– Да, я его видел. – Я отхлебнул кофе. – И слышал. Черт его знает. Можно придумать тысячу причин, даже шантаж. Элинор и в самом деле написала «это деньги от твоего отца», и она знала, что посылает их Джаррет. Так что на самом деле ее фраза должна была звучать так: «эти деньги и в самом деле от твоего отца, но присылал их мне Сайрус М. Джаррет, потому что некий человек является твоим отцом». Так что нам остается только натравить на это дело Сола и Фреда, чтобы они раскопали, кому Джаррет мог быть настолько обязан двадцать два года назад.
– Своему сыну.
– Да, это первое, что приходит в голову. Вы меня опередили. Я как раз собирался встать и провозгласить: «Любому орангутангу пришло бы в голову, что здесь может быть замешан джарретовский сынок». И с достоинством удалиться.
Я встал.
– Если чего надумаете, то номер Сола у вас есть. Вдруг Юджин Джаррет пожалует…
Я с достоинством удалился.
Когда в пятницу в одиннадцать утра Вульф спустился из оранжереи в кабинет, его уже поджидали Сол Пензер (получает десять долларов в час, но стоит вдвое больше), Фред Даркин (восемь зеленых в час и стоит того) и Орри Катер (тоже восемь, но отрабатывает их не всегда). Сыщики сидели в желтых креслах лицом ко мне, держа в руках записные книжки. Мы сидели так уже в течение часа. При появлении Вульфа все трое встали. Поскольку Вульф не видел их уже довольно давно, он обменялся со всеми рукопожатиями, после чего протопал к столу. Сол, Фред и Орри развернули кресла, чтобы сидеть лицом к нему.
Я доложил Вульфу, что ввел всех в курс дела, выдал деньги и мы обсудили с Орри его задание по проверке алиби Джаррета.
Вульф посмотрел на Сола и спросил:
– Есть соображения?
Сот закрыл записную книжку и ответил:
– Несколько дюжин, пожалуй, набралось бы. Как и у любого другого. Самое трудное сейчас состоит в том, что мы не знаем, когда именно она поменяла имя и фамилию. Это сильно усложняет поиски.
– Но ты считаешь, что в первую очередь нужно выяснить именно это?
– Для нас с Фредом – да. Конечно, сейчас предпочтительнее всего делать ставку на Джаррета-младшего, но это уже для вас с Арчи. И еще Макгрей. Баллу сказал Арчи, что Макгрей хотел бы встретиться с вами.
Вульф сжал губы. Он терпеть не мог приниматься за работу.
– Арчи! – прорычал он. – Позвони мистеру Макгрею. Я сам с ним поговорю.
Если вам кажется, что дозвониться до вице-президента проще и быстрей, чем до президента, то вы заблуждаетесь. Кто-то из наиболее рьяных подчиненных наотрез отказывается соединять нас с мистером Макгреем до тех пор, пока трубку не возьмет сам Вульф. Наконец Макгрей снял трубку, но и тут Вульфа постигло разочарование: он вежливо поинтересовался, не сможет ли мистер Макгрей приехать в три часа, но тот не был уверен, что успеет даже к шести, и, в свою очередь, спросил, нельзя ли перенести встречу на понедельник. Макгрей куда-то уезжал на уик-энд, так что в конце концов они сторговались на шести.
Наша славная троица задержалась до обеда. Я позвонил в Вашингтон знакомому трехзвездному генералу из Пентагона, который не забыл услуги, некогда оказанные ему Вульфом, и он пообещал помочь Орри, насколько это было в его силах. В остальном полтора часа ушли на обсуждение задания Сола и Фреда. Кроме двух имен и фотографий у них ничего не было; сыщики не знали даже, где жила в то время Карлотта-Элинор – в Нью-Йорке, пригороде Нью-Йорка или вообще в другом штате. Из всех, кто знал ее тогда, нам были известны лишь четверо: отец, сын и дочь Макгрея, он в последний раз видел Карлотту Воэн в сентябре-октябре сорок четвертого года. Трудно, конечно, начинать поиски, когда и начинать-то их неоткуда. В конце концов мы остановились на трех вариантах: Фред с фотографиями начнет обходит магазины, аптеки и прачечные, примыкающие к домам Джаррета в Нью-Йорке и в предместье Нью-Йорка; Сол займется всем, что придет ему в голову – от просмотра старых телефонных справочников до поисков записей в книгах регистрации покупок в универмагах; я же помещу объявления во все нью-йоркские газеты.
После обеда я лично отвез в агентство текст объявления, которое сочинил Вульф:
«500 долларов будут выплачены за любую достоверную информацию обо всех передвижениях и местах проживания КАРЛОТТЫ ВОЭН, известной также как ЭЛИНОР ДЕНОВО, в период от 1 апреля 1944 г. до 1 октября 1944 г.»
Признаться, при написании не обошлось без споров. Вульф хотел, чтобы объявление поместили на шести дюймах а не на трех, и чтобы в нижней части напечатали фотографию Элинор. Я возражал, что в этом случае нас завалят письмами от желающих урвать легкие полкуска, а мне придется тратить уйму времени на разоблачение фальшивок. В итоге я взял верх.
В агентстве «Грин энд Бест» мне пытались было внушить, что лучше увеличить рамку до четырех дюймов, но я настоял на своем.
