Прохожие с любопытством оглядывались на чудаковатого старикашку, который почти вприпрыжку ковылял по тротуару, задыхаясь, отирая струящийся со лба пот, и при этом все время повторяя, словно в бреду: «Арчибальд!»
Иногда он останавливался и угрожающе шипел, обращаясь неизвестно к кому:
— Мы еще посмотрим, кто кого! Да, мы еще посмотрим!
Да, они все не считают его за человека! Старший инспектор Люка источал в разговоре с ним одно холодное презрение. Логно вообще считает, что может делать с ним все что хочет. И все эти журналисты, сыщики, полицейские, все, кто занят сейчас поисками убийц месье Лоёма, они тоже не лучше. Но ничего! Он им покажет, кто в этом деле главный. Через каких- то десять минут он собственными глазами увидит убийц швейцарского финансиста.
Впрочем, если честно, то старик еще ничего для себя не решил. Он старательно упрятал газету, чтобы даже краешек ее — не дай бог! — не высовывался из кармана. Посмотрим по обстоятельствам, сказал он себе. Вот окажется возле ресторана и на месте разберется, стоит ли обозначать свое присутствие или же лучше раствориться в толпе, не привлекая к себе внимания.
Впереди показалась Эйфелева башня. Она уже светилась огнями иллюминации, хотя до полной темноты было еще далеко. Синеватые тени легли на тротуар, запруженный толпами гуляющих парижан. Влюбленные парочки, родители с детьми, вышедшие на вечернюю прогулку. Тех, кто постарше, вели за руку, малышей несли на руках. Мышь снова замедлил шаг и задумался. Нелепая мысль вдруг пришла ему в голову, и он, несмотря на усталость, рассмеялся. Вот будет потеха, если на стрелку с ним заявится сам британский посол. Недаром же его имя фигурирует в объявлении.
Конфиденциальная телеграмма, пришедшая в Управление криминальной полиции в ответ на запрос об отце Доры, адвокате Стаори, содержала прелюбопытнейшую информацию. Оказывается, финансовые дела месье Стаори далеко не так блестящи, как он пытается изобразить это на публике. Более того, финансы венгра находятся в весьма плачевном состоянии.
Люка подошел к окну кабинета и бросил задумчивый взгляд на левый берег Сены. Потом снова вернулся к столу, снял телефонную трубку и, набрав номер, стал ждать, когда ему ответят.
— Согласен! — сказал он в завершение разговора. — Пока нет никаких оснований предполагать худшее. Да, конечно! Будем сохранять оптимизм. Обещаю!
Его неизвестным абонентом была Люси Бойсвин, с нетерпением ожидавшая новостей именно из первых рук. Она прочитала опубликованное заявление господина Остина, который в самой категорической форме отмел прочь версию об убийстве Лоёма или о его похищении. Уверенность финансиста вселяла надежду. Повесив трубку, Люка снова взял в руки телеграмму.
…расточительный образ жизни, который ведет господин Стаори, человек блестящего ума, но не имеющий никакого значительного состояния, окончательно расстроили его дела. Пышные приемы, которые он постоянно устраивает в своем доме, роскошь, которой он себя окружил, все это требует немалых средств. Три года тому назад ему с трудом удалось выпутаться из крупного финансового скандала, в котором он оказался замешанным, без ущерба для своей репутации. Сейчас кредиторы насели на Стаори с утроенной энергией, и последние несколько месяцев ему удается выкручиваться только благодаря финансовой поддержке со стороны Базельской группы, в которой работает жених его дочери. Не без содействия последнего Стаори учредил новое предприятие, в которое компания СМБ, по слухам, должна инвестировать значительный капитал…
Люка перечитал телеграмму дважды, а потом дописал на полях мелким бисерным почерком:
Примечание: Мюллер, скорее всего, познакомился с Дорой Стаори во время одной из своих деловых поездок в Будапешт. Есть основания полагать, что это именно он уговорил месье Лоёма отправиться в Будапешт для личного ознакомления с учрежденным предприятием. Но швейцарский финансист, несмотря на то, что в поездке его сопровождала Дора Ста- ори, проявил характер и не поддался ее чарам. К тому же, по прибытии в венгерскую столицу он, скорее всего, получил весьма неутешительную информацию касательно отца девушки, а потому решительно отказался встречаться с ним.
