Ознакомительная версия.
Он рассмеялся. Миссис Макри вежливо улыбнулась. Ей это не показалось смешным, потому что было очень похоже на то, что мог сделать каноник Пеннифезер.
– Ах! – воскликнул архидиакон Симмонс одобрительно. – Ваши замечательные телячьи отбивные! Вы превосходная кулинарка, миссис Макри. Надеюсь, мой друг способен вас оценить.
За телячьими отбивными последовал пудинг с ежевичной подливкой, до которой, как вспоминала миссис Макри, архидиакон Симмонс был большим охотником. После трапезы этот добрый человек вплотную занялся поисками своего пропавшего друга. Он набросился на телефон с живостью и полным пренебрежением к возможным расходам, что заставило миссис Макри обеспокоенно поджать губы, впрочем не то чтобы в знак неодобрения, ибо она прекрасно понимала, что хозяина необходимо обнаружить.
Сначала он попытался чего-то добиться от сестры каноника, которая не особенно интересовалась передвижениями своего брата и, как всегда, не имела никакого понятия о том, где он может быть. Затем он снова обратился в отель «Бертрам» и выяснил там все до мельчайших подробностей. Каноник совершенно определенно покинул гостиницу вечером девятнадцатого. При нем была небольшая сумка, а остальной багаж каноник оставил в номере, который он за собой закрепил. Он упоминал, что направляется на какую-то конференцию в Люцерн. Он не сразу из гостиницы отправился в аэропорт. Швейцар, который хорошо его знал, посадил его в такси и велел шоферу, как и просил каноник, доставить его в клуб «Атенеум». Это был тот последний раз, когда кто-либо в отеле видел каноника Пеннифезера. Да, еще одна небольшая деталь: он забыл оставить ключ от номера и увез его с собой. Но такое случалось с ним не в первый раз.
Архидиакон Симмонс несколько минут молча поразмыслил, прежде чем сделать следующий звонок. Он мог бы позвонить в лондонский аэровокзал. Но это, несомненно, займет значительное время. Можно найти более короткий путь. Он позвонил доктору Вайсгартену, известному ученому-гебхаисту, который, без сомнения, должен был присутствовать на конференции.
Доктор Вайсгартен оказался дома. Как только он услышал, кто говорит, он тут же излил на слушателя бурный поток разгромной критики в адрес двух докладов, представленных на конференции в Люцерне.
– До чего бездарен этот Хогаров! – говорил он. – Ужасный бездарь! И как это он еще держится, просто диву даюсь! Никакой он не ученый. Знаете, что он там ляпнул?
Архидиакон вздохнул, но должен был проявить твердость. Иначе весь вечер ему придется выслушивать критику в адрес коллег-ученых на конференции в Люцерне. С известной неохотой Вайсгартену пришлось сосредоточиться на более прозаичных вопросах.
– Пеннифезер? – переспросил он. – Пеннифезер? Да, он должен был присутствовать. Не представляю, почему его не было. Сказал, что приедет. Всего за неделю до этого он мне обещал приехать, когда я встретил его в «Атенеуме».
– Вы хотите сказать, что его вообще не было на конференции?
– Именно это я и сказал вам только что. Он должен был присутствовать.
– А вам известно, почему его не было? Он прислал какое-нибудь объяснение?
– Откуда мне знать? Он совершенно определенно говорил, что будет там. А-а, да, я вспомнил. Его ждали. Несколько человек отметили его отсутствие. Думали, что, может, у него простуда или что-то в этом роде. Предательская погода. – Вайсгартен чуть не пустился снова в обсуждение своих коллег-ученых, но архидиакон Симмонс прервал разговор.
Он получил конкретные сведения, но такие, которые впервые за это время его встревожили. Каноник Пеннифезер отсутствовал на конференции в Люцерне, хотя собирался там быть. Архидиакону Симмонсу показалось странным, что его там не было. Конечно, он мог сесть не в тот самолет, хотя «Бритиш эруэйз» обычно очень внимательны к своим пассажирам и, как правило, предотвращают подобные ошибки. Но Пеннифезер мог забыть точную дату проведения конференции. Такое с ним вполне могло случиться. Но если даже и так, куда он мог вместо этого отправиться?
Теперь Симмонс обратился в аэропорт. Тут пришлось долго и терпеливо ждать, пока его переключали с одного отдела на другой. В конце концов он получил точную информацию: каноником Пеннифезером было зарегистрировано место на самолет в 21.40 на Люцерн восемнадцатого, но в самолете его не было.
– Так, мы продвигаемся, – сказал архидиакон Симмонс миссис Макри, которая торчала у него за спиной. – Так, сейчас подумаем. У кого же спросить теперь?
– Все эти разговоры влетят в копеечку, – заметила миссис Макри.
– Боюсь, что вы правы, – признался архидиакон Симмонс. – Но нам необходимо его выследить. Он уже не так молод.
– Ой, сэр, ведь вы не думаете на самом деле, что с ним могло что-нибудь случиться?
