– Если только будет пользоваться своей кредитной карточкой, – сказал Дрейк.
– Этим шансом пренебречь нельзя. А вот, Пол, еще одно задание.
– Какое?
– Пережди ровно час, затем позвони в полицию. Позвони из телефона-автомата. Не позволь им засечь звонок и не задерживайся долго, чтобы тебя не опознали из машины с радио. Скажи, что твое имя Рей Спенглер, хочешь сослужить хорошую службу полицейским, сообщить свежую информацию по делу доктора Мальдена. Скажи также, что Глэдис Фосс просаживала большие суммы, делая у тебя ставки на лошадей, и ты давно подозревал, что она, должно быть, утаивает деньги от доктора Мальдена. Скажи, что она отчаянно играла, пытаясь ставить на выигрышную комбинацию, которая принесла бы достаточно денег для восполнения недостачи, но ей это не удалось. Скажи им, что ты даешь сведения по сердечной доброте с целью напомнить, чтобы тебе как-нибудь дали шанс, а затем повесь трубку.
– Ровно через час? – повторил Дрейк.
– Ровно через час, – подтвердил Мейсон.
– Хорошо. Что-нибудь еще?
– Достаточно. Со мной один из твоих людей. Это он наблюдал за домом Фосс. Собираюсь отослать его к тебе в контору, чтобы там подождал инструкций.
– Хорошо. У нас будет еще один человек для работы.
Мейсон положил трубку, отослал детектива в контору Дрейка, после чего быстро поехал к дому Глэдис Фосс. Вошел с помощью ключа, включил свет и начал творить беспорядок. Стащил простыни с кроватей, вытащил ящики из бюро, выкинул содержимое на пол. Снял костюмы и платья с вешалок, стараясь не оставить отпечатков пальцев. На то, чтобы все выглядело так, будто пронесся смерч, понадобилось меньше десяти минут. Закончив, Мейсон выключил свет, осторожно закрыл дверь и поехал к себе домой.
В девять утра Мейсон подошел к человеку, открывавшему табачный магазин на углу Седьмой и улицы Клифтон, и спросил:
– Мистер Спенглер?
Человек обернулся быстро, мгновенно, с реакцией, характерной для тех, кто жил в атмосфере риска и понимает, что в любой момент прикосновение к плечу или удар прикладом по ребрам может изменить течение жизни.
– Кто вы?
– Перри Мейсон, адвокат. Я хочу поговорить с вами.
– О чем?
– О Глэдис Фосс.
– О, о ней!
– Да.
– Входите.
Спенглер открыл дверь, вошел внутрь, поднял шторы и сказал Мейсону:
– Минуточку. Мне нужно подготовиться к работе.
Он вытащил несколько витрин с книжками в бумажных обложках, открыл журналы бухгалтерского учета, включил вентилятор, встал за прилавок, положил локти на стекло и посмотрел изучающе на Мейсона.
– Итак, что о Глэдис Фосс?
Спенглер – высокий, плотного телосложения, с развитыми мускулами и крупными чертами лица. Глубоко посаженные холодные голубые глаза зажаты между костистым низким лбом и высокими скулами. Толстые губы пытается спрятать под тонкими усами. Очевидно, тратит немало времени на изучение своей внешности и одежду, однако усилия в значительной степени безрезультатны. Мейсон сказал:
– Я хочу справиться о Глэдис Фосс.
Спенглер нервно облизнул полные губы и многозначительно произнес:
– Если бы я узнал, кто навел полицейских прошлой ночью, я бы разорвал его. Сломал бы шею.
И свирепо посмотрел на Мейсона. Тот небрежно зажег сигарету. Спросил с интересом:
– Что-нибудь случилось?
– О нет, – ответил с сарказмом Спенглер. – У меня никаких неприятностей. Абсолютно никаких. О нет. Они только вытащили меня из постели в три часа ночи. Затащили в главное управление и заставили рассказать обо всем, что знаю.
– Очень плохо, – посочувствовал Мейсон. – Закон иногда бывает неразборчив.
– Вы это говорите мне?
– Ну, – успокоил Мейсон, – я просто интересуюсь.
– Что за интерес?
– Я представляю вдову доктора Мальдена.
– Ну и работенка у вас!
– Единственное, что мне от вас нужно, – это факты.
– Боюсь, ничем помочь не смогу.
– Почему?
– Потому что не знаю никаких фактов.
– Вы знаете их достаточно. Иначе не упомянули бы, что представлять миссис Мальден – дело трудное.
– Как раз это я понял в полицейском участке, когда меня расспрашивали прошлой ночью.
– Вы рассказали о Глэдис Фосс?
– Все, что я о ней знаю.
– А что именно?
– Она ставила на лошадей.
– И часто?
– Часто.
– Как много?
– Она играла по своеобразной системе.
– Вы вели книгу учета ставок?
