Ознакомительная версия.
Она бегом поднялась по лестнице и кинулась к двери регистратуры. Люк последовал за ней. В комнате никого не было. Вилли зажгла свет.
Открыв ящик, она достала из него папку, прочла вслух:
– Белый мужчина, рост – сто восемьдесят два сантиметра, вес – восемьдесят один килограмм.
– Ты думаешь, это был я?
Вилли кивнула:
– Больному проводили терапию, которая могла вызвать глобальную амнезию.
– Боже мой! – Если она права, кто-то сознательно лишил его памяти. И в таком случае многое встает на свои места и становится понятно, почему за ним следили – наверное, хотели убедиться, что «лечение» достигло цели. – Но кто это?
– Мой коллега, доктор Леонард Росс. Обычно за пациентом несколько дней наблюдают, прежде чем начать лечение, да и потом, чтобы его сразу выписали – этого я никак не могу объяснить. Чрезвычайно странно.
– Похоже, доктора Росса ждут неприятности.
Она вздохнула:
– Если я на него пожалуюсь, люди скажут, что мной руководит зависть. Скажут, я злюсь, потому что его назначили на должность, которую хотела получить я.
– Когда это случилось?
– Сегодня.
Поразительное совпадение, отметил про себя Люк.
– Видимо, кто-то из вашего начальства обещал Россу повышение в обмен на небольшую услугу – вылечить пациента от несуществующей шизофрении.
– Нет. – Вилли помотала головой. – На кандидатуре Росса настаивал Фонд Сауэрби.
– Но у кого в этом фонде могло возникнуть желание лишить меня памяти?
– Мне кажется, я знаю. У Энтони Кэрролла. Он – член правления фонда.
Имя было Люку знакомо, его в разговоре с ним упоминала Элспет. Она еще сказала, он работает в ЦРУ.
– Все равно без ответа остается еще один вопрос. Зачем?
– По крайней мере теперь мы знаем, кому его задать. – Вилли сняла трубку и набрала номер. – Говорит доктор Джозефсон. Соедините меня, пожалуйста, с Энтони Кэрроллом… Хорошо, передайте ему, что через час я буду ждать его звонка у себя дома.
– Я думал, этот Энтони наш друг, – сказал Люк.
– Да. – Она кивнула, озабоченно нахмурившись. – Я тоже так думала.
19.30. Квартира Берна была обставлена в испанском стиле, мебелью темного дерева. Вилли говорила, что Берн участвовал в гражданской войне в Испании, и Люк легко мог представить себе там Берна. Пусть его темные волосы с тех пор поредели, но черты лица сохранили суровость, а серые глаза проницательность.
Берн приветствовал Люка горячим рукопожатием и первым делом налил ему чашечку крепкого кофе.
– Объясни мне, дружище, что, черт возьми, происходит.
Люк сел и для начала рассказал об открытии, которое они с Вилли сделали у нее в клинике:
– Вот что, по-моему, со мной случилось. Не знаю, согласишься ли ты с моими догадками, но надеюсь, ты поможешь пролить свет на эту таинственную историю.
– Постараюсь.
– В понедельник я прибыл в Вашингтон для встречи с одним генералом по какому-то делу, настолько секретному, что я никому об этом не сказал. Жена волновалась из-за моего внезапного отъезда и позвонила Энтони, который договорился со мной, что во вторник мы вместе позавтракаем. За завтраком он что-то подсыпал мне в кофе, от чего я крепко уснул. Дождавшись, когда Вилли закончит работу и уедет домой, он поместил меня в больницу под вымышленным именем и разыскал доктора Леонарда Росса. Пользуясь своим положением члена правления Фонда Сауэрби, он убедил Росса напичкать меня какими-то препаратами или подвергнуть процедурам, которые уничтожили мою память.
Сейчас он скажет, что все это просто бред, подумал Люк. Однако реакция Берна оказалась иной.
– Но зачем Энтони это понадобилось? – спросил он.
– О причинах поговорим после, а пока давай сосредоточимся на том, что он сделал. Он забрал меня из больницы, переодел в лохмотья и отвез на Юнион-стейшн, приставив ко мне своего сообщника, который должен был присматривать за мной и убедиться, что я действительно ничего не помню.
– Но Энтони не мог не знать, что рано или поздно ты выяснишь, кто ты на самом деле.
– Безусловно, только к тому времени след бы уже остыл. Вилли, вероятно, успела бы забыть о загадочном пациенте, а Росс – уничтожить все записи об этом больном.
Берн задумчиво покачал головой:
– План, конечно, рискованный, но не лишенный шансов на успех.
– Я ожидал, что ты отнесешься к моей теории с большим скептицизмом, – сказал Люк.
Его собеседник пожал плечами:
– Мы все занимались секретной работой. Подобные вещи случаются.