Следует также отметить, что Мартин Остин обращается с Мюллером, как с самым обычным мелким клерком, а месье Лоём, напротив, испытывал сильное влияние со стороны молодого человека. Возможно, это объясняется тем, что Мюллер был в курсе некоторых обстоятельств, связанных с личной жизнью своего босса. Например, знал, что у того есть связь с бывшей проституткой и от этой связи у него растет сын. Можно не сомневаться в том, какова была бы реакция остальных руководителей Базельской группы (достаточно пообщаться с Мартином Остином, чтобы понять это) на такую новость. Подобные легкомысленные интрижки в их кругу просто недопустимы. Если Мюллер знал о существовании Люси Бойсвин, то это многое объясняет и в его поведении, и в его стремительном карьерном росте. Вполне возможно, он даже шантажировал Лоёма, и тот попытался скрыться в неизвестном направлении.
Приписка на полях менее всего походила на официальный отчет, но Люка отправил телеграмму префекту полиции вместе со всеми своими примечаниями. Пусть начальство ознакомится и само решает, что делать дальше.
В Париже всегда так: чем выше твое положение в обществе, тем позднее ты ужинаешь. Вот и в ресторане «Фуке», расположенном на углу Елисейских Полей и авеню Георга V, несмотря на поздний час, было полно нарядной публики.
Обилие народу явно напугало бродягу. Вначале просто потолкаюсь вокруг столиков на открытой террасе, решил он.
— Дамы и господа! Не откажите в милостыне! — немедленно напялил он на себя привычный шутовской колпак. — Подайте нищему пару франков, чтобы он смог осушить кружечку пива за ваше здоровье.
Пожалуй, прикинуться попрошайкой — это самый лучший способ не привлекать к себе до поры до времени ненужного внимания. К тому же, пока рядом не видно ни людей в полицейской форме, ни официантов. Последние, впрочем, еще похуже полицейских.
Неуклюже ковыляя между столиками, Мышь с вымученной улыбкой на лице продолжал канючить:
— Ваша светлость… У вас ведь в кармане полно мелочи… Посмотрите, она просто оттягивает вам карман. Так в два счета можно испортить самый дорогой костюм. Обвиснут полы, и куда его потом?
Увы, но эти избитые шуточки вызывали у завсегдатаев «Фуке» скорее смех, чем жалость. Шесть рядов столиков плюс те, что на террасе, выходящей на авеню Георга V. И все заполнены до отказа, очень много женщин. А вот среди мужчин ни одного, кого можно было хотя бы отдаленно принять за Арчибальда. Полно иностранцев, в том числе немцев, с которыми Мышь охотно пообщался на родном языке и даже сорвал куш в целых два франка. Да, иностранцев много, но ни одного Арчибальда.
Мышь уже приготовился свернуть за угол, когда вдруг увидел за одним из столиков посетителя, от одного вида которого его душа моментально ушла в пятки. Зануда собственной персоной! В своем неизменном коричневом костюме, накрахмаленной рубашке с жестким воротничком и закругленными манжетами. Сидит себе как ни в чем не бывало, отгородившись от всех газетой.
Логно, если это был точно он и Мышь не обознался в темноте, не заметил бродягу. Или сделал вид, что не заметил. Казалось, мысли его всецело были заняты газетой «Нью-Йорк Геральд», в изучение которой он якобы ушел с головой.
Итак, старик все же откликнулся на объявление. Если только… Нет! Он не настолько умен, чтобы додуматься до такого трюка. Значит, объявление появилось в газетах с подачи других игроков. Поняв, что Мышь, несмотря на все ухищрения, все же заметил его, инспектор подозвал к себе официанта, чтобы расплатиться.
Половина девятого. К нему никто так и не подошел, а ведь он демонстративно весь вечер продержал перед носом газету, упомянутую в объявлении в качестве пароля.
Мышь догнал его почти на выходе из террасы и не без ехидства сказал:
— Не знал, что вы умеете читать по-английски.
— А ты что здесь делаешь?
— Обычный бизнес. Вечерний обход, как вы сами могли убедиться. Вот вся моя выручка: одиннадцать франков и пятьдесят сантимов.
Мышь извлек из кармана пригоршню мелочи, но сделал это предельно аккуратно, чтобы инспектор не заметил, что в кармане лежит еще и американская газетка.
Глава шестая. Два удара, обрушившихся на инспектора Логно
Настроение у Логно было хуже некуда. Утром жена снова упрекнула его:
— Сам виноват! Вечно лезешь туда, куда тебя не просят. Все таскаешь каштаны из огня для других! А сам получаешь только по голове!
Была уже полночь, когда он, наконец, отправился домой, даже не подозревая о том, какие еще удары его ждут впереди. Причем один из них не фигуральный, а вполне даже осязаемый.
