— И в этой истории была замешана женщина, — подсказал Томми.
— Помню какое-то упоминание о Мэри Джордан, так, кажется, ее звали. Учти, точно я не помню. Попало в газеты. Кажется, его жена — я имею в виду, жена этого самого надежного офицера флота, — связалась с русскими, и… Нет-нет, это другая, более поздняя история. Их не отличишь одну от другой, все на один лад. Жена считала, что он получает мало, что, видимо, значило, что ОНА получает мало. И вот — но зачем тебе раскапывать эту старую историю? Какое она имеет к тебе отношение — прошло столько времени? Я помню, ты был связан с кем-то, утонувшим на «Лузитании», верно? Одна из ранних историй. Ты был замешан в этом, или твоя жена.
— Мы оба, — сказал Томми, — и это было так давно, что я уже забыл подробности.
— Дело, если не ошибаюсь, касалось какой-то женщины? Фамилия типа Джейн Фиш, что-то в таком духе, а может, Джейн Уэйл?
— Джейн Финн, — сказал Томми.
— И где она сейчас?
— Вышла замуж за американца.
— Ага. Ну что ж, отлично. Всегда сбиваешься на разговор о старых приятелях и что с ними сталось Начинаешь разговаривать о старых друзьях, и или оказывается, что они мертвы, что удивительно, потому что ты этого не ожидал, или что они не мертвы, что еще более удивительно. Мир сложен.
Томми сказал да, мир сложен, и тут подошел официант. Что они будут есть?.. Разговор перешел на гастрономические темы.
Днем у Томми была назначена еще одна встреча, на сей раз с меланхоличным мужчиной, сидящим в конторе и явно раздосадованным тем, что его отрывают от дел.
— Ничего не могу сказать. Конечно, я примерно знаю, о чем ты говоришь. В свое время эта история подняла бучу, вызвала политическую шумиху, но, знаешь, никакой информации у меня нет. Да. Такие вещи в голове не удерживаются. Сразу выскакивают, как только пресса хватается за новый сочный скандал.
Он немного пораспространялся про увлекательные моменты в своей жизни, когда открывалось нечто, чего он не подозревал, или странные обстоятельства возбуждали его подозрения, затем сказал:
— Ну, одну вещь я тебе подскажу. Вот тебе адрес, и я договорился насчет приема. Хороший человек, все знает. Высший класс, уверяю тебя. Одна из моих дочерей — его крестница. Вот почему он хорошо ко мне относится и подсобляет, когда может. Я и попросил его принять тебя. Сказал, что ты хочешь узнать кое-какую информацию, расписал, какой ты отличный парень и прочее, а он сказал, что слышал о тебе, пусть, мол, подходит. В 3.45, если не ошибаюсь. Вот адрес, это офис в Сити. Не встречался с ним?
— Не думаю, — сказал Томми, глядя на карточку и адрес. — Нет.
— По его виду не скажешь, что он что-то знает. Крупный такой, знаешь, и желтый..
— А-а, — повторил Томми, — крупный и желтый. Это, собственно, ничего ему не говорило.
— Он — высший класс, — сказал седовласый приятель Томми, — просто высший класс. Иди к нему, ЧТО-НИБУДЬ он тебе да расскажет. Удачи, старина.
Томми, успешно добравшийся до нужного офиса, был принят мужчиной лет 35—40, который окинул его взглядом человека, готового немедленно взять его в жесткий оборот. Томми почувствовал, что его заподозрили во многих черных намерениях: наличии бомбы в подходящем контейнере, желании похитить кого — либо или использовать против конторских служащих револьвер. Томми занервничал.
— У вас назначено свидание с мистером Робинсоном? На который час? А, 3.45. — Он справился в книге приема — Мистер Томас Бересфорд?
— Да, — сказал Томми.
— Распишитесь, пожалуйста.
Томми расписался в указанном месте.
— Джонсон.
Из-за отгороженного стеклянной перегородкой стола возник, подобно призраку, нервный молодой человек лет двадцати трех. — Да, сэр?
— Отведи мистера Бересфорда на пятый этаж в кабинет мистера Робинсона.
— Да, сэр.
Он отвел Томми к лифту — из тех лифтов, которые, судя по всему, имеют свое мнение относительно того, что делать с вошедшими в них людьми. Двери раздвинулись. Томми вошел, и двери захлопнулись в каком-нибудь дюйме от его позвоночника, чуть не прищемив его.
— Прохладный денек, — сказал Джонсон, проявляя дружелюбие к человеку, которому дозволен доступ к величайшему из великих.
— Да, — ответил Томми, — дни пошли прохладные.
— Одни говорят, причиной всему загрязнение, а другие — природный газ, добываемый на Северном море, — сказал Джонсон.
— Ого. Такого я не слышал, — отозвался Томми.
— Что-то не верится, — заметил Джонсон.
