– Да.
– Значит, вы не анархист?
– Господь с вами! – в голосе Фила звучало неописуемое отвращение. – С чего вы взяли?
– Неважно, – отмахнулся Фокс. – Вы сказали, что на жизнь у вас уходит пятнадцать долларов в неделю. Но ведь вы, без сомнения, живете в доме отца.
– Нет. Я съехал два года назад. Вдобавок ко всему прочему там мне приходилось постоянно увиливать от игры в бридж.
– Можно узнать ваш адрес, на случай, если…
– Конечно. Восточная Двадцать девятая улица, девятьсот четырнадцать. Телефона у меня нет. Вход с черной лестницы, пятый этаж.
Зазвонил телефон. Адвокат извинился, снял трубку и произнес:
– Нат Коллинз у аппарата, – после чего секунд двадцать просто слушал, затем прокричал: – Алло! Алло? Алло, алло?
Он повесил трубку, отодвинул телефон, взял блокнот и карандаш, быстро нацарапал несколько фраз, вырвал листок и вручил его Фоксу:
– Появилась одна зацепка. Проверь, когда улучишь минутку.
Фокс взглянул на листок и пробежал глазами наспех набросанные слова:
Измененный мужской голос сказал: «Человек в непромокаемом плаще, прошлой ночью в 7 ч. 40 мин. вошедший в здание фабрики Тингли, это Филип Тингли. Абсолютно поручиться нельзя, но сто к одному, что это он».
– Спасибо, – кивнул Фокс. – Попробую разобраться с этим завтра. – Он сунул листок в карман и улыбнулся Филу: – Итак, мистер Тингли, мне очень жаль, что нам не удалось выяснить, зачем ваш отец обращался к мисс Дункан. Насколько я понимаю, ваш разговор с отцом начался, когда пробило пять?
– Верно.
– Не подскажете, когда он завершился?
– Пожалуйста. Без двадцати шесть.
– Что было потом?
– Я отправился на Бродвей, перекусил в кафе-автомате, затем добрался до пересечения Тридцать восьмой улицы и Шестой авеню – у нас там небольшая контора.
– У нас?
– Я имею в виду «Труденьги».
– А. Вы часто бываете там вечерами?
– Почти каждый день. Я трачу на это все свои деньги и время. Оттуда я вышел около семи часов с пачкой рекламных буклетов – анонсом собрания, которое мы устраиваем, – и стал раздавать их на Сорок второй улице. В девятом часу я вернулся в контору и оставался там до девяти часов, когда мы закрылись.
– Итак, с семи до восьми вы находились на Сорок второй улице, где раздавали буклеты.
– Все правильно.
– Но ведь шел дождь? Вы раздавали буклеты под дождем?
– Конечно. Это самое подходящее время. Люди собираются у подъездов и под козырьками, поэтому есть шанс вручить побольше буклетов. – Фил скривил рот. – Если вы решили избавить Эми от неприятностей, свалив их на меня, боюсь, вам это не удастся.
– Хотите сказать, вы не боитесь оказаться замешанным в убийстве собственного приемного отца?
– Не только не боюсь, но и впредь бояться не собираюсь.
– Что ж, это сильная позиция. Главное – на ней удержаться. Впрочем, не забывайте, что и у вас есть слабое место: вы ведь наследник Артура Тингли.
– Наследник? – Презрительная гримаса, кривившая губы Фила, превратилась почти в оскал. – Это называется – наследник? При том что бизнес полностью передан в руки трех давно выживших из ума опекунов?
– Однако за этот бизнес предлагают триста тысяч долларов наличными. К тому же Тингли помимо фабрики, очевидно, владел и другой собственностью, разве нет?
– Владел, – едко заметил Фил, – однако вся она поступила в распоряжение опекунского совета. Даже дом и обстановка.
– Вы знали о содержании завещания?
– Даже не сомневайтесь. Это была его любимая дубинка, которой он вечно размахивал у меня перед носом, угрожая оставить ни с чем.
– Несладко вам приходилось, должно быть, – сочувственно заметил Фокс, вставая. – Большое вам спасибо, мистер Тингли, хотя вы и не слишком нам помогли. – Он подошел к вешалке и взял пальто и шляпу. – То, о чем я собирался с вами поговорить, мисс Дункан, может подождать. Я свяжусь с вами утром. До встречи, Нат.
Он уже повернулся к выходу, но тут за его спиной раздался голос:
– Эй, подождите минутку! – Фил Тингли что-то вытащил из кармана и протянул Фоксу. – Это наша «Декларация об основных потребностях мировой экономики». Обязательно прочтите. Я пришлю вам комплект бюллетеней «Труденьги»…
– Весьма признателен. Весьма. – Фокс взял декларацию и поспешно вышел.
В приемной сыщик, который только что очень торопился, внезапно притормозил. На стуле у стены Леонард Клифф читал вечернюю газету. Фокс подошел к столу, за которым сидела мисс Лэраби, и наклонился к ней с такой решимостью, будто недавний эпизод с мисс Дункан сформировал у него устойчивую привычку к поцелуям. Однако вместо поцелуя он тихо прошептал ей на ухо: «Он все это время сидел здесь?»