– Да, вел. Поймите, мистер Мейсон, больше не веду. Я продаю сигареты.
– Прекрасно. А когда еще вели эту книгу?
– Два месяца назад.
– Что вас остановило?
– Полиция. Тысяча долларов штрафа и условный приговор. В этом городе заниматься чем-либо невозможно. Особенно не вполне официальным.
– Дела у вас, должно быть, шли неплохо.
– А вам-то что?
– Я только комментирую.
– У вас свое занятие, у меня свое. Я ведь не спрашиваю вас, сколько вы зашибаете на службе.
– Не переживайте, – улыбнулся Мейсон. – Если б понадобилось, я смог бы отыскать свидетельские показания в полицейских протоколах.
– А я переживаю. Мне не нравится грубое обращение полиции, если я ничего не нарушил. С этим можно было примириться, когда вел книгу ставок, но теперь я чист, и у них нет никакого права вытаскивать меня из постели и помыкать мною.
– А что Фосс? Ей везло или нет?
– Везло достаточно, чтобы иметь со мной дело.
– Я слышал, она проиграла много денег.
– Это неправда.
– Что она растрачивала чужие деньги и безнадежно пыталась расплатиться.
– Как раз это и сказал кто-то полицейскому.
– Это неправда?
– Конечно, нет.
– Как она играла?
– У нее четкая система. Играла по комбинациям на длинные забеги.
– Вам это не нравилось?
– Не глупите.
– А почему вам это не нравилось? Насколько я знаю, ставки на длинные дистанции выгодны.
– Опять догадки. Постарайтесь понять: они играла по комбинациям на длинные забеги. Делала небольшие ставки. Шансы полностью против нее. Но если бы выиграл я, смог бы получить от нее только двадцать долларов за игру – вот и вся ставка. А ежели б проиграл, она нагрела б меня на тысячи – на которые играла. Это не давало ей ста шансов против меня.
– Она когда-нибудь выигрывала?
– Черт возьми, дважды. Первый раз меня обманула, второй раз были крупные ставки, и девушке удалось отгадать комбинации.
– Она имела дело только с вами?
– Не думаю. Скорее всего, играла и с другими букмекерами.
– Могла у них проигрывать?
– Могла.
– А не у вас?
– Черт побери, нет. У меня она выиграла десять тысяч. Она ловкая.
– Как она платила?
– Наличными.
– Никаких чеков?
– В этом деле чеки не люблю. Мой банковский счет проверяется, и возникают проблемы с подоходным налогом. Чеки не годятся. Свои расходы оплачиваю наличными, и от клиентов нужны только наличные. Так больше нравится.
– Она ставки делала по телефону?
– Приходила каждую среду днем около четырех. Точно, как часы.
– До скольки вы работали?
– Когда вел книгу учета ставок, до девяти. Теперь закрываю в шесть.
– Хорошее место, – одобрил Мейсон, осматриваясь.
– Отвратительное место, – едко возразил Спенглер. – Я купил его только потому, что понял: смогу вести здесь записи пари на скачках.
– Без компенсации? – спросил Мейсон.
– Не суйте нос в чужие дела, – сказал Спенглер резко, – и тогда с вами ничего не случится.
– Вас в полиции спрашивали о том же, о чем спрашиваю я?
– Они спрашивали меня обо всем. Я не трепался бы с вами, если бы из меня не вытащили все по кусочкам.
– Вы знали, кто она?
– Конечно. Она – Глэдис Фосс.
– И знали, где она работает?
– Нет. Думал, что она красотка, которая обманывает богатых парней и играет на скачках ради возбуждения.
– Разве она одевалась не скромно?
– Ну да, я тоже считаю – скромно, но общее впечатление о таких девушках очень обманчиво. Она красавица, будет выглядеть шикарно и в домашнем платье. Я подумывал о ней, но всегда отрезвляла мысль, что она живет в какой-нибудь шикарной квартире со многими щедрыми джентльменами, а на заднем плане – бывший муж, который был вынужден распорядиться собственностью и оказался раздетым до нитки, потому что она обнаружила флирт с другой женщиной, детективы их выследили, сфотографировали и так далее. Черт, вы же адвокат, знаете все ходы и выходы.
– Она приходила регулярно?
– Да.
– А два месяца назад вас застукали?
– Что-то в этом роде.
– И оштрафовали?
– И оштрафовали.
– С условным приговором?
– С условным приговором.
– А что случилось потом с Глэдис Фосс?
– Не знаю. Пошла к кому-нибудь еще. Она позвонила, когда я вернулся, и хотела сделать ставку. Но я сказал, что ничего не могу поделать. Я же с тех пор под надзором.
Мейсон размышлял вслух:
– Продолжай вы такое дело, как записи ставок, штраф не нанес бы вам большого ущерба. Но когда бросили дело, наверное, пришлось плохо.
