— Не требуется. У меня есть клиент.
— Что ж, значит, все в порядке.
Он повернулся и понуро зашаркал к выходу. Шел он так медленно, что мне не составило ни малейшего труда опередить его и открыть перед ним дверь. Уже выходя, Макгрей хотел было что-то сказать, но передумал. Внизу у тротуара стоял его автомобиль — «империал» 1965 года выпуска.
Вулф сидел с закрытыми глазами и пощипывал мочку уха. Я прошагал к своему столу, сел и произнес:
— Если хотите знать мое мнение, то мы потратили зря не только время Макгрея, но и свое собственное. Конечно, все его рассуждения насчет отношений между отцом и сыном яйца выеденного не стоят. Старый Джаррет чувствовал бы себя в долгу перед Элинор, а не перед сыном. Нет, хоть режьте меня на куски, надо браться за джарретовского отпрыска. Больше некому.
Вулф хрюкнул и открыл глаза.
— А что, если неверна наша исходная предпосылка? Вдруг эти выплаты не имеют отношения к рождению девочки?
— Тогда нам крышка. К тому же в этом случае все письма Элинор — ложь от начала до конца. Да и зачем бы тогда Элинор хранила эти деньги? Причем сберегла все до последней сотни.
— Женщины — непредсказуемое скопище причуд.
— Кто это сказал?
— Я.
— Не настолько непредсказуемое.
Его плечи поднялись и опустились.
— У тебя есть еще время на то, чтобы напечатать одно письмо? Чтобы сразу отослать?
— Нет. Но я должен понести наказание за свою глупость. — Я извлек из выдвижного ящика стола блокнот. — Мисс Роуэн не даст мне умереть голодной смертью, даже если я приеду совсем поздно. Она — тонкая и понимающая натура.
— Фу! — Вулфу до смертного одра не забыть, как Лили называла его Питом и поливала духами «Персидская гурия»[3]. — У тебя есть домашний адрес Юджина Джаррета?
Я кивнул.
— Добыл сегодня утром. Думал, что он может понадобиться Солу.
— Отошлешь сегодня же экспресс-почтой. «Уважаемый мистер Джаррет! Представляя интересы своего клиента, запятая, убедительно прошу Вас помочь мне получить сведения о деятельности мисс Карлотты Воэн в тысяча девятьсот сорок третьем — сорок четвертом годах, запятая, когда она находилась на службе у Вашего отца. Точка. Буду премного обязан, запятая, если в понедельник Вы сумеете найти время, запятая, чтобы прийти в мою контору по указанному адресу в одиннадцать утра, запятая, или в половине третьего, запятая, или в шесть вечера. Точка. Искренне ваш».
— Почему бы не пригласить его еще и на девять вечера?
— Ты же знаешь, я не люблю работать после ужина. Впрочем… Хорошо. Добавь девять часов.
Я повернул к себе пишущую машинку, достал бумагу, копирку и начал печатать.
Час спустя я катил по парковой аллее имени Генри Хадсона со скоростью шестьдесят миль в час и размышлял над положением дел. Я чувствовал неловкость перед нашим клиентом. В пятницу утром я позвонил Эми, сказал, что Джаррет вряд ли может быть ее отцом, и объяснил почему. Вот и все. А ведь она вполне заслуживала право знать, что была права насчет фамилии Деново, что на самом деле ее мать звали Карлотта Воэн. Как-никак за восемь дней, что мы уже занимались ее делом, можно было сказать Эми хотя бы это. Совесть мучила меня и по другому поводу: мне предстоял приятный уик-энд в обществе Лили Роуэн, в то время как Сол, Фред и Орри вкалывали не на страх, а на совесть, пытаясь отыскать иголку в стоге сена.
В воскресенье вечером, возвращаясь домой, я чувствовал себя не лучше. Уик-энд не удался. Кроме меня, у Лили гостила в этот раз Эми Деново. Так вот, не успел я приехать, как она назвала меня Арчи. Мы сидели все вместе на террасе. Я только-только успел расправиться с бифштексом — Лили и Эми уже поели до меня, — и уписывали черничный пирог когда Эми поднесла к губам сигарету. Я учтиво чиркнул спичкой, а Эми возьми да скажи:
— Спасибо, Арчи.
Лили, конечно, виду не подала — не такой она человек. Но, насколько она знала, мы с Эми встречались всего трижды в течение примерно десяти минут, и тут уж не нужно быть «непредсказуемым скопищем причуд», чтобы призадуматься, в чем дело. Я не мог рассказать Лили, с какой целью Эми наняла Ниро Вулфа, поэтому и не стал этого делать. Но напряженность ощущалась в течение всего уик-энда.
