– Ну, тогда я могу идти обедать, а так как в нашем счете есть статья «Расходы»…
– Ах, Дональд, мистер Брекинридж будет недоволен, если узнает, что стоимость обеда мы включим в расходную ведомость, особенно после всего, что произошло.
– Если мы в ведомости запишем просто «питание», он оплатит счет не задумываясь.
– Вы правы.
– Знаешь, кроме двух стаканов пахты, сегодня у меня во рту ничего не было, и я умираю с голоду.
– Ах вы бедняжка! – воскликнула она.
– Значит, израсходовать счет на «питание» ты мне поможешь?
Она нервно рассмеялась:
– Да.
– А как обстоят дела с «жильем»?
Элси сконфузилась:
– Управляющая сказала, что запишет стоимость вашего проживания на мой счет. Это небольшая сумма.
– Я что-нибудь придумаю и в замаскированном виде внесу эту сумму в расходную ведомость.
– Не надо, Дональд. Позвольте мне самой позаботиться об этом. Я… мне хоть разок хочется представить вас своим гостем.
– Берта ничего не знает?
– Совершенно ничего. Боже, Дональд, об этом никто не должен узнать. Если кто-нибудь узнает… Знаете, Берта какая-то странная. Она полагает, что я не могу работать, потому что я… Ну, она думает…
– Я знаю. У нашей Берты есть странности, и если она узнает, что я снял квартиру в одном доме и на одном этаже с тобой… Кстати, где расположена эта квартира?
– Через коридор напротив моей.
– Нет, Берта не должна об этом знать.
И, достигнув взаимопонимания, мы отправились обедать.
Марти Лассен, могучий, широкоплечий гигант лет двадцати восьми, был поглощен ремонтом телевизора, когда я вошел в мастерскую.
– Я пришел к вам по личному вопросу, – сказал я.
Он резко повернулся и посмотрел на меня с интересом:
– По какому такому вопросу?
– Я проверяю благонадежность медсестры по имени Мелита Дун.
Лассен напрягся.
– Это обычная проверка, – сказал я. – Мне бы хотелось узнать что-нибудь о ее прошлом, ее связях, привычках.
– Почему пришли ко мне?
– Мне известно, что вы с ней знакомы. Я навожу справки о ней у ее друзей. Если они не дадут мне нужную информацию, придется обращаться в больницу, на ее работу.
– Что вы имеете в виду под «нужной информацией»?
– Сведения, удостоверяющие ее благонадежность.
– Для чего понадобилось это выяснять?
– Благонадежность выясняется по разным причинам.
– И все-таки для чего?
– Мне платят за то, что я задаю вопросы, а не за то, что я на них отвечаю.
– Ну тогда убирайтесь к черту. Вы даже не назвали свое имя.
– Это другое дело. – Я улыбнулся. – На работе меня зовут С-35.
– Вот что, С-35, или ты сейчас же уйдешь сам, или через пять секунд уберешься отсюда с моей помощью.
– Я уйду сам. Извините за беспокойство. Я просто не хотел без необходимости идти в больницу. Иногда наша проверка раздражает работодателей, что вредит проверяемому.
– Эй, постойте, подождите минутку, вам сейчас никак нельзя идти с вашими вопросами на работу Мелиты. Сейчас ваш визит может ей навредить.
– Почему?
– Потому что у Мелиты и без вас хватает неприятностей.
– Тогда ответьте вы на мои вопросы.
– Я не собираюсь распространять сплетни об этой девушке.
Я посмотрел на него с видом возмущенного праведника:
– Я что-нибудь говорил о сплетнях? Меня интересуют черты ее характера. Вам известно, где она сейчас находится?
– Нет. Она находится на отдыхе и вернется через несколько недель. Ей… ей дали отпуск.
– Она работает медсестрой?
– Да.
– Она дипломированная медсестра?
– Да.
– Ей можно доверять?
– Вполне.
– Имели ли место какие-либо происшествия в больнице, где она работает?
– Вы чертовски правы. Старшая медсестра больницы имеет против Мелиты зуб, и бедную девочку обвинили в том, к чему она не имеет никакого отношения.
– В чем ее обвинили?
– В больнице и раньше пропадали рентгеновские снимки, а последняя проверка показала, что нескольких снимков недостает. Подобное всегда может случиться. Ведь к снимкам имеют доступ десятки людей, в том числе и врачи, которые славятся своей неаккуратностью.
– В пропаже снимков обвинили Мелиту?
– Да, ее. Просто в больнице искали повод подложить ей свинью. Да еще этот больной сбежал во время ее дежурства. Теперь Мелита должна оплатить его больничный счет.
– Как он сбежал?
– Не он, а она. Время от времени такое случается в каждой больнице. Больной видит, что идет на поправку, и знает, что ему будет предъявлен большой счет, вот он и притворяется, что чувствует себя по-прежнему плохо, а затем среди ночи встает, одевается и тихо-тихо уходит.