Они миновали третий этаж, четвертый и наконец прибыли на пятый. Джонсон провел Томми, снова на какой-то дюйм миновавшего закрывающиеся двери лифта, по коридору к двери, постучал, услышал разрешение войти, распахнул дверь, доставил Томми через порог, объявил: «Мистер Бересфорд, сэр, по договоренности», и вышел, закрыв за собой дверь. Томми двинулся вперед. Казалось, большую часть комнаты занимал огромный письменный стол. За столом восседал огромный человек многих фунтов веса и многих дюймов роста. Как и предупреждал друг Томми, у него было широкое и желтое лицо. Его национальность не поддавалась определению. Он мог быть кем угодно. Томми решил, что он явно иностранец, возможно, немец или австриец. Возможно даже японец. А, возможно, чистокровный англичанин.
— А. Мистер Бересфорд.
Мистер Робинсон встал, пожал ему руку.
— Простите, что отнимаю у вас время, — начал Томми.
У него было такое ощущение, словно он уже видел мистера Робинсона раньше или кто-то указал ему на него. Так или иначе, в тот раз он, видимо, проявил робость, поскольку мистер Робинсон явно был важной персоной; и сейчас заново проникся значимостью этого человека.
— Как я понял, вы хотели о чем-то узнать. Ваш друг, как — его — там, конкретно ничего мне не объяснил.
— Вряд ли — я хочу сказать, наверное, не стоило беспокоить вас. Вряд ли это настолько важно. Это всего лишь — всего лишь…
— Всего лишь идея?
— В какой-то степени идея моей жены.
— Слышал о вашей жене. Да и о вас тоже. Ну-ка, секундочку, последний раз это было М или Н, верно? Или Н или М. Ага, помню. Помню все обстоятельства. Вы поймали этого командора, да? Который предположительно служил в английском флоте, но на самом деле был очень важным гансом. Знаете, я иногда по привычке называю их «Гансами». Разумеется, я понимаю, что все изменилось с тех пор, как мы вошли в Общий Рынок. Можно сказать, растем в одном садике. Знаю, знаю. Вы тогда отлично поработали. Замечательно. И ваша супруга тоже. Надо же! Помню, помню. Детские книжки. «Гуси, гуси, га-га-га» — кажется, именно на этой они засыпались? «Вы откуда и куда? Вверх и вниз, туда — сюда».
— Удивительно, как вы все помните, — уважительно произнес Томми.
— Да, понимаю. Каждый раз удивляешься, когда оказывается, что кто-то что-то помнит. Это всплыло у меня в памяти секунду назад. Так глупо, правда, что никогда бы и в голову не пришло, что за этим может что-то крыться.
— Да, это они хорошо придумали.
— Ну, а в чем же сейчас дело? С чем вы столкнулись?
— Да в общем ничего особенного, — сказал Томми. — Просто…
— Давайте, расскажите своими словами. Ничего не надо продумывать, просто рассказывайте. Садитесь, не натруждайте ноги. Вы же знаете — или узнаете через несколько лет, — как важно дать ногам отдохнуть.
— Уже знаю, — сказал Томми. — Впереди у меня теперь только гроб.
— О, я бы так не сказал. Поверьте мне, перешагнув через определенный возраст, можно жить практически вечно. Так в чем же дело?
— Ну, — сказал Томми, — коротко говоря, мы с женой переехали в новый дом, и началась обычная в таких случаях суматоха…
— Знаю, — сказал мистер Робинсон. — Все это мне знакомо. Электрики проделывают дыры в полу, в которые постоянно проваливаешься, и…
— Семья, которая выезжала из дома, хотела продать кое-какие книги, которые были им не нужны. Много детских книг. Знаете, Хенти и все такое прочее.
— Да-да. Помню Хенти еще со времен своей молодости.
— В одной книге, которую читала моя жена, мы нашли подчеркнутый абзац. Подчеркнутые буквы, если написать их подряд, составляли предложение. И — то, что я сейчас скажу, кажется ужасно глупым…
— Любопытно, — заметил мистер Робинсон. — Мне всегда интересно услышать то, что кажется глупым.
— Там говорилось: «Мэри Джордан умерла не своей смертью. Это, должно быть, сделал кто-то из нас».
— Чрезвычайно интересно, — сказал мистер Робинсон. — Никогда еще не сталкивался ни с чем подобным. Так и говорилось? «Мэри Джордан умерла не своей смертью». И кто же это написал? Вы смогли установить?
— Судя по всему, мальчуган школьного возраста. Семью звали Паркинсоны. Они все жили в этом доме, как мы установили, и он был их сыном. Александр Паркинсон. По крайней мере, он похоронен там в церковном дворе.
— Паркинсоны, — промолвил мистер Робинсон. — Секундочку, дайте подумать. Паркинсоны — да, подобная фамилия где-то фигурировала, хотя сразу не вспомнишь, где и кем они были.