Бертрам Макгрей появился в восемь минут седьмого. Судя по его внешнему виду, уик-энд ему и вправду не помешает; он волочил ноги, а лицо казалось совершенно изможденным. Да, тяжкое это бремя – ломать голову над тем, как разместить два миллиарда не принадлежащих тебе денег.
Представив Макгрея Вульфу и усадив его в красное кожаное кресло, я поинтересовался, не соорудить ли какую-нибудь выпивку, но Макгрей отказался, добавив, что ему еще предстоит катить целых восемьдесят миль. Затем он робко посмотрел на Вульфа и пробормотал, что вообще-то времени у него не слишком много. Потом добавил:
– Дело в том, что у меня выдалась крайне утомительная неделя и мне нужно побыстрее вырваться на воздух. Я не спросил вас по телефону, но, должно быть, это опять по поводу Джаррета?
Вульф кивнул.
– Мы сели в лужу. Весьма вероятно, что Джаррет не является отцом дочери Элинор Деново.
– Что? – У Макгрея отвалилась челюсть. – Но… почему? Ведь он посылал эти чеки.
– Да, это установлено твердо, благодаря мистеру Баллу и вам. Но дочь родилась двенадцатого апреля тысяча девятьсот сорок пятого года, следовательно, зачата была летом сорок четвертого, а, по словам мистера Джаррета, он провел все лето за границей по заданию правительства. В июле, например, он лежал в военном госпитале в Неаполе. Подчеркиваю: по его словам.
– Господи! – Макгрей растерянно взглянул на меня. – А разве я вам это не рассказывал?
Я помотал головой.
– Но я вас и не спрашивал. Хотя был обязан спросить. Прошу прощения. Теперь спрашивает мистер Вульф. Джаррет сказал мне, что в конце мая сорок четвертого года он полетел в Англию, а оттуда в Египет, потом в Италию и снова в Африку, так что вернулся домой он только шестого сентября. Сейчас мы это проверяем. Вы можете нам помочь?
Макгрей посмотрел на меня, потом повернулся к Вульфу.
– А вы уверены насчет даты рождения? – спросил он.
– Да, здесь тоже сомнений нет. Мистер Гудвин видел свидетельство о рождении.
– Тогда… Вы… О, Господи! Значит, все лето он провел за границей. Я, конечно, могу проверить, когда он улетел и когда вернулся, но нужно ли это теперь?
– Нет. Но нам важно другое: не покидала ли страну Элинор Деново – вернее, Карлотта Воэн, как она называлась тогда. Могли бы вы нам помочь?
– Нет, конечно. Я ее не… Я видел ее несколько раз с тех пор, как она переехала, я с ней почти не разговаривал. – Макгрей выглядел вконец несчастным. – Жаль, что вы не сказали мне все это по телефону. – Он бросил взгляд на часы. – Целый час потрачен впустую.
– Возможно, что и нет. – Вульф чуть наклонил голову. – Вы раздосадованы, мистер Макгрей. Это вполне понятно. Но и нам тоже несладко. Нельзя сказать, что мы с мистером Гудвином допустили ошибку в логике умозаключений. К тому же вы сами сказали, что Карлотта Воэн весной сорок четвертого сменила место жительства, но не прервала деловых отношений с Джарретом. Вполне логично предположить, что если их отношения вышли за рамки чисто деловых, Джаррет мог позаботиться о том, чтобы предоставить ей другое жилье. Мы до сих пор не отказываемся от этой версии; нужно только продолжить расследование. Вчера вы также сказали мистеру Гудвину, что, возможно, Юджин Джаррет был какое-то время увлечен Карлоттой. Ему тогда было двадцать, и он, должно быть, обучался в колледже, но лето он, скорее всего, проводил дома. К тому же сыну столь богатого отца было бы несложно изыскать возможность для того, чтобы снять для Карлотты квартиру. Не стану также объяснять вам очевидное, что чеки, которые отсылал Джаррет, могли предназначаться вовсе не для его дочери, а для внучки. Что вы думаете по этому поводу?
Макгрей нахмурился. Потом посмотрел на меня и спросил:
– Разве я говорил такое?
Я кивнул.
– Могу воспроизвести, если желаете.
Макгрей ошарашенно покрутил головой.
– Ничего не помню. – Он повернулся к Вульфу. – Просто нелепо. Двадцать два года Джаррет посылал ей деньги только потому, что его сын… Нет, не могу в это поверить. Хотя, кто его знает… – Он задумчиво поджал губы, перевел взгляд с Вульфа на меня, потом обратно. – Я хочу уяснить одно. Когда мистер Баллу обратился ко мне по поводу этих чеков и я выяснил, что их оплачивал Джаррет, я не возражал, чтобы эти сведения стали известны вам. Мне было даже приятно, что с помощью такого пустяка можно насолить Джаррету. Бог-свидетель, что Джаррет доставил мне массу неприятностей. Но вот его сын – другое дело. Ему бы я неприятностей причинять не стал, даже если бы располагал нужными вам сведениями. Но у меня их нет. Юджин Джаррет – не только мой коллега, которого я уважаю за высокий профессионализм, но и мой друг. Могу вам сказать – и это все, – что Юджин не разговаривает с отцом вот уже десять лет. И он оценивает своего отца куда более жесткими мерками, чем я. Я уверен, что если Сайрус Джаррет продолжал посылать деньги этой женщине – Карлотте Воэн или Элинор Деново – в течение последних десяти лет, то это точно никакие связано с его сыном.