– Неужели такое возможно? Я думал, что медсестры дежурят ночью и…
– Конечно. А если он хорошо знает больницу? Возможностей для побега множество. Можно подняться в лабораторию или спуститься в рентгеновский кабинет, уйти через приемную «Скорой помощи». Или вызвать медсестру звонком, выйти в коридор, а потом, когда она войдет в палату, можно сбежать по лестнице.
– А что вы можете сказать о последнем случае?
– Никто бы не придал ему большого значения, если бы не эта старшая медсестра с кувшинным рылом и не тот факт, что Мелита уже получала выговор за пропажу снимков. Старшая медсестра хочет свалить всю вину на Мелиту и вынудить ее уволиться. Лично я уверен, что старшая медсестра сама виновата в исчезновении снимков. Она просто ищет козла отпущения. Как бы там ни было, Мелиту хотят заставить оплатить больничный счет почти на триста долларов. Бедняжка за всю свою жизнь не наберет столько. Она содержит больную мать и… ну, я велел ей сказать в больнице, что гарантирую оплату, но она заявила, что дело в принципе и что она не заплатит ни одного цента. По ее мнению, оплатив счет, она тем самым признает себя виновной в пропаже снимков, и тогда старшая медсестра совсем ее со света сживет.
– Время от времени в больнице случались такие побеги?
– Конечно.
– Что вы скажете о побеге, который произошел во время дежурства Мелиты?
– Женщина, которая сбежала, является злостной неплательщицей. Молодая, ей чуть больше тридцати, и у нее нет родственников. С мужем она разошлась, а приятель умыл руки и знать ничего не хочет. Ее уже хотели выписывать, но она сделала вид, что ей опять стало плохо. Среди ночи она достала из шкафа свою одежду и тихонько сбежала. Остался больничный счет на 278 долларов, который Мелита теперь должна оплатить. В том, что больная сбежала, обвиняют ее. Бедная девочка оказалась на грани нервного расстройства. На самом деле в побеге виноваты работники приемного отделения. Сбежавшая больная оказалась опытной неплательщицей, знающей свое дело. Она убедила клерка принять недействительный чек. Теперь вы понимаете, какие неприятности повлек бы за собой ваш визит в больницу.
– Вы знаете, где Мелита находится сейчас?
– Знаю.
– Где?
– А вот этого я без надобности сообщать не желаю. Не хочу, чтобы ее беспокоили.
Подумав, я заметил:
– Возможно, вы правы. Поймите, мистер Лассен, наше ведомство занимается поиском достоверной и надежной информации, а не тем, чтобы кому-то причинять неприятности. Тут у меня есть имя еще одного человека, которого мы проверяем на благонадежность. Хотя вы можете его и не знать. Хелманн Бруно. Вам что-нибудь говорит это имя?
– Бруно? Бруно?
– Да, Хелманн Бруно.
Лассен покачал головой:
– Никогда не слышал.
– Кажется, он агент какой-то промышленной фирмы. Много разъезжает по делам службы.
Лассен вновь покачал головой.
Я назвал еще пять или шесть имен, выбранных наугад в телефонном справочнике. Все они Лассену не были знакомы.
– Странно, – сказал я. – Не исключено, что Мелиту случайно включили в этот список. Никому не рассказывайте о нашей беседе.
– Я-то никому о ней не расскажу, – проговорил он в угрожающем тоне. – Вы сами следите за собой и постарайтесь не ляпнуть что-нибудь, что может девушке навредить.
Я улыбнулся ему:
– Повторяю: мое дело – собирать, а не раздавать информацию. А вам большое спасибо, мистер Лассен.
Резко повернувшись, я пошел к выходу, но у двери оглянулся. Парень посмотрел мне вслед с несколько озадаченным выражением лица.
Потом незаконченная работа привлекла его внимание, и он вновь занялся ремонтом телевизора.
Нелегко заставить Берту проявить хоть какие-нибудь чувства, но, когда я без предупреждения вошел к ней в кабинет, ее лицо попеременно выразило удивление, ужас и, наконец, гнев.
– Какого черта ты здесь делаешь? – воскликнула она.
– Я провалил дело.
– Что такое?
– Я угробил дело.
– Не говори со мной на этом похабном воровском жаргоне. Слово «угробить» употребляют взломщики сейфов, когда получают слишком много взрывчатки и она разносит к чертовой матери сейф вместе с содержимым.
– Вот именно. Я положил слишком много взрывчатки, и она разнесла к черту все наше дело.
– Что случилось?
– Брекинридж хотел расплатиться с Бруно. Я его отговорил. Сказал, что считаю Бруно мошенником. Неожиданно для меня обстоятельства изменились, и сумма, которую надо заплатить Бруно, резко возросла.
