вперед.
– Подойдите сюда, миссис Крокетт, – сказал он.
Филлис подошла к инспектору и Селлерсу.
– Посмотрите внимательно на эти стрелы, – предложил Селлерс.
Она пристально посмотрела на стрелы.
– Ну и как? – спросил он.
– Я сказала вам все, – ответила она с беспомощным выражением лица. – Они выглядят точно так же, как стрелы, которые я видела в коллекции моего мужа, но я не знаю, как можно отличить одну стрелу от другой.
– Мы найдем способ различить их, и очень надежный, – пообещал Селлерс. – А что вы скажете об этом пластмассовом подносе?
– Я видела точной такой, как этот, – ответила она.
– Где?
– В моей студии. У меня там несколько таких. Я кладу на них кисти.
– Хорошо, – сказал Селлерс. – Пойдем дальше. Попробуем докопаться до сути. Вы были вчера в студии во второй половине дня?
– Да.
– В котором часу вы пришли туда?
– Точно не помню. Это было около… положим… да, вероятно, в половине четвертого.
