Но в тот момент, сразу после убийства, рядом с Карповым находилась одна Снежана. И она не заметила манипуляций футболиста. Или сделала вид, что не заметила…
…«Порше» с Карповым и Опером на борту развернулся и помчался обратно – к тренировочной базе российской сборной по футболу. За ним потащилась «шестерка» с Варварой.
Ни единой машины так и не проехало мимо них по пустынной трассе. Ночь, тяжелая осенняя ночь лежала над всем Подмосковьем.
Один из пяти. За три месяца до описываемых событий. Несчастная любовь.
За три месяца до кровавого убийства, происшедшего на базе футбольной сборной, в модный столичный ресторан «Мусин-Пушкин» входил очень молодой человек. По виду – вчерашний школьник. В крайнем случае, студент младшего курса. Однако одет был молодой человек совсем не по-студенчески. Светлые брюки тончайшей шерсти. Рубашечка натурального шелка. Мокасины ручной выделки, ценой не менее полтыщи баксов. Темные очки от дорогого модельера. Да и подъехал юноша к ресторану на пижонской «бээмвухе» седьмой серии. «Сыночек нефтяного короля», – неприязненно подумал швейцар, распахивая перед молодым человеком дверь и принимая ключи от «БМВ». Однако в тот момент, когда юноша картинным жестом сдернул с носа очки, швейцару его лицо показалось знакомым. Но лишь когда метрдотель уже повел мальчика-пижончика к столику, а швейцар отдал ключи от «бимера» парковщику, он наконец вспомнил, где на самом деле видел юнца. Видел он его по телевизору, на футбольном поле, где молодой человек производил фурор в составе лучших клубов и сборной своими лихими рывками и непредсказуемыми финтами.
Метрдотель (он, в отличие от швейцара, сразу узнал футболиста) с изысканной вежливостью проводил юношу к столику. Там его уже ждали. В полутьме ресторана, погрузив свою полуторацентнеровую тушу в кожаное кресло, сидел завсегдатай заведения – преуспевающий спортивный делец по кличке Ботя.
Ботя лет двадцать назад был известным футболистом. Особых лавров не снискал, хотя сыграл за сборную на «Мундиале-1982» и даже заколотил «банку» бразильцам. Уйдя из спорта, Ботя начал пить и делал это столь вдумчиво, что допился было до зеленых чертей. Потом-таки опомнился, излечился, намертво завязал, а тут как раз и перестройка подступила. Перестройка – с ее невиданными возможностями. И неожиданно оказалось, что всем на свете можно торговать и все на свете имеет свою рыночную цену. Все, включая живой товар. И спортсмены на самом деле тоже оказались товаром – как компьютеры, лес или нефть.
В характере Боти имелась ярко выраженная коммерческая жилка. И торговать он взялся тем товаром, который знал как самого себя: спортсменами. Он знал все их плюсы и минусы, а также имел колоссальное чутье, умея разглядеть в зеленом юниоре возможный немалый денежный потенциал. «Зашибать «зеленые» на зеленом поле!» – таким стал девиз великолепного Боти. Хотя основу своего состояния он заложил «на льду»: сначала продавал самую очевидную гордость советского спорта – настоящих мужчин, бойцов ледовых дружин – отечественных хоккеистов. Затем взялся и за футболистов, а потом в дело пошла более легкая кавалерия: баскетболисты, пловцы, боксеры… Ботя схватился за новое для России дело – стал спортивным агентом – с тем же азартом и рвением, с которым в молодости сам играл в футбол (а позже пил). Он прославился еще в конце восьмидесятых, осуществив едва ли не самую первую в тогдашнем Советском Союзе продажу игрока на Запад. Рассказывали, что именно Ботя поспособствовал тому, чтобы в НХЛ из ЦСКА перешел великий хоккеист, ныне успешно подвизающийся на должности министра российского спорта. Благодаря этому контракту Ботю узнали за рубежами нашей Родины, и поэтому вскоре сделки у него понеслись одна за другой. Хоккеисты полетели на его крыльях из Москвы в Северную Америку и Канаду. Затем футболисты – в Испанию, Швейцарию и Турцию. Потянулись в «Юту» и «Сан-Антонио» баскетболисты… Каждая купля-продажа игрока приносила Боте преизрядные комиссионные, он оказался агентом и коммерсантом божьей милостью, и злые языки даже поговаривали, что сейчас он контролирует чуть ли не больше половины российского рынка живого игрового товара. Разумеется, агенты, которым – всем скопом – оставалась всего-то навсего другая половина этого самого рынка, ненавидели Ботю лютой ненавистью, и не один из конкурентов мечтал, чтобы тот рано или поздно сломал бы шею.