Люк был уверен, что Берн чего-то недоговаривает.
– Если тебе что-то еще известно, пожалуйста, скажи.
– Я действительно кое-что знаю, но мне бы не хотелось навлекать на людей неприятности.
Для Люка блеснул новый луч надежды.
– Прошу тебя. Я в отчаянном положении.
Берн глубоко вздохнул.
– В конце войны Вилли и Энтони работали над особым проектом УСС – созданием «препарата правды». Когда война закончилась, Вилли вернулась в колледж и защитила докторскую о воздействии различных препаратов на психическое состояние человека. Став профессором, она продолжила работу в этой области, сосредоточив внимание на том, как медикаменты и другие факторы влияют на память.
– Но она уже не сотрудничала с ЦРУ.
– Так я тогда думал. Но я ошибался. В 1950 году в Управлении началась работа по программе под кодовым названием «Блюберд», связанной с поиском методов контроля над сознанием. ЦРУ финансировало целую серию открытых исследовательских проектов, направляя деньги через различные фонды, чтобы скрыть истинный источник субсидий. На деньги ЦРУ проводились и исследования Вилли.
– Как она к этому относилась?
– Мы много спорили. Я говорил, что ЦРУ намерено промывать людям мозги. Она возражала, мол, любые научные достижения можно использовать как во благо, так и во вред и ей все равно, кто оплачивает ее работу.
– Поэтому вы и развелись?
– Можно сказать и так. В 1952 году я написал киносценарий о секретной службе, которая манипулировала сознанием ничего не подозревавших граждан. Фильм имел большой успех. Моя карьера была обеспечена, студии завалили меня предложениями.
– А что Вилли?
– Я повел ее на премьеру. Она была в ярости. Заявила, что я воспользовался секретной информацией, которой она со мной поделилась. Она была уверена, что ЦРУ прекратит финансировать ее исследования. В результате наш брак распался.
– Так, значит, вот что она имела в виду, когда сказала, что у вас разные ценности.
– Она права. Ей следовало бы выйти замуж за тебя.
Сердце у Люка снова екнуло. Ему хотелось спросить, почему Берн так думает, но он решил подождать с этим вопросом.
– Полагаю, ЦРУ все же не прекратило финансирование.
– Нет, – ответил он со злостью. – Вместо этого они разрушили мою карьеру. Меня пытались обвинить в антиамериканской деятельности. Я ведь до самого конца войны оставался коммунистом и поэтому был для них легкой мишенью. В Голливуде меня внесли в черный список.
– И что же ты потом делал?
– Пару лет было очень трудно, но затем я придумал серию детских книжек. – Берн показал на шкаф, где на одной из полок пестрели яркие обложки. – Первую опубликовал под псевдонимом. Книжка стала бестселлером, и с тех пор я пишу по две штуки в год.
– Теперь я вижу, почему ты не счел мой рассказ бредом сумасшедшего, – заметил Люк.
– Да, – сказал Берн, – я верю, что Энтони мог это сделать, но совершенно не представляю зачем.
20.00. Сидя перед зеркалом, Вилли поправляла макияж. Снизу доносились звуки выстрелов: Лэрри и Бекки-Ма смотрели по телевизору очередной вестерн.
Сегодня Вилли меньше всего хотелось встречаться с Хэролдом. Она злилась из-за того, что ей не досталась должность, о которой она мечтала, ее терзали догадки, почему Энтони сделал то, что он сделал, и, наконец, она не знала, как ей быть с Люком – оказывается, давняя страсть не умерла, их чувства были по-прежнему сильны и опасны.
В коридоре зазвенел телефон. Вилли вскочила и поспешила к стоявшему возле ее кровати второму аппарату, но Лэрри уже успел снять трубку. Она услышала голос Энтони:
– Говорит ЦРУ. Скоро Вашингтон заполонят полчища помидоров.
Лэрри захихикал:
– Дядя Энтони, я тебя узнал!
– Если столкнешься с помидором, ни в коем случае – повторяю, ни в коем случае – не пытайся с ним заговорить.
– Ты все это придумал. – Лэрри весело рассмеялся.
Вилли вмешалась в их беседу:
– Энтони, я на другом аппарате.
– Давай, Лэрри, надевай пижаму и спать, договорились?
– Ладно.
Услышав, что мальчик повесил трубку, Энтони сменил тон:
– Ты просила меня позвонить. Что-нибудь случилось?
– Что ты, черт возьми, затеял? – спросила Вилли. – Когда мы последний раз разговаривали, я поняла, что ты меня обманываешь, но тогда я еще не знала всей правды. Теперь знаю. Мне известно, что ты вчера вечером сделал с Люком в нашей клинике. И я требую объяснений.
Ознакомительная версия.