Было, правда, и еще кое-что. Например, к обеду в субботу пожаловала дамочка в зеленом парике, которая доподлинно знала, что президент Джонсон еще три года назад сговорился с Дином Раском, что обрушит на Китай град водородных бомб и сотрут его с лица земли. Именно этим и объяснялись их действия во Вьетнаме. Конечно, лучше всего, когда имеешь дело с такими людьми, помалкивать в тряпочку, но она вела себя столь нагло и вызывающе, что в конце концов я не выдержал и заговорщическим тоном сообщил ей, что по имеющимся у меня достоверным сведениям, составляющим государственную тайну, сенатор Фулбрайт в свое время крутил роман с одной из наложниц Хо Ши Мина, и что именно этим объясняются его пылкие призывы прекратить бомбардировки. Увы, я допустил ошибку. Дамочка настолько прониклась моей выдумкой, что остаток трапезы приставала ко мне, выпытывая подробности.
А днем в воскресенье завалилась еще непрошеная компания — знакомая мне парочка, проживающая возле Белфорд-Виллидж, — и некий Флойд Вэнс, который уговорил их взять его с собой, поскольку он давно мечтал познакомиться со мной. На самом деле он рассчитывал с моей помощью познакомиться с Ниро Вулфом. Флойд Вэнс занимался тем, что организовывал презентации, встречи с известными людьми и прочие зрелищные мероприятия. Он выразил готовность организовать презентацию для Ниро Вулфа и тут же воспользовался этим предлогом, чтобы расспросить меня, над чем мы сейчас работаем. Я, в свою очередь, хотел было привлечь его к сыскному делу — например, покопаться в прошлом Сайруса М. Джаррета, — но передумал. Видимо, решил я, Вэнс тратил столько времени на то, чтобы улучшать в глазах общественности образы людей, которых представлял, что у него просто не оставалось времени на то, чтобы заняться собственным образом. Однажды я встречал такого человека… Нет, пожалуй, достаточно для одного уик-энда.
Вот почему, возвращаясь домой, я, как я уже говорил, чувствовал себя не в своей тарелке. Порой виной этому оказываются вещи — лопнувшая шина или оторванная от рубашки пуговица, — но чаще всего все-таки люди. С другой стороны, из троих людей, которые подпортили мне настроение, только она, Эми, еще будет продолжать напоминать мне об этом. Лили еще с недельку подуется — вполне достаточно, — но я все равно буду держать язык за зубами. Если у двоих близких людей отношения заходят до того, что нужно начинать оправдываться, будьте бдительны.
Я решил, что расскажу Эми, как на самом деле звали ее мать, когда обрету нормальное настроение.
Когда оставляешь номер абонентского ящика вместо собственного адреса и телефона, беда потом в том, что трудно забирать ответы. Тем более когда объявление напечатано сразу в трех газетах. В понедельник я позвонил в десять утра, выяснил, что несколько писем уже есть, и отправился за ними. В «Таймс» получили два письма, а в «Газетт» четыре. Я распечатал и прочел их на месте. Все письма оказались настолько идиотскими, что домой я привез их лишь потому, что всегда храню все имеющее отношение к расследуемому нами делу вещи до его завершения. Одно письмо было от старика, который утверждал, что Карлотта Воэн — его бабушка. Возможно, его бабушку и впрямь звали Карлотта Воэн, но Элинор Деново он даже не упомянул.
Домой я вернулся в начале двенадцатого. По словам Фрица, мне никто не звонил, но едва я переступил порог кабинета, как зазвонил телефон. Я на ходу кивнул Вулфу, быстро прошел к своему столу и снял трубку.
— Контора Ниро Вулфа. Арчи Гудвин слушает.
Женский голос:
— Доброе утро. Мистер Джаррет хотел бы поговорить с мистером Вулфом.
— Доброе утро. Соедините меня, пожалуйста, с мистером Джарретом.
— А Мистер Вулф у себя?
— Да.
— Пожалуйста, пусть он возьмет трубку.
— Послушайте меня, — я сделал знак Вулфу, — в прошлую пятницу я по поручению мистера Вулфа связывался с мистером Макгреем, и вы попросили, чтобы трубку взял сам мистер Вулф. Теперь звоните вы, а не я. Соедините меня с мистером Джарретом или я положу трубку.
— Повторите, пожалуйста, как вас зовут.
— Арчи Гудвин.
— Одну минутку, мистер Гудвин.
Я засек время: прошло две минуты и двадцать секунд. Вулф держал у ука трубку параллельного аппарата.
— Юджин Джаррет у телефона. Ниро Вулф?
— Одну минутку, мистер Джаррет, я вас соединю.
Вулфу следовало бы подождать с минуту-другую, но он так ненавидит телефоны, что мешкать не стал.
— Говорит Ниро Вулф. Слушаю вас, мистер Джаррет.
— Я получил ваше письмо. Я приеду к вам вечером около девяти.
— Прекрасно. Буду премного обязан, как и написал в письме.
Они положили трубки одновременно. Так уже однажды случилось, когда переговоры о встрече длились минут пять, а сама встреча заняла секунд десять. Как раз вчера я прочитал статью в «Нью-Йорк Таймс Мэгэзин», которая давала объяснение таким явлениям: мы живем в эпоху мгновенной связи.