Ну а пока Ботя не терял своей недюжинной силы. И именно к нему, восседающему за столиком в ресторане «Мусин-Пушкин», пришел молодой футболист, изо всех сил, под маской равнодушия, скрывающий свою заинтересованность в Боте. Он делано небрежной походкой подошел к его столику в углу. Сзади игрока почтительно сопровождал метрдотель. «Присаживайся», – небрежно кивнул Ботя спортсмену, не отрываясь от пирожного «Эстерхази». С тех пор, как великий агент завязал, он принялся неумеренно есть, в основном налегая на сладенькое. Вот и теперь стол перед ним был уставлен четырьмя видами десерта: «Тирамису», клубника со взбитыми сливками, торт «Наполеон»…
Метрдотель лично отодвинул перед игроком стул.
– Что-нибудь желаете на аперитив? – спросил подскочивший официант, в поклоне раскрывая для него меню.
– «Эвиан» без газа, – бросил юный футболист. – А потом принесете мне зеленый чай с жасмином. Меню можно убрать.
Официант снова поклонился и исчез.
– Ну, надумал? – без экивоков спросил Ботя игрока.
– Иначе б не пришел, – усмехнулся футболист.
– Тогда на, прочитай да подпиши, – Ботя протянул юноше через стол пластиковую папку со стопкой бумаг официального вида. – Ты где играть-то хочешь?
– В «Реале», – усмехнулся молодой футболист.
– Это вряд ли, – со всей серьезностью помотал головой агент. Было такое впечатление, что Ботя по-серьезному прокручивал в своей голове вариант устройства нашего игрока в самый лучший клуб мира. – У них там Зидан, Рональдо, Фигу. Съедят они тебя. Ты там на их фоне потеряешься.
– Я?! – с нескрываемой гордостью и обидой в голосе произнес футболист. – Потеряюсь?!
– Ты не ершись, – миролюбиво сказал Ботя, – всякому овощу – свой фрукт. Я к тому, что ты игрок, конечно, классный. Да только молод еще. Для форварда обычно самый расцвет наступает лет в двадцать пять. И надо, чтоб ты до этого времени не в запасе сидел, пусть даже и в «Реале», а играл. Пусть и не в понтовом месте, но зато в основе.
Подошел официант, почтительно налил в бокал футболисту минералки. Спросил:
– Что-нибудь еще желаете?
– Я же сказал, – раздраженно отозвался молодой человек, – зеленого чаю, и больше ничего.
– Не кипятись по пустякам, мой мальчик, – отечески проговорил агент, – приберегай азарт для игры.
Игрок хотел было и ему сказать что-то резкое, да передумал, глубоко выдохнул и стал пролистывать контракт, подсунутый ему Ботей.
– Хорошо, я готов поиграть где-нибудь в Англии, – предложил игрок. – Можно в «Челси». А лучше в «Ливерпуле». Очень мне английский климат нравится.
– А против «Реал-Валенсии» ты ничего не имеешь? – закинул удочку Ботя.
– Но там же Карпов! – удивленно оторвался от контракта футболист.
– Ну и что, что Карпов? – усмехнулся агент, вытирая жирные губы от шоколада.
– Двое русских в одной команде? Да еще в нападении?
– А Карпов не стена, – проговорил Ботя, набивая рот «Наполеоном». – Его можно и подвинуть.
– Думаете, меня возьмут, а его в запас посадят?
– А почему нет?
– Да ну вот еще! – покачал головой молодой футболист. – Карпов ведь парень горячий. Он и убить может.
– Не волнуйся, – усмехнулся агент. – Не убьет. В крайнем случае, ногу тебе на тренировке сломает… Жалко, конечно, но на подобный случай у тебя страховка будет… Ладно, шучу… Эта Валенсия-Шмаленсия пока еще вилами по воде писана. …Будем над этим работать. Ты пока давай подписывай.
– Комиссионные семь процентов? – удивленно оторвался от контракта юный игрок. – Вы берете только семь процентов?
– Официально – да, – усмехнулся Ботя. – Я бы и меньше в контракте написал – да просто неудобно.
– А сколько вы с меня возьмете комиссионных на самом деле?
– Немного, мой мальчик, немного. Пятнадцать процентов.
– И как это будет выглядеть? Семь процентов по контракту, а пятнадцать в реале – кто вам остальные-то деньги будет отдавать?
– Кто-кто, – проворчал агент. – Я тебя продам, допустим, за пять. (Миллионов долларов, естественно.) Значит, согласно нашему договору, получу за эту сделку триста пятьдесят тысяч. А потом от тебя лично возьму еще четыреста. Кэшем – то есть наличными.
– И где же я найду четыреста штук баксов? Да еще наличными?
– Я тебя уверяю: для игрока «основы» в «Челси» или «Валенсии» четыреста тысяч не проблема. Даже наличными.
Явился официант, принес для футболиста зеленый чай. Почтительно налил из чайничка в чашку.