– Ну, будем надеяться, что нет… Я так не думаю, потому что вас бы поставили в известность. При нем всегда были документы на его имя и адрес, верно?
– О да, сэр. При нем всегда были визитные карточки. Да и письма он с собой носил, и у него в бумажнике всегда всего полно.
– Да-а, в таком случае я не думаю, чтобы он был в больнице, – сказал архидиакон. – Нужно подумать. Так, из гостиницы он отправился в «Атенеум». Вот туда-то я и позвоню.
Здесь он получил некоторую конкретную информацию: каноник Пеннифезер, которого здесь отлично знали, обедал здесь в 7.30 вечера девятнадцатого. Именно в этот момент архидиакона осенило нечто ранее упущенное. Билет на самолет был на восемнадцатое, но каноник, покидая на такси отель «Бертрам», упомянул, что он должен быть на конференции в Люцерне девятнадцатого. Появился просвет. «Старый дурень, – подумал архидиакон Симмонс, но не произнес этого вслух, чтобы не услышала миссис Макри. – Перепутал дни. Конференция была девятнадцатого. В этом я уверен. А он думал, что уезжает восемнадцатого. Ошибся на один день».
Дальше Симмонс внимательно проследил за действиями Пеннифезера. Каноник отправился в «Атенеум», пообедал и двинулся в аэропорт Кенсингтон. Там ему, конечно, указали, что билет его просрочен, и тут он осознал, что конференция, на которой он должен был присутствовать, уже закончилась.
– Так вот как это было, – сказал архидиакон Симмонс, – помяните мое слово.
Он все объяснил миссис Макри, которая согласилась, что такое вполне могло случиться.
– И что он мог бы сделать после этого?
– Вернуться в гостиницу, – предположила миссис Макри.
– А прямо сюда он не мог отправиться – на вокзал и домой?
– Нет. Если его вещи оставались в гостинице, он бы за ними заехал.
– Справедливо, – согласился Симмонс. – Ладно. Будем исходить из этого. Он уезжает из аэропорта со своей маленькой сумкой и направляется обратно в гостиницу или, во всяком случае, собирается это сделать. Мог бы, например, поужинать. Нет, он ведь поужинал в «Атенеуме». Итак, он отправляется в гостиницу. Но он туда так и не приезжает. – Он помедлил минутку-другую, а затем добавил: – А вдруг он приезжал туда? Вроде бы его там никто не видел. Так что же случилось с ним по пути?
– Он мог встретить кого-нибудь, – предположила миссис Макри неуверенно.
– Да. Конечно, это вполне возможно. Какого-нибудь друга, с которым давно не встречался… Он мог отправиться с этим другом в гостиницу, где тот остановился, или к нему домой, но не провел же он там три дня? Не мог же он на целых три дня забыть про вещи в гостинице. Он бы позвонил им, или заехал за вещами, или, если уж его всерьез одолело беспамятство, он просто вернулся бы прямо домой. Молчит уже три дня. Этому нет объяснения.
– Если он попал в аварию…
– Да, миссис Макри, конечно, этого нельзя исключить. Мы можем обзвонить больницы. Но вы говорите, у него с собой масса документов, по которым легко установить его личность. М-м… боюсь, что нам остается только одно, – произнес как можно деликатнее архидиакон. – Нам остается только обратиться в полицию.
Мисс Марпл получила огромное удовольствие от пребывания в Лондоне. Ей удалось сделать многое из того, что не удавалось во время предыдущих кратких наездов в столицу. Тем не менее приходилось с сожалением признать, что она не воспользовалась широкими возможностями культурной программы – не побывала ни в картинных галереях, ни в музеях. А что касается показа мод, то посетить ей его и в голову не пришло. Но зато она побывала в отделах больших универмагов, торгующих фарфором и хрусталем, а также в отделах постельного белья; кроме того, ей удалось приобрести кое-какие обивочные ткани по сниженным ценам. Истратив определенную сумму, которая показалась ей разумной, на эти домашние закупки, она с увлечением предалась заранее намеченным посещениям. Побывала в местах и в магазинах, которые запомнились ей с юных лет. Иногда ей просто хотелось узнать, существуют ли они до сих пор. Раньше у нее никогда не хватало на это времени, а сейчас она просто наслаждалась своими экскурсами в прошлое. После краткого послеобеденного сна она выходила из гостиницы и, стараясь избежать услуг заботливого швейцара, который был твердо убежден, что дама ее возраста и хрупкой конституции непременно должна пользоваться такси, шла к автобусной остановке или станции метро. Она купила карманный путеводитель по маршрутам автобусов и «Карту подземного транспорта» и тщательно планировала свои путешествия. Однажды днем ее можно было увидеть погруженной в приятные воспоминания и шагающей по садам Ивлин или по Онслоу-сквер и бормочущей про себя: «Да, это был дом миссис Ван Дилан. Он выглядит сейчас совсем иначе. Его явно перестроили. Боже мой, да на нем четыре звонка! Это означает, что он разделен на четыре квартиры».
Ознакомительная версия.