Мисс Лэраби, очевидно, испытывала отвращение к подобного рода перешептываниям. Без лишних слов, нисколько не переменившись в лице, она повернулась к печатной машинке, заправила в нее лист бумаги, что-то напечатала, вынула бумагу и передала ее Фоксу. Он прочел:
20 мин. назад он спросил, где мужской туалет, и вышел. Вернулся примерно через 10 мин. с газетой. Должно быть, спускался вниз.
– Спасибо, – сказал Фокс, сложил листок и убрал его в карман. – Если будут новости, я дам вам знать. – Он подошел к Леонарду Клиффу: – Мистер Клифф, рассуждая о порче продукции Тингли, вы сказали, что подозреваете Корпорацию производителей злаковых, так как вам знакомы их методы.
Клифф, опустив газету, кивнул:
– Да, верно. Я ляпнул, не подумав. Но вы обещали об этом не распространяться.
– Обещал. То есть я обещаю не говорить об этом с теми, кто этого еще не знает. В разговоре, который состоялся у нас с Артуром Тингли в понедельник, он тоже упоминал Корпорацию производителей злаковых. Это ваши основные конкуренты?
– Пока что нет. Но они… – Клифф умолк, затем пожал плечами и продолжил: – В конце концов, многие в курсе, вам кто угодно об этом расскажет. Около года назад Гатри Джадд из банка «Метрополитен траст» положил глаз на Корпорацию производителей злаковых и подмял ее под себя. В интересах своего банка, разумеется. Вы знаете Джадда?
– Нет, но я о нем наслышан.
– Тогда не надо вам рассказывать, что это за человек. Говоря, что мне знакомы методы этих ребят, я имел в виду именно Гатри Джадда.
– Ясно. Вы будете завтра у себя в конторе?
– Разумеется.
– Возможно, я к вам заскочу. Всего хорошего.
Фокс откланялся, спустился на улицу, где ранние ноябрьские сумерки уже превратили вечер в ночь, быстро добрался до Мэдисон-авеню, отмахал шесть кварталов на север, вошел в вестибюль другого делового здания и сверился с планом расположения помещений. Затем поднялся на лифте на тридцать второй этаж, вступил в длинный коридор и отыскал дверь с табличкой:
БОННЕР И РАФРЭЙДЕТЕКТИВЫ
Войдя, он очутился в маленькой уютной приемной, являвшей собой полный контраст с приемной фабрики Тингли: стены выкрашены в светло-зеленый цвет; свет мягкий, рассеянный; на полу – темно-красная резиновая плитка; из обстановки – стулья, маленький столик и вешалка черно-красного лака с хромированной отделкой.
Приемная была пуста. Фокс завертел головой, прикидывая, как ему быть, и в это время открылась внутренняя дверь и из нее вышла Дол Боннер, в пальто, шляпке и перчатках.
– Как раз вовремя, – заметил Фокс. – Я боялся вас не застать.
Она холодно улыбнулась:
– Я польщена. – Ее карамелевые глаза встретились с его глазами. – Очень жаль… У меня встреча…
– У меня тоже, поэтому я вас не задержу. Какая милая комната… Так о чем вы в прошлую субботу беседовали с Леонардом Клиффом в баре «Рустермана»?
– Да бросьте! – Она если и не сменила гнев на милость, то, по крайней мере, развеселилась. – Это даже забавно. И многого вы добиваетесь подобными методами?
– Когда есть чем крыть, то многого. Было бы славно посидеть тут, посудачить в свое удовольствие, но, к сожалению, мы оба спешим. Дело в том, что Клифф предложил свою версию вашей с ним беседы. А теперь я хочу выслушать вашу, чтобы их сопоставить. Вы же знаете, как это делается. Рутинная работа.
– Да, но я предпочитаю другие подходы. – В ее глазах плясали веселые огоньки. – И это Текумсе Фокс? Стыдитесь! Кто я, по-вашему? Прислуга, отвечающая на телефонные звонки?
– Ну что вы! И все-таки вы расскажете. Это дело об убийстве не имеет к вам отношения, так стоит ли в него впутываться? Если ввяжетесь, у вас могут возникнуть большие неприятности. Возможно, вам кажется, что это вполне правильно и этично – подрядиться следить за В для А, а потом по поручению B присматривать за C. Но вы же знаете, что́ подумает полиция. У них появятся сомнения, и они непременно начнут вам докучать. В лучшем случае вас заподозрят в двойной игре, в обмане доверия клиента, а в худшем – в том, что вы способствовали его гибели. Я в этом вовсе не заинтересован. Мне просто нужен ответ на мой вопрос. Рассусоливать некогда. Если ответа я не дождусь, немедленно звоню инспектору Дэймону. А дальше вы знаете: доставить живой или мертвой; допросы, протоколы; пожалуйста, подпишите это заявление; явитесь утром; не покидайте пределов штата…
