Так что на данном этапе нам удалось одурачить их — мы дождались момента, когда конгресс, собравшись на заседание, прервет его. После этого миссис Стэнли захотела сделать еще один ход, так сказать, ударить шпагой в портьеру и поразить противника, скрывающегося за ней. Я разрешил ей, но этот выпад не дал результата. Затем следующий час мы с ней провели в кабинете президента, выбирая человека, который должен отвечать двум требованиям: он должен занимать достаточно высокий пост, чтобы его можно было поставить во главе операции по поиску президента, и он должен быть настолько надежен, насколько это вообще возможно. Будучи близки к президенту, мы слишком хорошо знали, что ни один из высокопоставленных людей Вашингтона не может быть оставлен вне подозрений. Мы также знали, что кабинет министров никогда не поддержит мою кандидатуру. — Браунелл жег взглядом Уорделла. — Наш выбор пал на вас, Уорделл, — продолжил он. — Биллингса мы знаем лучше, но у него нет необходимой твердости характера. Поэтому мы выбрали вас. Перед тем совещанием я позвонил Биллингсу и попросил его прийти пораньше и выдвинуть вашу кандидатуру. Так вы и получили эту работу. Найдите президента. Похитители не осмелятся причинить ему вред. В основном вам придется работать одному, потому что, клянусь Богом, здесь нет ни единого человека, которому вы могли бы полностью довериться — ни полисмену, ни агенту секретной службы Белого дома, ни члену кабинета министров. Вы не можете себе представить, насколько глубоко эта взбунтовавшаяся банда запустила свои залитые кровью когти в такие места, что и предполагать невозможно; банкиры переводят свои миллиарды за рубеж, однако они знают, как использовать деньги и у себя дома; среди ура-патриотов наиболее опасны те, кто поднимает меньше шума. Серорубашечники столь же глупы и безвредны, как банды гитлеровцев в 1930 году. Найдите президента, Уорделл, найдите его и доставьте в Белый дом, так чтобы бразды правления были в его руках, а проводимая им политика оставалась независимой и по-прежнему была бы его политикой. А уж потом пусть они попробуют его переубедить, если, конечно, смогут. — Неожиданно Браунелл резко повернулся и устремил взгляд в лицо начальника секретной службы. — А вы, Скиннер, что собой представляете? — спросил он. — Кто вы?
Серые недоверчивые глаза Скиннера спокойно встретили взгляд секретаря президента, он негромко ответил:
— Я обычный человек. Упрямый, недоверчивый и временами честный. Но когда выполняю работу, за которую мне платят деньги, я никогда не забываю, на кого работаю. — С этими словами он посмотрел на Уорделла и произнес: — Было бы совсем неплохо, если бы мы запланировали начать работу над нашей маленькой проблемой раньше, чем эта неделя подойдет к концу.
— Вы еще нуждаетесь в моем обществе? — спросил Браунелл.
Уорделл покачал головой:
— Нет. Два выступления в один день — это более чем достаточно. Благодарю за высказанные вами предположения. Когда потребуется, я найду вас.
Браунелл ушел. После того как дверь за ним закрылась, Уорделл сказал:
— Итак, первый вопрос: что вы думаете о секретаре президента Браунелле?
— Он не так уж плох, — ответил Скиннер. — Некоторые его мысли мне положительно нравятся, например о том, что доверять никому нельзя. Вот почему я считаю, что было бы неплохо послать трех-четырех человек с целью обследовать каждый кубический дюйм в Белом доме.
Уорделл кивнул в знак согласия:
— Именно это мы и сделаем.
Льюис Уорделл никогда не работал сыщиком. До своего назначения в кабинет министров он был практикующим адвокатом в Индиане и активным сторонником политики либерального толка. По своим взглядам он был скептиком, но с большой долей толерантности, обладал проницательным и гибким умом, а также настойчивостью и упорством, заметными даже на фоне известного своим упрямством семейства Хузьер. Короче говоря, Уорделл обладал незаурядными способностями, однако никогда не занимался сыскной работой, и это обстоятельство оказалось причиной ошибки, которую он совершил вечером того вторника и которую не догадался исправить в течение сорока восьми часов, а именно: он пытался проводить работу одновременно по всем направлениям и везде обеспечивать личное руководство. Следствием подобной организации расследования стало то, что путаница и всевозможные проволочки затормозили самые смелые и решительные действия его подчиненных; многие версии оказались отброшенными, не получив ни заключения о своей бесперспективности, ни какого-либо развития, а к середине четверга сам Уорделл, сидя за своим рабочим столом, находился в полуобморочном состоянии.
Нет, дело не в том, что он пренебрегал помощью.
Когда в час ночи в среду к нему прибыл один из самых лучших инспекторов Управления полиции Нью-Йорка с командой из двадцати специально отобранных агентов сыскного отдела, предложенная ими помощь была встречена с неподдельным энтузиазмом. Аналогичные предложения, поступившие из других городов, были отклонены лишь потому, что от них вряд ли могла бы быть какая-нибудь реальная польза. Утро еще не наступило, а поиски уже были достаточно хорошо организованы; были обследованы сотни шоссе, улиц, а также тоннелей, которыми могли воспользоваться преступники. Были проведены облавы, в результате которых задержали множество граждан, известных по газетам как «обитатели преступного мира», а также сотни серорубашечников, включая их лидера Линкольна Ли, который был взят спящим в квартире депутата от штата Техас в палате представителей. Были допрошены все лица, о которых было известно, что в утро вторника они находились либо в самом Белом доме, либо поблизости от него. Шестеро из допрошенных — слуга, два мелких чиновника, два садовника и курьер из Государственного департамента — были задержаны для более детального допроса. Пять человек из принадлежащего Госдепартаменту Бюро расследований посетили конторы телефонной компании, проверяя все междугородные переговоры, начиная с утра понедельника. Был составлен поминутный график движения автомобиля, что привез растения для садовников. Был взят под арест часовой, который стоял на посту у заднего крыльца; точно так же поступили с охранником, которому было поручено наблюдение за той же частью территории, прилегающей к Белому дому, и с дежурившими в тот день агентами секретной службы. Добрый десяток специалистов исследовали пропитанный хлороформом платок — из льняного батиста высшего качества, не новый, с подрубленными краями и без метки прачечной, а десяток оперативников по всему городу поднимали с постели владельцев аптек и их помощников, выясняя, кто покупал хлороформ в течение последних нескольких дней. Вооруженные электрическими фонарями люди из военного министерства изучали каждый квадратный дюйм поверхности — лужайки, мостовые и гравий на дорожках, расположенных к югу от Белого дома. Армия сыщиков прочесывала разбитый на сектора город, имея приказ допрашивать любого и осматривать помещения, вызывающие хотя бы малейшее подозрение. К трем часам утра Льюис Уорделл позвонил в Балтимор, Филадельфию и Бостон с просьбой прислать людей.
Специально созданные группы следователей помощника министра юстиции и Бюро расследований, а также специалисты, отобранные Уорделлом и Биллингсом, разрабатывали еще одно направление. Они заполонили дома лиц, значительных и не очень, как состоящих, так и не состоящих на государственной службе. Часто их поднимали с постели, с тем чтобы поговорить на самые разные темы. В данном случае следователи сочетали настойчивое профессиональное любопытство с почтительностью, больше всего опасаясь оскорбить или обидеть допрашиваемого и надеясь главным образом, что кто-нибудь по неосторожности или беспечности сболтнет что-то такое, что сможет послужить наводкой в проведении расследования.
И к трем часам ночи к Уорделлу стал поступать тот вид помощи, которую можно отнести к категории неизбежной, — какие бы затруднения она ни создавала, проигнорировать ее, не опасаясь последствий, не представлялось возможным. Размах этой помощи постоянно рос, и она стала приобретать характер лавины. Телеграфные и телефонные провода гудели от переполнявшей их информации советов, рекомендуемых направлений проведения расследования и подозрений, что направлялись из графств каждого штата тысячами бдительных и недремлющих граждан. Во вторник, около семи часов вечера, поступил первый подобный совет, и Льюис Уорделл распорядился, чтобы о каждом таком сообщении докладывалось непосредственно ему! Восемью часами позже, еще до наступления утра, бригада из шести человек — пятеро у телефонных аппаратов и один, занятый на резке телеграфной ленты, — только и делала, что принимала сообщения в кабинете особого подразделения министерства юстиции.
